05.08.2009 | Игорь Бунин

Кризис и партии: лето 2009 года

Экономический кризис пока не сказался на функционировании российской партийной системы – она действует в значительной степени по инерции, заданной в период роста. «Единая Россия» продолжает оставаться основой партийной системы, другие парламентские партии находятся на периферии, но сохраняют возможность преодолеть 7%-ный избирательный барьер. Три внепарламентские партии – «Яблоко», «Правое дело» и «Патриоты России» даже в сумме не могут приблизиться к этому результату. Впрочем, оснований для успокоенности нет – судьба партийной системы прямо связана с течением кризиса, хотя она и имеет запас прочности.

Данные социологии

Поддержка основных политических партий находится на стабильном уровне. Так, по данным ВЦИОМ (июль 2009 года), за «Единую Россию» готовы проголосовать 55% опрошенных, за КПРФ – 9%, за ЛДПР – 5%, за «Справедливую Россию» - 3%. Рейтинги партий в течение последнего года изменялись незначительно. С докризисного максимума - 59% (июнь 2008 года) рейтинг «Единой России» снизился до 53% весной 2009-го, но затем снова несколько подрос. При этом колебания рейтинга партии весной-летом нынешнего года находятся в пределах статистической погрешности. Опросы Фонда «Общественное мнение» (ФОМ) практически полностью подтверждают данные ВЦИОМ. В июле за «Единую Россию» намеревались проголосовать 55% респондентов, за КПРФ – 8%, за ЛДПР – 7% и за «Справедливую Россию» - 4%.

Выражение поддержки «Единой России» мало зависит от экономической конъюнктуры, что связано особенностью рейтинга этой партии, воспринимаемой обществом как часть государства, отождествляемого с фигурами Владимира Путина и Дмитрия Медведева. Обращает на себя внимание сохранение на высоком уровне рейтингов обоих участников диархии. В июле 2009 года, по данным ВЦИОМ, 73% одобряли деятельность президента, 77% - премьер-министра, по данным Левада-центра, соответственно, 72% и 78%. ФОМ проводил другой опрос – о доверии лидерам государства (в отличие от одобрения деятельности, он более личностно окрашен). Медведеву в июле доверяли 57%, Путину – 69% респондентов. При этом, по данным того же ФОМ, в течение 2009 года существенно росло число опрошенных, считающих, что Медведев и Путин хорошо справляются с проблемами, стоящими перед страной. С февраля по июль их количество возросло с 53 до 66% (в отношении Медведева) и с 66 до 78% (в отношении Путина). Видимо, речь идет о том, что алармистские настроения начала года – впрочем, не повлиявшие на рейтинги «диархов» и «партии власти» - сменились надеждой на лучшее. Этот процесс хорошо демонстрируют опросы Левада-центра. В июле прошлого года количество респондентов, считавших, что дела в России идут в правильном направлении, существенно превалировало над числом сторонников противоположного мнения – 55% к 31%. В феврале нынешнего года количество «оптимистов» и «пессимистов» практически сравнялось – 41% к 40%, однако уже к июлю оптимистические настроения снова стали заметно преобладать – 48% к 35%.

Рейтинг «Единой России» в незначительной степени связан с отношением к конкретным действиям партии, в том числе в законотворческой сфере. Показательно, что отношение респондентов к деятельности Государственной думы, в которой «единороссы» имеют конституционное большинство, достаточно скептично – по данным ВЦИОМ, равное число - по 36% - респондентов одобряют и не одобряют ее результаты. То же соотношение имело место и в «докризисном» 2008 году – парламент в современной России традиционно не обладает высокой легитимностью, и кризис не повлиял на эту тенденцию. Рейтинг куда больше свидетельствует о лояльности россиян существующему политическому режиму, о стремлении к политической стабильности, страхе перед возможной хаотизацией, напоминающей о 90-х годах. Как объединенные в «Единую Россию» элиты, так и общество «держатся» за статус кво, страшась изменений, способных принять непредсказуемый характер, повлияв на судьбы как страны, так и конкретных людей.

