22.09.2009 | Алексей Макаркин

Церковная независимость

Поздно вечером 15 сентября общее собрание всех абхазских священнослужителей приняли решение о создании Абхазской поместной церкви, независимой от Грузинской православной церкви. В 1993 году грузинские священники были вынуждены покинуть Абхазию, и с этого времени тбилисский патриарх-католикос не контролирует ситуацию в официально продолжающей существовать Сухумо-Абхазской епархии Грузинской православной церкви. Русская православная церковь продолжает официально признавать Абхазию (равно как и Южную Осетию) канонической территорией Грузинской православной церкви, и вряд ли в обозримой перспективе эта позиция изменится.

История вопроса

Как абхазские, так и осетинские церковные деятели настаивают на том, что становление и развитие православия на их землях проходило самостоятельно, а грузины воспринимаются ими как негативная внешняя сила. Эта позиция совпадает с общественным мнением Абхазии и Южной Осетии, которое еще до августовских событий прошлого года исключало возможность интеграции в состав Грузии на любых условиях.

В частности, осетины обращают внимание на существование на территории Осетии с Х века Аланской епархии Константинопольского патриархата, территория которой, однако, включала преимущественно нынешнюю Ставропольскую епархию Русской православной церкви. Первое упоминание о наличии епископа в абхазской Пицунде отмечается в IV веке, Абхазская епархия существует с VI века, причем она входила в состав то Константинопольского патриархата, то Грузинской церкви, то (с XIII века) была самостоятельной структурой под названием Абхазского католикосата. Впрочем, в последний входили не только нынешние абхазские, но и часть современных грузинских земель (Имеретия, Гурия), а абхазские католикосы были грузинами по национальности (Гуриели, Эристави, Багратиони и др.). В начале XIX века Абхазский католикосат был упразднен в связи с присоединением грузинских земель к России. Примерно тогда же решением русского Святейшего Синода была ликвидирована и автокефалия (независимость) Грузинской православной церкви.

После Февральской революции 1917 года грузины в одностороннем порядке восстановили свою автокефалию, которая была признана Русской православной церковью лишь в 1943 году. При этом абхазское духовенство еще в 1917 году настаивало на своей независимости от восстановленной автокефалии, получая поддержку со стороны Русской церкви, однако не смогло добиться своего (тогда национальная идея также определяла предпочтения церковных деятелей). Однако при признании автокефалии Московский патриархат не сделал никаких оговорок в отношении церковной принадлежности Абхазии и Южной Осетии – в этих республиках сейчас это объясняют влиянием Сталина. В любом случае, апелляция к истории не может сейчас восприниматься в качестве канонического аргумента.

Провозглашение независимости Абхазии и Южной Осетии привело к поиску оставшимися на территории этих республик священнослужителей новых организационных форм, которые носили бы временный, переходный характер. При этом были избраны разные подходы. В Абхазии официально продолжала функционировать Сухомо-Абхазская епархия во главе с управляющим епархиальным советом священником Виссарионом Аплиа, полномочия которого не были признаны в Тбилиси. Абхазы неоднократно обращались к Московскому патриархату с просьбой взять их под начало, но не получали положительного ответа. Соответственно, проблема рукоположения абхазских священников (и, тем более, епископов), оставалась нерешенной. В любом случае, служащие на территории Абхазии священники оставались лояльными Московскому патриархату, понимая сложность его положения в абхазском вопросе. Из более 215 тыс. жителей Абхазии, согласно опросам, православными себя считают до 70%. На территории республики расположены 11 действующих православных храмов и соборов, а также два монастыря. Еще 140 культовых сооружений не действуют.

