Информационный сайт
политических комментариев
вКонтакте Rss лента
Ближний Восток Украина Франция Россия США Кавказ
Комментарии Аналитика Экспертиза Интервью Бизнес Выборы Колонка экономиста Видео ЦПТ в других СМИ Новости ЦПТ

Выборы

Губернаторские выборы 2024 года затронули достаточно много субъектов РФ – в 21 регионе состоятся прямые выборы региональных глав, а еще в четырех регионах главы будут утверждены местными заксобраниями. Столь значительное количество избирательных кампаний было вызвано как плановым проведением выборов раз в пять лет (в связи с большим числом кампаний в 2019 году), так и рядом досрочных губернаторских замен. Напомним, что «плановое» количество выборов в этот раз тоже было обусловлено губернаторскими заменами, которые в большом количестве проводились в 2018-2019 годах.

Бизнес

21 мая РБК получил иск от компании «Роснефть» с требованием взыскать 43 млрд руб. в качестве репутационного вреда. Поводом стал заголовок статьи о том, что ЧОП «РН-Охрана-Рязань», принадлежащий госкомпании «Росзарубежнефть», получил долю в Национальном нефтяном консорциуме (ННК), которому принадлежат активы в Венесуэле. «Роснефть» утверждает, что издание спровоцировало «волну дезинформации» в СМИ, которая нанесла ей существенный материальный ущерб.

Интервью

Текстовая расшифровка беседы Школы гражданского просвещения (признана Минюстом организацией, выполняющей функции иностранного агента) с президентом Центра политических технологий Борисом Макаренко на тему «Мы выбираем, нас выбирают - как это часто не совпадает».

Колонка экономиста

Видео

Взгляд

21.08.2009 | Алексей Макаркин

Чечня: крах модернизационного проекта

Гибель правозащитниц Натальи Эстемировой и Заремы Садулаевой в Чечне больше обсуждается на Западе, чем в России, где уже привыкли к тому, что обстановка на Кавказе далека от стабильности, причем в последнее время она существенно обостряется. В Ингушетии чуть не убили президента, в Дагестане застрелили главу МВД. Представляется, однако, что природа этих преступлений различна.

Если на политиков и силовиков покушаются либо экстремисты (как в случаях с Евкуровым или Магомедтагировым), либо соперники из конкурирующего клана, то с правозащитниками ситуация выглядит иной. Они не вовлечены в клановую борьбу, либо вовлечены незначительно. Экстремисты теоретически могут рассматривать их как потенциальные жертвы для попытки дискредитировать власть, но для этого надо предположить, что они вольготно действуют в Чечне, где ситуация контролируется Рамзаном Кадыровым. Действительно, террористы могут нанести удар, используя для этого смертника, но похищение и убийство с участием нескольких человек для них слишком рискованно. Куда более правдоподобной кажется другая версия.

В современной Чечне люди, нарушающие определенные правила традиционного общества, подвергаются смертельной опасности со стороны тех, кто имеет оружие и готов его применить. Отметим, что традиционному обществу свойственны такие черты, как иерархичность, высокий авторитет родовых и семейных отношений, приоритет обычного права и религиозной традиции над писаными законами и обязанностей перед обществом и государством — над правами личности.

Правозащитницы, занимаясь общественной деятельностью, неизбежно сталкивались с местным начальством (причем не обязательно именно с Рамзаном — в Чечне есть масса начальников уровнем ниже, причем многие из них несколько лет назад были боевиками), при этом не получая сколько-нибудь существенной поддержки со стороны населения. Кому конкретно они перешли дорогу — вопрос, конечно, важный, но любой ответ на него не меняет общей оценки трагической ситуации. Тот факт, что в Чечне формально действуют российские законы, разумеется, не мог их защитить, так как на самом деле в традиционном обществе, как отмечалось выше, работают совсем другие правила.

Приведу, казалось бы, совершенно иной пример, связанный с трагической судьбой людей совершенно иных моральных качеств. В ноябре прошлого года в Грозном и его пригородах были найдены трупы шести женщин, застреленных неизвестными. Сразу же руководство республики выдвинуло версию, что эти женщины занимались проституцией, что и стало причиной их гибели. Характерно высказывание по этому поводу главного официального чеченского правозащитника Нурди Нухажиева, что «к сожалению, есть у нас такие женщины, которые стали забывать о кодексе поведения горянок. В отношении таких женщин их родственники — мужчины, считающие себя оскорбленными, порой совершают самосуды». Такой правозащитник, безусловно, прекрасно вписывается в рамки традиционного общества — в отличие от людей, которые готовы защищать жертв, а не оправдывать действия убийц в рамках обычного права. Неудивительно, что и в деле об убийстве Эстемировой Нухажиев сразу же встал на защиту обиженного, коим, разумеется, оказался Рамзан Кадыров, обвиненный российским правозащитником Олегом Орловым в причастности к этому преступлению. Вряд ли стоит искать причину такого поведения в личных качествах г-на Нухажиева — традиционное общество не только «выталкивает» (или уничтожает) тех, кто представляется ему нарушителем правил, но и крайне высоко ставит защиту авторитета государя либо племенного вождя.

