19.11.2009 | Владислав Иноземцев

О терминах и не только

Все выступления Президента Д.Медведева на протяжении последних месяцев, его статья «Россия, вперед!» и озвученное 12 ноября Послание Федеральному Собранию наполнены призывами к модернизации страны. При довольно широкой поддержке данной стратегии многие эксперты критически оценивают возможность Президента и в целом политической элиты модернизировать Россию, обращая внимание, прежде всего, на то, что глава государства нигде не подвергает сомнению оптимальность сложившейся в стране политической системы.

Несмотря на слова Д.Медведева о том, что «стране необходима модернизация, основанная на ценностях и институтах демократии», ситуация в российской политике не позволяет, по мнению многих политологов, говорить о ее демократизме. Подтверждений тому масса – от хода и итогов выборов 11 октября до законодательства о партиях, сложных отношений власти и прессы, зажима критики и полной бесконтрольности властных структур. Поэтому те, кто считают главным препятствием для модернизации косность отечественной политической системы, во многом правы. Единственное, что не позволяет согласиться с ними целиком и полностью – исторический опыт модернизаций, практически нигде не проводившихся типично демократическими режимами. Практика Азии и Латинской Америки свидетельствует о том, что демократия становилась скорее итогом модернизации, чем ее предпосылкой. Поэтому, уверен, дискуссия о том, может ли современная политическая система Российской Федерации стать главным препятствием на пути модернизации страны, далеко не окончена. На мой взгляд, может, но не обязательно станет. Проблема адекватности политического лидерства сегодня и заключена в том, чтобы суметь реализовывать программу модернизации в условиях «псевдо-» или «квазидемократии», которая имеется в нашем государстве.

Однако, несмотря на многочисленные рассуждения на тему модернизации и демократии, гораздо меньшее число экспертов останавливаются на вопросе соотношения модернизации и технологического развития. Видимо, считается, что этот вопрос, по сути, решен в выступлениях Президента, который, начиная с выступления на первом же заседании Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России, а затем в уже упоминавшихся статье и Послании, развернул картину «модернизации по пяти направлениям». Этот подход, судя по всему, «выстрадан» Д.Медеведевым и пользуется поддержкой в его окружении – которое почти наверняка внесло свою лепту в данный список. Напомним: Президент считает, что модернизация страны может «сложиться» из прорывов в энергосбережении, фармацевтических, ядерных, телекоммуникационных и авиакосмических технологиях. На наш взгляд, предложенный подход неверен и модернизация, выстроенная в соответствие с ним, имеет мало шансов состояться.

Почему? Как ни странно, потому что Президент пытается убедить все в том, что модернизация тождественна быстрому развитию новых технологий, или, как он сам говорит, построению инновационной экономики. Отчасти в силу его убежденности в этом термины «модернизация» и «инновационная экономика» в последние месяцы уже употребляются у нас чуть ли не как синонимы. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что они обозначают существенно отличные друг от друга процессы – и эти отличия прослеживаются как минимум в двух аспектах.

Во-первых, в теоретическом. Слово «модернизация» всегда использовалось для обозначения процесса становления зрелого индустриального общества, для описания демонтажа архаичных структур. Термин «инновационная экономика» относится к более высокому типу общества, в котором, как писал Карл Маркс в XIX столетии и Даниел Белл в XX-м, «наука становится непосредственной производительной силой», а «прогресс общества все более однозначно определяется успехами в области знания». Модернизации в ХХ веке неоднократно превращали аграрные и полуиндустриальные общества в про-мышленные державы, но пока нигде не приводили к становлению экономики знаний. Последняя развивалась естественно, а на формирование ее уходило, как правило, несколько десятилетий. Поэтому весьма вероятно, что попытка, «засыпав деньгами» некоторые прорывные отрасли, добиться от них невероятной отдачи, не приведет к взрывному росту технологических инноваций и не сделает Россию их экспортером, как того хотят некоторые наивные мечтатели.

Во-вторых, в практическом. Модернизации имели и имеют место там и тогда, где и когда элиты осознают: их страна настолько отстает в своем развитии от конкурентов, что этот разрыв становится нетерпимым. Последнее заметно и в президентских выступлениях – особенно в Послании Федеральному Собранию. Но довольно странно считать, что для отстающих стран выгоднее создавать собственные технологии (которые почти наверняка окажутся похожими на уже имеющиеся в мире), чем заимствовать их извне. «Новая индуст-риализация», которой, собственно, на мой взгляд, и не хватает России, должна базироваться на максимальной экономии сил и средств при обеспечении предельной эффективности производства. Инновации – это не чье-то знакомство с хорошо известными технологиями, а создание качественно новых технических решений. Инновации не могут быть национальными; они либо являются инновациями (если не имеют аналогов), либо нет (если таковые уже предложены). Поэтому как в теоретическом, так и в практическом аспектах модернизация и создание инновационной экономики – не синонимичные термины, а понятия, обозначающие последовательные стадии хозяйственного развития.

Перенося акцент на инновационную тематику, Президент делает, на наш взгляд, две ошибки: стратегическую и тактическую. В стратегическом плане понятно, но инновации в стране создавались и создаются – но только не применяются. Где, например, была создана технология трубобетона, повышающая прочность монолитнобетонных конструкций в 3-5 раз? В России. А где они в основном применяется? В Китае и США. И так будет со всеми новыми технологиями, которые создадут на государственные средства. Российская промышленность не хочет – и не захочет в ближайшем будущем – их применять, так как вся она ориентирована не на долгосрочное повышение конкурентоспособности, а на присвоение, а на работу с текущими финансовыми потоками. В тактическом плане Президент сильно рискует, так как внятных итогов создания новых технологий он вряд ли добьется не то что к 2012-му, но и к 2018-му году. Между тем именно внедрение уже имеющихся практик, создание новых промышленных образцов, сокращение энергопотребления и тому подобные результаты могут быть достигнуты гораздо раньше.

В общем, если не трогать демократию – либеральную, суверенную или какую там еще – основная проблема российской модернизации состоит в том, что ее упорно не хотят воспринимать так, как это необходимо: как новую индустриализацию. Именно так выходили в мировые лидеры даже не вполне демократические страны Азии и Латинской Америки. Именно так их народы проникались доверием к собственным правителям и видели, что процесс развития экономики становится необратимым. А говорить об инновациях лучше начинать потом – намного позже того момента, когда хотя бы в Георгиевском зале Кремля, где выступал Президент, допотопные лампочки накаливания будут заменены на энергосберегающие, причем не китайского, а российского производства.

Владислав Иноземцев - доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества, главный редактор журнала «Свободная мысль»

Версия для печати