Виссарион Аплиа родился в 1947 году. Окончил Сухумский индустриальный и Батумский торговый техникумы. В молодости два раза привлекался к уголовной ответственности, один из них, по его словам, за то, что «заступился за слабого в драке». В 30 лет, отбывая срок в Чите, приобщился к православию. Вернулся в родное село и стал чтецом в храме. В 1989 году рукоположен в диаконский сан грузинским патриархом Илией II во время его визита в Абхазию. В 1990 году рукоположен в священники, служил в Сухумском кафедральном соборе. В годы грузино-абхазской войны 1992-1993 годов был одним из четырех священников, оставшихся в республике и поддержавших абхазских ополченцев (трое других были русскими по национальности). После войны они избрали отца Виссариона настоятелем кафедрального собора и «представителем Сухумо-Абхазской епархии во взаимоотношениях с государством и РПЦ». В 2002 году патриарх Алексий II наградил его орденом Преподобного Сергия Радонежского III степени «за усердие и пастырский труд». Это решение было возможно, так как отец Виссарион оставался, с точки зрения Тбилиси, в юрисдикции Грузинской православной церкви, хотя и односторонне объявил о разрыве отношений с ней (таким образом, он не ушел в неканоническую юрисдикцию, и в Москве его официально воспринимали как грузинского клирика). В апреле 2008 года по его инициативе был ликвидирован институт сопредседателей абхазского епархиального совета, и Виссарион единолично возглавил церковь.

В Южной Осетии православная епархия отсутствовала, так что местные православные осетины сорганизовались в общину и в 1992 году также обратились в Москву за разрешением войти в состав Русской православной церкви. Получив отказ, они (по крайней мере, до 2008 года) не возобновляли таких просьб, а обратились за помощью к Русской православной церкви за границей (РПЦЗ), находившейся тогда в конфликтных отношениях с Московским патриархатом и не находившейся в евхаристическом общении с Грузинской церковью. Никаких сдерживающих факторов для приема в свою юрисдикцию православных осетин у «зарубежиков», таким образом, не было. Неудивительно, что в том же 1992 году в составе РПЦЗ было создано Югоосетинское благочиние, которое возглавил лидер осетинской православной общины Георгий Пухаев, рукоположенный в РПЦЗ в священный сан (сейчас он «подкорректировал» свою фамилию на осетинский лад – Пухатэ).

Дальнейшая история Югоосетинского благочиния носила сложный характер. После начала процесса сближения Московского патриархата с РПЦЗ осетины, понимая, что «зарубежники» в случае воссоединения с Русской православной церковью будут вынуждены отказаться от них и признать каноническую территорию Грузинского патриархата, в 2003 году перешли в другую юрисдикцию. Речь идет об одной из группировок Истинно-православной церкви Греции (так называемому «Синоду противостоящих»), которая придерживается юлианского календаря, и в связи с этим отделилась от Элладской православной церкви. Греческие «старостильники» исполнили давнее желание осетинской общины и в 2005 году воссоздали Аланскую епархию, рукоположив Георгия (Пухатэ) во епископа Аланского.

Епископ Аланский Георгий (в миру Александр Пухатэ) родился в 1973 году, во время военных действий против грузин в начале 90-х годов погибли трое его братьев. В 1990-1996 годах обучался на химико-биологическом факультете Цхинвальского университета, который окончил по специальности «биохимия». Еще будучи студентом, стал одним из основателей православной осетинской общины в Цхинвали. Пытался получить поддержку у ставропольского митрополита Русской православной церкви Гедеона (Докукина) – по данным самого епископа Георгия, митрополит в 1991 году благословил его «на ношение подрясника и стихаря, и по причине крайней нужды и военных событий, совершать крещение мирским чином». В 1992 году участвовал в неудачных переговорах с Московским патриархатом. В том же году епископом Тамбовским Лазарем (Журбенко), входившим в то время в юрисдикцию РПЦЗ, был рукоположен во диакона и пресвитера. При рукоположении принял безбрачие (целибат). В 2000 году архиепископом Лазарем (Журбенко) пострижен в монашество с наречением имени Георгий, в следующем году возглавил возглавлял Югоосетинское благочиние РПЦЗ. С 2003 года пребывает в юрисдикции «Синода Противостоящих», а в епископы хиротонисан 7 ноября 2005 года в монастыре святых Киприана и Иустинии (Фили, Греция).

Таким образом, Русская православная церковь, не признавая официально самостоятельность православных абхазов, все-таки поощряла их деятельность, что выразилось, в частности, в награждении отца Виссариона церковным орденом. Однако аналогичное отношение к епископу Георгию и его пастве было невозможно из-за их пребывания в неканонической юрисдикции.