В свою очередь, поддержка других партий также стабильна, хотя и сравнительно невысока. Это связано как с наличием у них «ядерных» электоратов – хотя у «эсеров» он совсем небольшой – так и с неверием большинства общества в то, что эти партии способны реально повлиять на ситуацию в стране.Важную роль играет также узость партийного спектра и отсутствие новых проектов в этой сфере, равно как и новых лиц в российской политике. Когда социологи Левада-центра просили респондентов назвать 5-6 политиков, которым они более всего доверяют, то набор оказался привычным и связанным в значительной степени с телевизионной «картинкой», определяемой позицией государства, контролирующего электронные СМИ. Первое и второе места привычно занимают Путин и Медведев (соответственно, 53% и 41%), затем со значительным отрывом следуют Сергей Шойгу (16%), Владимир Жириновский (11%) и Геннадий Зюганов (9%). Показательно, что рейтинг доверия Жириновского превышает рейтинг ЛДПР, что свидетельствует о дополнительных возможностях его партии в периоды, когда общественное внимание привлечено к его фигуре – это происходит в ходе избирательных кампаний (тогда Жириновский возглавляет партийный список и чаще появляется на телеэкранах). В то же время доверие Зюганову носит «субкультурный» характер – его личными сторонниками являются, в основном, избиратели КПРФ. Обращает на себя внимание также тот факт, что достаточно высок (6%) рейтинг доверия министра иностранных дел Сергея Лаврова, часто появляющегося на телеэкране и выступающего с подчеркнуто «государственнических» позиций. Он сравнялся по уровню доверия с Сергеем Ивановым, рейтинг которого, напротив, снизился после того, как он перестал быть кандидатом в преемники, утратил ранг первого вице-премьера и стал значительно меньше присутствовать в информационном пространстве.

Перспективы парламентских партий

В нынешней партийной системе «Единой России» нет реальной конкуренции – она консолидировала практически все основные элитные группы и обладает максимумом возможных ресурсов. Это единственная политическая сила в современной России, которую действительно можно назвать «партией власти». Однако в этом есть как очевидные плюсы (некоторые из них описаны выше), так и некоторые минусы. Главное – судьба партии власти неразрывно связана с судьбой самой власти. Отсюда стремление «единороссов» найти баланс между лояльностью власти и критикой отдельных ее – наиболее непопулярных – представителей. Этот баланс определяется «опытным путем». В то же время «Единая Россия» и в период кризиса использует один из своих главных электоральных аргументов, традиционно находящийся в активе «партии власти» – способность лоббировать конкретные проекты, имеющие общественно значимый характер (строительство и ремонт больницу, школ, спортивных сооружений). В период кризиса ресурсы для реализации таких проектов существенно сокращаются, но у других партий нет и таких ограниченных возможностей.

КПРФ в период кризиса получает дополнительные шансы как партия, последовательно находящая в оппозиции и оппонирующая не отдельным чиновникам, а системе в целом. Это не мешает коммунистам действовать в рамках этой же системы, а власти – терпеть их, с учетом реальных электоральных возможностей коммунистов; они без проблем преодолевают 7%-ный избирательный барьер. Коммунисты поддерживают акции, организуемые местными протестными активистами, причем противодействие со стороны властей является для них привычным явлением, не вызывающим сильного дискомфорта. Популярность левых идей в период кризиса может вырасти, это же касается традиционных для коммунистов предложений по исправлению ситуации, которые, однако, часто далеки от реалистичности. Например, в вопросе будущего «АвтоВАЗа» КПРФ выступает за национализацию завода, который и без того фактически находится под контролем государства, и за «рабочий контроль», показавший свою неэффективность еще в 1917-1918 годах. Рост негативных эмоций может быть использован коммунистами, обращающимся к ностальгии по временам, когда кризисов не было.

