20.11.2009 | Елена Позднякова

Промедление смерти подобно

Вчера Конституционный суд продлил мораторий на смертную казнь в России на период с 1 января 2010 года до ратификации Госдумой и Советом Федерации 6 протокола к Европейской конвенции о защите прав человека. Однако вряд ли ратификация этого протокола произойдёт в ближайшее время. Таким образом, найден компромисс между нежеланием раздражать с одной стороны, Совет Европы, а с другой – противников моратория внутри России.

Вступая в 1996 году в Совет Европы и подписывая в 1997 году протокол №6, Россия взяла на себя обязательство в течение трёх лет ратифицировать этот протокол и внести соответствующие изменения в российское законодательство, например, в Уголовный кодекс. Таким образом, Россия окончательно юридически отказалась бы от применения смертной казни и самой возможности вынести гражданину смертельный приговор. Однако ни в 1999 году, когда протокол был внесён на ратификацию президентов Борисом Ельциным, ни в 2000 году, когда истёк срок ратификации протокола, Госдума так и не проголосовала за него, а в2002 году мотивировала это тем, что решать этот вопрос пока «преждевременно». Это создавало дополнительный пункт разногласий между Россией и Европой на протяжении всего периода от вступления России в СЕ, до настоящего момента, так как Россия – единственная страна в СЕ, так и не ратифицировавшая протокол.

Тем не менее, даже нератифицированный, но подписанный протокол обязывал Россию воздержаться от применения смертной казни. Для того, чтобы преодолеть противоречие между возможностью российских судов выносить смертный приговор и невозможностью его исполнить, был введён мораторий на смертную казнь, действующий до того момента, как во всех российских регионах будут сформированы суды присяжных. За это время, по расчетам Конституционного суда, Госдума уже должна была успеть ратифицировать 6 протокол. Тем не менее, этого не произошло, и КС приходилось неоднократно выносить определения, запрещавшие судам назначать смертную казнь, несмотря на требования прокуроров.

По мере приближения 1 января 2010 года, когда суды присяжных должны заработать в Чечне, последнем российском регионе, не имеющем их до сих пор, в обществе возобновилась дискуссия о смертной казни. Её возвращали в общественный дискурс и многочисленные террористические акты, а также сообщения о серийных убийцах, маньяках и вообще преступниках, которые, по мнению большей части российского общества, не заслуживают того, чтобы пользоваться правом на жизнь. Однако у отмены моратория было и много противников, руководствовашихся не только гуманистическими соображениями, но и внешнеполитическими выгодами. Отношения России с Советом Европы остаются довольно нестабильными, а Дмитрий Медведев взял курс на сближение с Западом если не в экономическом, политическом и правовом плане, то, по крайней мере, риторически.

На этом фоне всё больше уверенности было в голосах тех, кто утверждал, что мораторий будет продлён, поэтому решение Конституционного суда, рассмотренное, к тому же, очень быстро (всего за три недели), ни для кого не стало неожиданностью, хотя трое судей из девятнадцати всё же проголосовали против (не по существу). Но интерес вызывало не столько само решение, сколько то, что будет сказано председателем помимо него, в частности, воспользуется ли КС правом рекомендательного голоса, чтобы поторопить Думу ратифицировать протокол. Хотя рекомендация Думе проголосовать за все необходимые законы в течение декабря ожидалась многими наблюдателями, её не последовало. По словам председателя КС Валерия Зорькина, «ратификация конвенции – исключительно прерогатива одного из высших государственных органов, которыми являются Государственная Дума и Совет Федерации. Никто из других высших государственных органов не в силах заставить Государственную думу это сделать».

Таким образом, суд занял весьма осторожную позицию и окончательную ответственность за юридическую отмену смертной казни возложил на Государственную Думу. Ей, с другой стороны, теперь ничто не мешает ратифицировать протокол сколь угодно долго, если только президент не поручит ей ускорить процесс. У Дмитрия Медведева на это могут быть две причины: или резкое изменение общественного мнения и соответствующее изменение дискурса, или необходимость сделать «подарок» Европе в удобный момент. Пока условий ни для первого, ни для второго не наблюдается.

Версия для печати