Гибель правозащитниц — очередное свидетельство провала модернизации, «осовременивания» Чечни, чем Россия занималась в течение как минимум столетия. Разумеется, советская модернизация отличалась от нынешней свирепыми методами, ломавшими судьбы миллионов людей, и идеологическим насилием — все это вызывало протест, в Центральной России тихий, на Кавказе вооруженный. В 30-е годы с традиционным укладом в республике пытались справиться стандартным для всей страны способом — сочетанием индустриализации, коллективизации и культурной революции. Результатом стало сопротивление, продолжавшееся в форме абречества в течение десятилетий. Провал этой попытки большевики признали в 1944 году, когда выселили вайнахов (как и некоторые другие народы) с Северного Кавказа, обрекая их на роль изгоев. Сталин не мог рассчитывать на полную лояльность эти народов в ситуации, когда всерьез задумывался о войне с Турцией — в этом случае Северный Кавказ оказывался в ближнем тылу советской армии. Война не состоялось из-за жесткой позиции Запада, однозначно вставшего на сторону Анкары, а затем и официально включившего Турцию в состав НАТО. После смерти «вождя народов» отношения с Турцией были нормализованы, что и позволило Москве сделать широкий жест, вернув кавказцев на родину. В течение последующих десятилетий были предприняты новые попытки разрушить чеченское традиционное общество (ставка делалась на инвестиции и образование, но далеко не в столь брутальной форме, как в сталинские годы), не приведшие, однако, к решающим результатам.

Приведем мнение Валерия Тишкова, одного из ведущих российских этнографов, ценное не только в связи с его профессионализмом, но и так как этот ученый является последовательным противником представлений о невозможности модернизации в Чечне, о восприятии этой республики как «особой» страны, не совместимой с остальной Россией. В своей книге «Общество в вооруженном конфликте. Этнография чеченской войны», вышедшей в свет в 2001 году, он описывает социально-экономическую ситуацию в Чечено-Ингушской республике в «доперестроечный» период. По словам Тишкова, в ЧИ АССР существовали два сектора экономики республики – «русский» (нефть, машиностроение, системы жизнеобеспечения населения, инфраструктура) и «национальный» (мелкотоварное сельское хозяйство, торговля, отхожие промыслы, криминальная сфера, пополняемая новыми контингентами населения, вступающими в трудоспособный возраст). На крупнейших чеченских предприятиях нефтяной сферы, где было занято 50 тысяч рабочих и инженеров, лишь несколько сот рабочих были чеченцами и ингушами. Таким образом, инвестиции в экономику республики, которые должны были способствовать ее «подтягиванию» к общесоюзному социально-культурному стандарту, практически не затрагивали «коренное» население, действовавшее в традиционных для Чечни сферах.

Что касается образования, то в советское время в Чечено-Ингушетии была создана система средних и высших учебных заведений, имевшая светский характер и формально не отличавшаяся от общесоюзной. Но только формально. По словам другого известного ученого, ныне покойного Джабраила Гакаева, многие дети на селе, где проживало 70% чеченского населения, не имели возможности учиться из-за нищеты и отходничества (отъезда на сезонные работы в другие регионы России вместе с родителями — до 100 тысяч человек в год). Процент студентов-вайнахов (чеченцев и ингушей) в грозненских вузах был невысок. Более того, многие из них из-за невысокого общеобразовательного уровня платили деньги за поступление. Лишь 4,67% чеченцев по состоянию на 1989 год имели высшее образование — и это в условиях постоянно растущей ориентации советской молодежи именно на учебу в вузах.

Профессор Тишков в своей книге цитирует письмо в Политбюро ЦК КПСС, направленное в 1987 году председателем президиума Верховного совета ЧИ АССР Хаджибаром Боковым. Этот высокопоставленный чиновник признавал, что «деревня в значительной степени живет по обычаям патриархальной старины: у кого деньги, у того и сила. Это может показаться невероятным, но это так. Конечно, в селе есть и Советы, и партийные, комсомольские организации. Здесь произносятся на собраниях и сходах горячие речи. Но все это почти не мешает материальному процветанию владельцам нетрудовых доходов. На их охране твердо стоит род со своими тайными и явными представителями в руководящих органах района, республики, обязанные ему своим служебным положением». Эта же характеристика актуальна и сейчас — только поменялись названия партии и молодежной организации, да наряду с деньгами определяющую роль играет и фактор «человека с ружьем».