Электоральная поддержка КПРФ в кризис, таким образом, может увеличиться, но она имеет свои пределы. Коммунистам, несмотря на многочисленные заявления, не удается добиться поддержки молодежи и существенно увеличить число своих сторонников среди избирателей старшего возраста – они, по сути, остаются «партией пенсионеров». Кризис может несколько изменить эту ситуацию, но вряд ли принципиально. Методы пропаганды, используемые коммунистами, как правило, весьма архаичны, хотя и есть некоторые попытки изменить такое положение дел. Возможности для взаимодействия с другими оппозиционными силами ограничены как партийной идеологией, так и необходимостью действовать в рамках существующей партийной системы. Информационные возможности партии ограничены – ее представители получают возможность выступить в электронных СМИ, но нередко по сравнительно немногочисленным вопросам, по которым их позиции близки с точкой зрения власти (например, по «антисталинской» резолюции ОБСЕ). Для «ядерного электората» партии этот фактор не является значимым – эти избиратели получают информацию из альтернативных источников – но для электоральных групп, потенциально готовых к протесту, он весьма существенен.

ЛДПР в период кризиса получает дополнительные возможности. Публичная деятельность партии основана на активной популистской риторике их лидера Владимира Жириновского. Партия использует любую возможность для того, что проявить себя в публичном пространстве, если это не связано с серьезным конфликтом с властями, с любыми формами взаимодействия с «внесистемной» оппозицией (однако на уровне риторики «жириновцы» могут обойти даже коммунистов). Она успешно создает информационные поводы, позволяющие ей дополнительную возможность «засветиться» на телеэкране или в других СМИ. При этом партия нередко выступает в качестве объективного партнера власти. Например, в конце июля активисты ее московской организации провели пикеты у посольств Таджикистана и Белоруссии в связи с законодательными ограничениями употребления русского языка в Таджикистане, и с перекрытием российского нефтепровода Унеча-Вентспилс в Белоруссии. Обе темы вызывают явное неприятие в Кремле, который, однако, не намерен вступать в конфликт со своими союзниками по ОДКБ. В то же время для ЛДПР, не являющейся «партией власти», ограничители в столь деликатном деле отсутствуют.

ЛДПР предпочитает проводить запоминающиеся акции, которые внешне выглядят неполитическими (например, сбор клубники партийными активистами во главе с Жириновским в подмосковном совхозе, раздачи денег малоимущим). Однако на региональном уровне партия нередко сталкивается с жестким давлением со стороны местных элит, для которых конкретные представители ЛДПР являются нежелательными конкурентами. В нынешнем марте, после очередных региональных выборов, депутаты фракции ЛДПР покинули зал пленарных заседаний Госдумы. Жириновский, мотивируя это неординарное для последних лет действие, мотивировал поведение партийцев нарушениями в ходе избирательных кампаний в субъектах Федерации: «Как мы можем участвовать в выборах, если с избирателями не встретиться, наглядную агитацию не расклеить, газеты из типографии не выпускают, кандидатов не регистрируют или заставляют выходить из списка и из партии, слагать полномочия руководителей партийных отделений? Что это за выборы, когда против нас прокуратура, милиция, УБЭП, ГИБДД, разного уровня администрации?». Впрочем, такие действия местных властей не способны радикализировать прагматичную позицию партии на федеральном уровне – уход из зала стал изолированным проявлением протеста, не получившим продолжения. Возможности для расширения влияния ЛДПР также ограничены фигурой Жириновского, который не только «вытягивает» партию на проходной уровень, но и имеет высокий антирейтинг.

«Справедливая Россия» стремится расширить свои возможности для критики в условиях, когда протестные настроения растут. Изначально создававшаяся как умеренный и предсказуемый оппонент «Единой России», партия в период кризиса может оказаться в наиболее непростой ситуации. Недавно один из лидеров «эсеров», Николай Левичев, весьма удачно охарактеризовал деятельность партии: «Мы по сантиметру пытаемся отвоевывать плацдарм для того, чтобы критиковать меры, предлагаемые другой партией или Правительством». Кризисы, как правило, поляризуют общественные настроения, оставляя немного шансов партиям, вынужденным по тем или иным причинам критиковать своих оппонентов дозировано, с оглядкой, продвигаясь вперед «по сантиметру».

