05.11.2009 | Сергей Маркедонов

Грузинские уроки

7 ноября 2009 года в Грузии будет отмечаться еще одна знаковая дата. Два года назад в столице этой страны был разогнан митинг оппозиции, выступавшей против политики президента Саакашвили. Напомним, что в ноябре 2007 года грузинская полиция и спецназ применили слезоточивый газ, водометы и резиновые пули против участников акции протеста, в результате чего пострадало около 600 человек. Сегодня оппозиция также пытается использовать эту дату для активизации своих выступлений, как это уже было сделано накануне двух других знаковых для Грузии дат, двадцатилетия трагических событий 9 апреля 1989 года и дня независимости страны 26 мая. Однако есть сомнения, что в ноябре 2009 года противникам действующей власти удастся поднять народное возмущение на новую высоту…

Во-первых, противники власти по-прежнему раздроблены, у них нет общей платформы и продуманной стратегии на случай победы. Более того, оппозиция предъявляет грузинскому избирателю новые колонны (когда он еще к старым не успел привыкнуть). Так, 3 ноября было заявлено о создании новой политической партии «Социально-демократическое движение для развития Грузии». С чисто теоретической точки зрения, появление такого проекта, претендующего на роль цивилизованной европейской левой силы, интересно. Тем более, что первой правящей партией в Грузинской демократической Республике (первом национальном независимом грузинском государстве образца 1918-1921 гг.) были социал-демократы (меньшевики). По мнению же некоторых современных грузинских политологов, политический ландшафт этой кавказской страны сегодня напоминает флюс (все силы сосредоточены на правом фланге). Однако для старта социал-демократического проекта выбран не самый подходящий момент. От количества партий и лидеров у рядового обывателя рябит в глазах. Уже трудно понять, с какого момента представитель власти становится оппозиционером и наоборот. Итоги же от фрондерских настроений не очевидны. Во-вторых, Запад, уставший от нелегитимной смены власти в стране, претендующей на звание «форпоста демократии на Кавказе», хочет, чтобы уход третьего президента Грузии был бы конституционным. Как следствие, холодное (а моментами едва ли не раздражительное) отношение представителей ЕС и США к лидерам оппозиции. В-третьих, у правящего режима, что бы ни говорили в Кремле о его непопулярности и утрате доверия народа, по-прежнему сохраняет определенные ресурсы влияния на общество. Следовательно, 7 ноября 2009 года может стать неким пиком оппозиционной активности, но историческая ценность этой даты для Грузии не ограничивается исключительно инструментальными факторами (знаковый день, как возможность для мобилизации масс для революционных свершений).

7 ноября 2007 года в Тбилиси продемонстрировал целый ряд важных закономерностей не только для Грузии, но и для эволюции национально-государственных проектов на постсоветском пространстве в целом. Начнем с самого кавказского государства. Два года назад в Грузии была окончательно преодолена повестка дня, созданная «революцией роз» 2003 года. Тогдашняя повестка ориентировалась на преодоление наследия времен Эдуарда Шеварднадзе. Само же это наследие рассматривалось и обществом, и интеллектуалами, как мостик, связывающий Грузию с советским прошлым. Слишком памятны были многим заявления и действия «белого лиса», олицетворявшие его связь с Москвой. События 2003 года стали не просто приходом к власти Михаила Саакашвили, ставшего главным раздражителем для российской политики (и головной болью для Запада). Это было демонстративное сжигание мостов с советским прошлым, пожалуй, самое радикальное на постсоветском пространстве, если не считать страны Балтии. Однако, когда искомая цель была достигнута (о цене вопроса мы не говорим, это – отдельная тема), «революционный лагерь» раскололся.

И здесь во всей красе проявил себя главный вопрос для любого проекта по строительству нации-государства, возникающей на обломках империи. Вопрос этот – качество своего национального проекта. В свое время, обосновывая необходимость создания независимого национального еврейского государства, видный теоретик сионизма Владимир (Зеев) Жаботинский говорил, что ему хотелось бы, чтобы его наказывал еврейский полицейский. Право на своего грузинского полицейского Грузия получила не в 2003 году. Однако власть времен Шеварднадзе воспринималась, как в определенной мере «переходная», в большей степени своя, чем советская, но все же еще не вполне своя. После «революции роз» ощущение граждан Грузии (и ее интеллектуалов) изменилось. Новая власть стала восприниматься, уже не как переходная, а как национальная, поэтому повестка дня трансформировалась. На первое место вышел вопрос о тех правах и рамках, в соответствие с которыми «свой полицейский» имеет право на насилие. По этому вопросу в рядах «розовых революционеров» единства не наблюдалось. Сторонники Михаила Саакашвили считали (и продолжают считать), что национальные идеалы предполагают почти любую цену. Даже потерю части де-юре грузинской территории ценой удержания власти и сохранения позиций в топе глобальной повестке дня (а разве можно было ожидать иного, принимая решение об атаке Цхинвали?). Противники же Саакашвили (которые начали появляться с момента выборов в Аджарской автономии, парламентских выборов на общенациональном уровне и «малой войны» в Южной Осетии - это все события 2004 года) видели иные перспективы для будущего государственного проекта под названием «Грузия». В прочем, здесь необходимо одно важное замечание. Окажись противники третьего президента Грузии на его месте, возможно, мы говорили бы о них, как сторонниках максимально широких прав для «своих полицейских». Однако здесь важны не столько персоны, сколько векторы.