Проблема легитимации

Августовские события 2008 года (по сути, скоротечная война на Южном Кавказе) привели к тому, что абхазское и югоосетинское духовенство вновь решило, что появилась возможность для их канонического признания со стороны Русской православной церкви. С сайта Аланской епархии были даже удалены упоминания о ее пребывании в юрисдикции «Синода противостоящих». Официальное признание Россией ранее непризнанных республик, однако, не сопровождалось аналогичными действиями со стороны Московского патриархата. Мотивация церкви здесь вполне понятна. Если она включит в свой состав немногочисленные абхазские и югоосетинские приходы, то может испортить отношения с Грузинской православной церковью. В этом случае ничего не будет удерживать грузин от ответных шагов – например, от признания Киевского патриархата, возглавляемого преданным Московским патриархатом анафеме бывшим митрополитом Филаретом Денисенко.

В настоящее время грузины не признают киевских раскольников – более того, в прошлом году католикос Илия II воздержался от участия в торжествах по случаю юбилея крещения Руси, проходивших в Киеве. Это было сделано по просьбе Московского патриархата, который не хотел присутствия на праздновании предстоятелей других поместных церквей, что было бы выгодно президенту Виктору Ющенко, пригласившему в Киев константинопольского патриарха Варфоломея и ждавшему от него помощи в создании автокефальной церкви в Украине. Отсутствие на торжествах большинства предстоятелей православных церквей снизило их масштаб для православного мира и подчеркнуло, что Украина является канонической территорией Московского патриархата. Позиция Грузинской церкви по отношению к украинским неканоническим юрисдикциям носит принципиальный характер. Когда в 2006 году два грузинских церковных деятеля - епископ Христофор (Цамалаидзе) и протоиерей Василий Кобахидзе – выступили в поддержку Киевского патриархата, то представители Грузинской православной церкви официально разъяснили, что оба они «за грубые и неоднократные нарушения, по решению Священного синода Грузинской православной церкви в течение последних лет находятся в запрещении священнослужения; соответственно, действия вышеуказанных лиц являются самовольными и неканоническими».

Грузинский патриархат несколько лет назад сам столкнулся с экспансией на свою территорию греческих неканонических «старостильников» и помимо истории с Югоосетинским благочинием. Тот же «Синод противостоящих» основал на территории Грузии Глданскую епархию (по названию одного из районов Тбилиси) во главе с отлученным от церкви священником Василием Мкалавишвили. Греки возвели его в высокий сан протопресвитера. В 2004-2008 году Мкалавишвили находился в заключении за многочисленные акты насилия по отношению к баптистам и иеговистам. Таким образом, речь идет об общей проблеме, с которой столкнулись различные православные церкви – и ни одна из них не заинтересована в ее усугублении.

В современной православной практике существуют довольно многочисленные примеры приема неканонических образований в состав канонических церквей – тем самым, они получают желаемую для них легитимность. Константинопольский патриархат пару десятилетий назад принял в свой состав украинских автокефалистов из США и Канады. В состав Польской православной церкви в 1990-е годы входила ранее неканоническая Православная церковь Португалии. Неканоническая Французская православная церковь в 1972-1993 годах была составной частью Румынской православной церкви. «Португальский» и «Французский» примеры, кстати, свидетельствуют о том, что находившиеся на православной периферии структуры нередко склонны к колебаниям относительно собственной юрисдикционной принадлежности. Наконец, вспомним самый известный в России подобный пример – объединение признанной мировым православие Русской православной церкви и непризнанной ранее РПЦЗ. Однако все эти примеры не связаны с «проникновением» на чужую каноническую территорию, так что неприменимы к данной ситуации.

Поиск выхода

Понятно, что простого выхода из сложившейся ситуации нет – с этим связаны и различные предложения, фигурирующие в СМИ. Один из вариантов – создание подворий Московского патриархата на территории Абхазии и Южной Осетии; однако это невозможно сделать без санкции грузин. Максимум, что возможно – окормление русским духовенством российских военнослужащих, находящихся на территории двух республик; тем более, что президент Дмитрий Медведев одобрил создание в России института военного духовенства. Такие священники могут совершать обряды и для местного населения, возможно, не слишком афишируя эту сторону своей деятельности. Однако подобное решение может быть только паллиативом, не заменяющим нормальной церковной организации.