В то же время радикализация партии на сегодняшний момент выглядит маловероятной. Этому сценарию противоречит не только состав ее руководства (достаточно сказать, что во главе «эсеров» стоит полностью лояльный Кремлю Сергей Миронов), но и политический опыт самой партии. Она была основана в 2006 году, но уже успела пережить период завышенных ожиданий при создании, реальную конкуренцию с «Единой Россией» на мартовских региональных выборах 2007 года и резкое недовольство как федерального, так и регионального истеблишмента ростом электоральной конкуренции, повышавший элемент непредсказуемости в становившихся «зарегулированными» избирательных кампаниях. В результате возможности партии были сильно ограничены, а попытка идентифицироваться с фигурой Путина потерпела неудачу после того, как он возглавил список «Единой России» на думских выборах 2007 года. Со времени этой кампании «эсеры» могут рассчитывать только на ограниченную электоральную нишу – часть бывших избирателей «Родины» и Партии пенсионеров, не ориентированная ни на национализм, ни на слишком активный популизм. В 2007 году этого электората не без труда хватило для преодоления 7%-ного барьера, но при радикализации электората (и трудностях с аналогичной эволюцией партии) у «эсеров» могут возникнуть дополнительные трудности.

Партия может критиковать финансово-экономический блок правительства, но его деятельность сейчас подвергается нападкам с самых разных сторон, не исключая и «Единой России». Возьмем для примера одну из наиболее болезненных «кризисных» тем – безработицу. КПРФ, разумеется, выступает против закрытия предприятий, чем бы оно не мотивировалось. ЛДПР не имеет равных в российской политической системе, когда речь идет о риторике. «Единая Россия», не имеющая возможности слишком активно критиковать власть, высказывается за индивидуальный подход к каждому случаю и за защиту прав работников, их переподготовку, адаптацию к новым реалиям. Сходная позиция у «эсеров» - она отличается лишь несколько большей социальной составляющей. Отсюда главная проблема «Справедливой России» - она и без того воспринимается значительной частью избирателей как «Единая Россия второго сорта», а в кризис эта тенденция может усилиться.

Эволюция системы

Несмотря на повысившийся интерес к внепарламентским партиям после встречи президента Медведева с их представителями, их перспективы выглядят сомнительно. «Яблоко» действует преимущественно на муниципальном уровне, противодействуя отдельным чиновникам, нарушающим права граждан. «Конвертировать» полученную на таком уровне популярность в федеральный или даже региональный электоральный результат крайне сложно. «Патриоты России» не выходя за рамки роли спойлера для КПРФ – это единственный уцелевший спойлер в российской партийной системе. Возможности «Правого дела» ограничены внутренним конфликтом в партии, запрограммированным сложными обстоятельствами ее создания – этот конфликт в полной мере проявился при решении вопроса об участии партии в выборах в Мосгордуму.

Проблема появления новых партий также носит сложный характер. Пока ни один принципиально новый – не связанный с объединительными процессами – партийный проект не был реализован. Это связано как с остающимся высоким барьером для создания партии (цифра 45 тысяч мало отличается от 50 – особенно на фоне предыдущего одноразового пятикратного повышения минимальной численности), так и с повышенными рисками членства в оппозиционных партиях для регионалов, обладающих определенным статусом и не желающим ставить его под угрозу. Особенно это относится к представителям малого и среднего бизнеса, стремящихся по понятным причинам минимизировать политические риски, а также с людьми, чья деятельность в той или иной степени связана с государством (госслужащие, работники предприятий, находящихся под госконтролем).

Таким образом, появление новых партий существенно затруднено. Нынешняя партийная система выглядит стабильной в том случае, если кризис не примет системного характера, а у государства хватит ресурсов для поддержания социальной стабильности, позволяющей россиянам не искать альтернатив и сохранять высокую степень доверия власти. Судьба партийной системы в значительной мере зависит от эффективности социального контракта с обществом. Если государство окажется неспособным выполнять свои основные обязательства в этой сфере, то в среднесрочной перспективе партийная система может претерпеть серьезные изменения. Они могут быть связаны как с ростом конкуренции элит, предлагающих различные варианты развития страны (и, следовательно, нуждающихся в партийной составляющей для продвижения своих проектов), так и с давлением «снизу», со стороны протестно настроенной части населения, удельный вес которой способен увеличиться. В случае реализации этого сценария инерционная стабильность может закончиться, уступив место процессам плюрализации, которыми государству будет управлять значительно сложнее, чем нынешней партийной системой, созданной в период экономического роста.

Игорь Бунин - президент Центра политических технологий

Версия для печати