«Цена» национально-государственного проекта стала после «революции роз» основополагающим вопросом внутриполитической повестки дня Грузии. Именно она способствовала расколу в рядах вчерашних противников Шеварднадзе. События же двухлетней давности показали, насколько глубоким может быть такой раскол, и сколь разным может быть понимание «цены вопроса». В этом плане очень показательными являются слова известного грузинского политолога Мамуки Арешидзе: «люди, которые собирались на митинг (речь идет о событиях 7 ноября 2007 года - С.М) на 30-40% состояли из тех, кто в 2003 году собирались на его (то есть Саакашвили – С.М.) митингах». Просто тогда отмеченные 30-40% выступали за сжигание мостов с прошлым, а в 2007 году они пытались построить национальный проект, который не олицетворялся бы с личностью Михаила Саакашвили.

События двухлетней давности показали также, что действия «своего полицейского» могут быть более жесткими и даже жесткими, чем «чужого». Вот как описывает 7 ноября-2007 один из лидеров Республиканской партии (не прошедшей в парламент по партийным спискам на выборах 2008 года) Леван Бердзенишвили: «Атаковали в первую очередь голодающих, били и ногами, атаковали журналистов, которые все это снимали, камеры били, сильно повредили. Одна группа украла все это оборудование, громкоговорители». В конце концов, любой имперский чиновник заинтересован в гармонизации разнородного пространства большой империи и позитивной презентации своих действий перед «чужаками» (иначе нет ресурса популярности и поддержки). Свой же властитель понимает, что предстать в образе иностранного завоевателя ему будет крайне проблематично. При этом в отличие от имперских властей он может гораздо более эффективно оперировать «патриотическим словарем» и оправдывать свои действия интересами нации (чего представители империи лишены). «То, что случилось вчера, произошло не по нашей воле. Это было единственно возможным адекватным ответом... на заговор против Грузии и грузинской демократии», -заявил 8 ноября 2007 года третий президент грузинского государства.

Во времена «советской империи» периода упадка обстоятельства разгона митинга 9 апреля 1989 года с привлечением военнослужащих Закавказского военного округа расследовали на уровне высшей представительной власти тогда еще союзного государства. Комиссия Съезда народных депутатов СССР во главе с Анатолием Собчаком в составе 24 человек из 9 союзных республик провела детальное расследование. В ее заключении было черным по белому написано: «Комиссия констатирует наличие серьезных просчетов и нарушений закона в ходе подготовки и осуществления мероприятий по пресечению митинга у Дома правительства в г. Тбилиси в ночь на 9 апреля, допущенных как общесоюзными, так и республиканскими органами». В отличие от советско-имперских времен «демократическая Грузия» не потрудилась провести серьезное расследование трагедии 7 ноября 2007 года и определить виновных во внутриполитическом противостоянии. Тем самым, кстати, был нанесен ущерб не оппозиции и даже не репутации Саакашвили (третий президент Грузии специфически понимает этот феномен), а по легитимности грузинского государства. То, что значительная часть грузинских политиков воспринимает президента не просто, как своего оппонента (это нормально в демократическом государстве), а как узурпатора, отражается на всей внутренней политике Грузии. Эта ситуация делает кавказскую республику перманентно нестабильной (притом, что причина этой нестабильности - слабая легитимность всех ключевых государственных органов власти).

И хотя история учит тому, что не учит ничему, грузинские уроки могли бы стать предметом для пристального изучения на всем постсоветском пространстве, включая и де-факто образования. Они со всей очевидностью показывают, что долгожданное обретение «национальной самости» далеко не является «концом истории», оно просто меняет внутриполитическую повестку дня, которая, кстати сказать, может оказаться намного более сложной, чем предыдущая.

Сергей Маркедонов - политолог

Версия для печати