Через несколько лет после того, как Боков отправил свое письмо, в республике произошли тектонические изменения, которые, однако, лишь обнажили старые проблемы. После 1991 года русские в большинстве своем были силовыми методами вытеснены из республики, как и значительная часть чеченцев, воспринявших российские ценности в их разных вариантах, от советского (Завгаев) до либерального (Хаджиев, Гакаев). В Чечне восторжествовали сторонники суфийского тариката (ордена) Кадирия, действовавшего на этой территории еще в XIX веке — на них опирался Джохар Дудаев; к этому тарикату принадлежал и муфтий Ахмат Кадыров. Попытка федерального центра во время первой чеченской войны вернуть в республику «пророссийских» чеченцев завершилась полным провалом из-за недостатка их авторитета и явной марионеточности администраций Хаджиева и Завгаева, державшихся только на федеральных штыках. Поэтому еще в ходе второй войны ставка была сделана на тех же кадирийцев, отказавшихся поддержать Шамиля Басаева в его дагестанской авантюре (к тому времени Басаев и его сторонники оказались под влиянием адептов «чистого ислама», враждебных суфиям).

Даже такой пунктирный перечень событий последних двух десятилетий свидетельствует о том, что центр по прагматическим соображениям сделал своей опорой в республике тех, кто был наиболее дееспособен и при этом готов поддержать Россию — в данном случае кадирийцев, военно-политическим лидером которых сейчас является Рамзан Кадыров. При этом в Москве прекрасно понимают, что его цель — сохранение в Чечне традиционного общества с той только разницей, что ранее оно в республике носило полицентричный характер, а сейчас вся власть сконцентрирована в руках одного лидера. Однако на характере общества это немаловажное изменение сказывается слабо — сейчас происходит не просто консервация, а укрепление институтов традиционного общества. Центру важно, чтобы в Чечне больше не «поднялись» ваххабиты, непримиримо настроенные в отношении российской власти, а вопрос о том, какой ценой это делается, является для него глубоко второстепенным. Модернизировать республику Москва не намерена — для этого не хватает ни сил, ни желания, ни акторов. В пользу традиционного общества в современной Чечне работает не только государственная власть республики (включая силовые структуры), но и медийные ресурсы — разумеется, этого не было в Советском Союзе. Нынешнее количество чеченских школьников и студентов не должно вводить в заблуждение — система образования в республике сейчас не противоречит принципам традиционного общества; она вполне сочетается с исламскими ценностями и обычным правом (адатами).

Неудача попыток модернизации в Чечне является важной стратегической проблемой. Если республика живет своей жизнью, имеющей мало общего с общероссийской, то сколько времени она будет находиться в составе России? Разумеется, нынешние чеченские лидеры клянутся в верности Москве, а общество до сих пор не забыло войны десятилетней давности и понимает, к чему может привести революционная эйфория. Однако со временем роль этого сдерживающего фактора может снизиться, а отношение к центру на Кавказе зависит от силы, вызывающей если не подлинное уважение, то элементарный страх. Если страх исчезнет, то Чечня вновь может оказаться вне российского правового поля — не только фактически, но и юридически.

Алексей Макаркин - первый вице-президент Центра политических технологий

Оригинал материала опубликован на сайте «Ежедневного журнала» 18 августа 2009 г.

Версия для печати

Комментарии

Экспертиза

Поколенческий разрыв является одной из основных политических проблем современной России, так как усугубляется принципиальной разницей в вопросе интеграции в глобальный мир. События последних полутора лет являются в значительной степени попыткой развернуть вспять этот разрыв, вернувшись к «норме».

Внутриполитический кризис в Армении бушует уже несколько месяцев. И если первые массовые антиправительственные акции, начавшиеся, как реакция на подписание премьер-министром Николом Пашиняном совместного заявления о прекращении огня в Нагорном Карабахе, стихли в канун новогодних празднеств, то в феврале 2021 года они получили новый импульс.

6 декабря 2020 года перешагнув 80 лет, от тяжелой болезни скончался обаятельный человек, выдающийся деятель, блестящий медик онколог, практиковавший до конца жизни, Табаре Васкес.

Новости ЦПТ

ЦПТ в других СМИ

Мы в социальных сетях
вКонтакте Rss лента
Разработка сайта: http://standarta.net