Еще один вариант предложил известный российский церковный деятель протопресвитер Андрей Кураев. Он полагает, что «если бы католикос-патриарх всея Грузии обратился к Московскому патриарху с тем, чтобы тот стал наместником, временно управляющим Абхазской и Южноосетинской епархиями, то в этом случае были бы сохранены общеправославные каноны, не допускающие вмешательства одной Церкви в канонические пределы другой, а также были бы сохранены честь Грузинской церкви и целостность ее канонических границ… Это была бы обычная епархия в составе Русской православной церкви с тем только отличием, что если эта епархия однажды пожелает вернуться в ведение Грузинской церкви, то, естественно, наша Церковь без всякого ропота и сопротивления тут же отдаст то, что было ей вверено во временное управление». Подобный вариант, однако, неприемлем для грузин, так как означает «ползучую» интеграцию этих территорий в состав Русской православной церкви.

В этой ситуации можно было бы использование прецедента «признания де-факто» в течение длительного времени, которое имело место в отношении Болгарской православной церкви, также в одностороннем порядке отделившейся от Константинопольского патриархата в 1872 году – болгары обвиняли греков в пренебрежении их национальными интересами. Правда, тогда церковное отделение предшествовало созданию государства. Так называемая «болгарская схизма» продолжалась до 1945 года, когда Константинополь официально признал автокефалию православных болгар. Евхаристическое общение Болгарской и Русской церквей в это время не осуществлялось. Однако в период «непризнания» болгарские священники получали образование в русских духовных учебных заведениях, а Болгарская церковь получала моральную поддержку со стороны Русской. В частности, когда Константинопольский патриархат обвинил болгар в ереси филетизма (разделения в церкви по национальному признаку), то в России отказались поддержать это соборное решение. Еще более ранние попытки Константинополя созвать Вселенский собор по болгарскому вопросу столкнулись с решительным неприятием со стороны Русской церкви – понятно, что этот собор не мог не осудить болгар (если не как еретиков, то как раскольников), а это было не в интересах России. Добавим к этому, что болгарскую автокефалию изначально поддерживали высокопоставленные русские чиновники, особенно, посол в Константинополе, известный «болгарофил» граф Николай Игнатьев.

Можно напомнить позицию по отношению к болгарскому церковному движению, высказанную московским митрополитом Филаретом (Дроздовым) – наиболее авторитетным русским богословом XIX века, причисленного недавно к лику святых. Филарет оценивал конфликт между греками и болгарами следующим образом: «С одной стороны притеснение, с другой – мятеж. Но притеснение предшествовало. Виновны обе стороны: но притеснители виновны сами, и подали причину другим сделаться виновными». В то же время Филарет не считал, что это должно быть причиной для признания болгар в обход Константинополя. Он напоминал, что «учредить новую независимую иерархию можно только с благословения законно существующей иерархии».

«Болгарский вариант» показывает, что неканоническая юрисдикция в православии может существовать достаточно долго, если она связана с национальной идеей. Другим примером может служить отделившаяся несколько десятилетий назад от Сербской православной церкви Македонская православная церковь, до сих пор не получившая канонического статуса. Однако в чистом виде «болгарский вариант» для Абхазии сейчас представляется невозможным. В Болгарской церкви изначально были свои архиереи, возглавившие отделение от Константинополя – соответственно, у этой церкви оставалась перспектива, связанная с новыми епископскими и иерейскими рукоположениями (аналогичная ситуация была и в Македонии). В Абхазии епископа нет, и появиться каноническим путем он не может. Примечательно, что основатели Абхазской поместной церкви предусмотрели наличие в ней двух епархий – Сухумской и Пицундской. Конечно, они могут управляться временными администраторами, но такая ситуация является ненормальной.

Остается обращение к какой-либо неканонической юрисдикции (так, только греческих старостильных церквей сейчас насчитывается около десятка), что не может не вызвать неприятия в Москве. Уже сейчас протодиакон Андрей Кураев выразил скепсис по поводу решения православных абхазов о создании собственной поместной церкви, назвав его «детским ультиматумом, когда ребенок хочет привлечь внимание родителей». Официальные представители Русской православной церкви, в том числе глава Отдела внешних церковных связей архиепископ Иларион (Алфеев), подтвердили неизменность ее позиции по отношению к верующим Абхазии и Южной Осетии, хотя и было объявлено о том, что Русская и Грузинская церкви ведут переговоры по абхазской проблеме. Однако решение абхазских православных способно только затруднить взаимоотношения между ними и Московским патриархатом.

Алексей Макаркин – вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати