01.12.2009 | Игорь Бунин

Дмитрий Медведев: президентские решения

Дмитрий Медведев вступил на пост президента в мае 2008 года. Тогда его политические ресурсы были крайне ограничены – своей победой на выборах он был полностью обязан Владимиру Путину, преемником которого стал. Новый президент возглавил страну, но управление ею фактически находится в руках двух соправителей – оставив президентство, Путин стал «политическим» премьером, аппаратное влияние которого изначально было выше, чем у главы государства. Тогда существовало мнение, что Медведев может стать «местоблюстителем престола», переходным президентом, чья задача – пробыть номинальным лидером четыре года и передать свой пост Путину.

Однако за прошедшие полтора года Медведев продемонстрировал, что он является самостоятельной фигурой с собственным политическим стилем. Он последовательный эволюционист, отвергающий революционные подходы к решению сложных вопросов. И, одновременно, президент готов принимать принципиальные, а иногда и жесткие решения, связанные с особенностями его поста. Это подтверждает целый ряд примеров, количество которых в последнее время существенно увеличилось.

Отставки: новый стиль

Кадровая стилистика президента Медведева отличается от путинской – это особенно заметно, когда речь идет о громких отставках.

В частности, в апреле, после того как начальник ОВД «Царицыно» майор Денис Евсюков в состоянии алкогольного опьянения расстрелял девять человек в одном из универсамов столицы, президент принял решение об отставке начальника ГУВД Москвы Владимира Пронина. До сих пор увольнения высокопоставленных силовиков, на которых тем самым возлагалась ответственность за провалы на их участках работы, не предпринимались. Теперь преступление, вызвавшее немалый общественный резонанс, привело к отставке высокопоставленного милицейского генерала.

6 августа глава госкорпорации «Ростехнологии» Сергей Чемезов был исключен из состава комиссии при президенте РФ по модернизации и технологическому развитию экономики России. Источник «Газеты.Ru» в администрации тогда объяснил, что «Чемезов выведен из комиссии за недостаточно активную работу», так как он «не был ни на одном из двух заседаний комиссии (они состоялись 18 июня и 22 июля) и не внес ни одного предложения». Известно, что Чемезов является одним из наиболее влиятельных представителей окружения премьера. Через день после исключения Чемезова Медведев поручил Генпрокуратуре и своему контрольному управлению начать проверку госкорпораций, основным объектом которой на практике выступили именно «Ростехнологии». Уже в октябре проверка закончилась, и в своем ноябрьском послании Федеральному собранию Медведев заявил о предстоящей реорганизации госкорпораций, причем одной из первых – возможно, уже в следующем году – эта судьба ожидает структуру Чемезова.

23 октября Медведев потребовал от чиновников покинуть посты руководителей спортивных федераций. По данным «Русского Newsweek», реально инициатива президента была направлена против главы Российского футбольного союза Виталия Мутко, одного из влиятельных членов правительства. Одновременно и другим чиновникам было дано понять, что президент готов к жестким действиям в отношении сфер интересов государственных служащих высокого ранга. Требование президента было выполнено. Правда, первоначально Мутко заявил, что за месяц сменить глав федераций невозможно, но затем подал в отставку.

24 ноября Медведев принял решение уволить с военной службы нескольких военачальников в связи со взрывами на военных складах в Ульяновске. В отставку отправлены были отправлены два генерала из высшего руководства вооруженных сил: начальник инженерных войск ВС России Юрий Балховитин и начальник Главного ракетно-артиллерийского управления Минобороны Олег Чикирев. Кроме того, уволены временно исполняющий обязанности начальника вооружения, заместитель командующего войсками Приволжско-Уральского военного округа по вооружениям Вячеслав Халитов, а также временно исполняющий обязанности начальника инженерных войск округа Александр Бобраков.

Напомним, что речь идет о последствиях двух взрывов. В результате первого из них погибли два человека, второй унес жизни восьми человек. Видимо, особое недовольство Медведева вызвали два обстоятельства. Первое заключается в том, что взрывы произошли с разницей в 10 дней, и приезд в Ульяновск военных высокого ранга не позволил предотвратить второе ЧП. Второе – склады находятся на территории города – в результате первого взрыва были повреждены свыше двух тысяч зданий, в Ульяновске возникли панические настроения. Второй взрыв, понятно, усилил эти настроения – таким образом, ЧП стало носить политизированный характер. Жесткое кадровое решение Медведева в данном случае не соответствовало практике, свойственной его предшественнику. Путин увольнял военных только при экстраординарных ЧП – таких как вызвавшая колоссальный общественный резонанс гибель подводной лодки «Курск» или драмы над Ханкалой, когда боевики сбили военно-транспортный самолет, переполненный российскими военными. В этих случаях потери были значительно выше, чем в случае с взрывами в Ульяновске. Медведев позиционирует себя как более жесткий главнокомандующий, готовый увольнять генералов за повлекшие менее тяжелые последствия – хотя и вызвавшие общественный резонанс, но по большей части в рамках региона – провинности.

Суд и политика: пересмотр подходов

Особенностью современной России являются политизированные судебные дела, которые составляют сравнительно небольшое количество дел – но именно по ним общественное мнение нередко оценивает судебную систему в целом. После прихода на пост президента Медведева в этих делах наметилась значимая эволюция.

Некоторые составляющие этого процесса не были инициированы лично Медведевым. Можно назвать два эпизода, в которых ключевую роль, по данным прессы, сыграл вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин. Так, еще до победы Медведева на президентских выборах была проведена масштабная реорганизация Федеральной налоговой службы, в результате которой был уволен глава ее юридического управления Антон Устинов, бывший одной из ключевых фигур в «деле ЮКОСа». Деятельность Устинова связывалась в бизнес-кругах с понятием «налоговый террор», публично высказанным Владимиром Путиным еще в 2004 году. По утверждению источника «Ведомостей», при Устинове на судей оказывалось сильное давление. Предприниматели в то время считали, что победить в споре с налоговиками практически невозможно – именно в контексте отношений бизнеса и власти эти дела можно считать имеющими политический оттенок. После отставки Устинова бизнес получил больше возможностей оспаривать точку зрения государства (а сам Устинов вскоре стал помощником вице-премьера Игоря Сечина).

Второй эпизод связан с известным делом заместителя министра финансов Сергея Сторчака, арестованного в 2007 году по обвинению в покушении на хищение денежных средств из госбюджета в особо крупном размере. Арест Сторчака считался серьезным ударом по позициям Кудрина, бывшего его непосредственным начальником и сразу же взявшим под защиту своего заместителя. В октябре 2008 года Сторчаку была изменена мера пресечения в связи с завершением расследования дела, однако до сих пор оно не рассмотрено в суде, и его судебная перспектива остается сомнительной. Возможно, что освобождение Сторчака было связано с усилением роли Кудрина в правительстве в начале кризиса, когда именно министр финансов стал главным ответственным за борьбу с ним.

Возникает вопрос о роли Медведева в этих событиях. Представляется, что хотя отношения между президентом и министром финансов носят непростой характер (Медведев публично критиковал Кудрина за его экономические прогнозы), но в данных случаях их позиции были идентичны. Тем более, что именно выбор либерального Медведева в качестве кандидата на пост президента обусловил изменения в стилистике отношений между государством и бизнесом, без чего отставка Антона Устинова была бы невозможной. Что касается «дела Сторчака», то оно напоминает «дело Бульбова», развитие которого нынешней осенью связывается в публичном пространстве уже непосредственно с деятельностью Медведева.

Однако до освобождения фигурантов «дела Бульбова» произошел еще ряд значимых событий. Прошло меньше месяца после инаугурации Медведева, как 27 мая 2008 года Конституционный суд признал не соответствующей Конституции России и нарушающей принципы равенства и справедливости статью уголовного кодекса, сделавшую возможной уголовное преследование главы фонда «Образованные медиа», известного общественного деятеля Мананы Асламазян. Ее привлекли к уголовной ответственности за ввоз в Россию недекларированной валюты – 9,5 тысяч евро при разрешенной сумме в 10 тысяч долларов. Суд указал в своем решении, что противоправный характер приобретает недекларируемый ввоз валюты лишь в сумме, превышающей размер разрешенной законом. По мнению суда, человек, обвиняемый в контрабанде, должен отвечать не за всю сумму найденных у него денег, а только за ту ее часть, которая превышает разрешенную к ввозу без декларирования. Таким образом, уголовное преследование Асламазян было прекращено, а ее правонарушение было признано административным делом.

21 апреля 2009 года Преображенский суд Москвы удовлетворил ходатайство адвокатов бывшего юриста ЮКОСа Светланы Бахминой и постановил условно-досрочно освободить женщину, родившую в тюрьме своего третьего ребенка. «Дело Бахминой» вызвало значительный общественный резонанс; с осени 2008 года на специально созданном интернет-сайте проводился сбор подписей с просьбой к Медведеву помиловать Бахмину – всего было собрано более 96 тысяч подписей. В поддержку освобождения Бахминой выступили ряд известных россиян, в том числе ряд членов Общественной палаты, традиционно лояльных Кремлю. В прошлом Кремль расценивал подобные акции как давление, принципиально не реагируя на них; теперь же ситуация изменилась. Похоже, что во власти не было консенсуса в связи с делом Бахминой (одним из признаков этого было создание альтернативного сайта, на котором незначительное количество желающих подписались против освобождения Бахминой), и Медведев решил не персонифицировать свое решение. Кроме того, отношение к фигуре Бахминой в обществе носило противоречивый характер – многие россияне были готовы солидаризироваться с Марией Арбатовой, публично выступавшей против мягкого отношения к «воровке». В результате решение принял суд в рутинном порядке; прокуратура против этого не возражала. При этом освобождение Бахминой не было обусловлено неформальным обязательством дать показания по «делу Ходорковского».

Дело Бахминой привлекло большее общественное внимание, чем другая драматическая составляющая «дела ЮКОСа» - процессом над бывшим вице-президентом компании Василием Алексаняном. В начале 2008 года было очевидно желание «силовиков» добиться его осуждения, однако из-за нескольких тяжких заболеваний дело было приостановлено – причем Алексанян также не дал показаний против Ходорковского. Несмотря на попытки «силовиков» возобновить процесс, их усилия на сегодняшний день ни к чему не привели. Таким образом, в рамках «дела ЮКОСа» продолжается лишь один суд – второй процесс над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым – результат которого остается неясным (а высказывания Путина во время его визита в Париж показывают, что премьер-министр по-прежнему занимает жесткую позицию в этом вопросе).

В конце октября нынешнего года бывшему главе компании «Русснефть» Михаилу Гуцериеву Следственным комитетом МВД была изменена мера пресечения, вместо ареста – подписка о невыезде. В связи с этим он был исключен из базы данных международного розыска. 27 октября решением лондонского суда была отменена санкция на его арест. Хотя российские правоохранители утверждали тогда, что дело Гуцериева не будет закрыто, но источник в МВД все же не исключал, что дело Гуцериева будет закрыто так же внезапно, как была изменена мера пресечения. «Ведомости» утверждали, что Медведев выступил за изменение меры пресечения бизнесмену, но, «похоже, против был премьер Владимир Путин», в бытность которого президентом Гуцериев и стал эмигрантом.

Гуцериев оказался востребован в ситуации существенного осложнения положения в Ингушетии. В прошлом году в республике сменилось руководство – вместо генерала ФСБ Зязикова президентом стал армейский полковник Евкуров, протеже Медведева. В республике сложилось крайне напряженная ситуация – продолжается активная деятельность экстремистов, покушавшихся на Евкурова и устроивших взрыв в ОВД Назрани. Позиции президента в республике остаются достаточно слабыми – поэтому ему необходимо опереться на представительную коалицию, одним из участников которой может стать сохранивший значительное влияние в республике Гуцериев. Евкуров считает возможным возвращение Гуцериева на родину. Примечательно, что Медведев впервые принял решение, позволяющее – хотя, возможно, и не сразу - вернуться в Россию опальному бизнесмену. Более того, в СМИ появилась информация о том, что он может вновь стать владельцем своей нефтяной компании. Это существенно расходится с предыдущей практикой, при которой эмигранты получают возможность вернуться назад только в случае сотрудничества со следствием.

13 ноября на свободу вышел генерал Александр Бульбов, один из близких сотрудников бывшего руководителя ФСКН Виктора Черкесова (ряд его коллег сейчас работают в министерстве юстиции под началом протеже Медведева Александра Коновалова). Бульбов находился в заключении более двух лет по обвинениям в превышении должностных полномочий, получении взяток и незаконном прослушивании телефонных разговоров – сам генерал утверждал, что его арест был связан с борьбой между ФСКН и ФСБ. В сентябре 2009 года Верховный суд России признал незаконным содержание Бульбова под стражей, так как его арест проводился с нарушениями закона. Ходатайство об отмене продления ареста Бульбову подавала Генпрокуратура, которая считается аппаратным союзником президента Медведева (напомним, что прокурор не возражал и против освобождения Бахминой). Попытка Следственного комитета (СКП) добиться заключения генерала и других фигурантов дела под домашний арест завершилась неудачей – они были освобождены под подписку о невыезде. И хотя дело против Бульбова не закрыто, но его судебная перспектива выглядит туманной – по аналогии с делом Сторчака.

Идеология и прагматизм

Возникает закономерный вопрос – являются ли действия Медведева конъюнктурными или же они связаны с идеологическим выбором. Представляется, что жесткие кадровые решения – это стремление президента к самоутверждению, к тому, чтобы государственные служащие воспринимали его как реального главу государства, а не как местоблюстителя, слабую и временную фигуру на посту президента. В то же время изменения в вопросе о политизированных делах могут быть связаны с идеологической составляющей, со стремление расширить круг своих союзников за счет либералов и представителей бизнеса. С этим же связан и ряд других действий президента – например, отрицательное заключение, заблокировавшее принятие поправок к закону о СМИ, предложенных в прошлом году «единороссом» Робертом Шлегелем. Или интервью «Новой газете», демонстративно данное в период кампании против этого оппозиционного издания (после этого кампания была прекращена). Отметим и изменение в апреле 2009 года состава Совета при президенте по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. В состав совета были введены фигуры, известные своей жесткой критикой власти. Среди них бывший директор учрежденной ЮКОСом «Открытой России» Ирина Ясина, политолог Дмитрий Орешкин, Кирилл Кабанов (сотрудник Георгия Сатарова, специализирующийся на противодействии коррупции), руководитель российского отделения антикоррупционной организации Transparency International Елена Панфилова.

За прошедшее время президент дважды принимал участие в заседаниях совета, причем второй раз в ноябре – после известной скандальной истории с журналистом Александром Подрабинеком, против которого ополчилось прокремлевское молодежное движение «Наши». Тогда совет решительно выступил против этой кампании – таким образом, Медведев оказал этому органу политическую поддержку. Именно на заседании этого совета президент получил информацию об обстоятельствах смерти юриста инвестфонда Hermitage Capital Management Сергея Магнитского, скончавшегося в СИЗО «Бутырка», и на следующий день поручил расследовать это происшествие. Уже вскоре замдиректора Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) Александр Смирнов заявил, что ФСИН отчасти виновата в смерти Магнитского. Показательно, что Смирнов назначен на своей пост полтора месяца назад, и является протеже президента Медведева – так же как и глава ФСИН Александр Реймер, получивший свой пост нынешним летом. До своего назначения во ФСИН Смирнов был советником министра юстиции Коновалова.

Отметим также позицию Медведева в отношении Сталина, которая важна именно в контексте идеологического позиционирования президента. Еще в прошлом году в беседе с Николаем Сванидзе Медведев, скептически отозвавшись об отечественном кинематографе периода перестройки, однозначно положительно охарактеризовал фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние», ставший одним из символов антисталинистской составляющей политики гласности и откровением для миллионов советских людей. По словам Медведева, «у меня после просмотра было очень сильное эмоциональное потрясение… Это был такой глоток совсем другого воздуха».

Осенью нынешнего года Медведев дважды негативно оценил деятельность Сталина – вначале в своем блоге, а затем в интервью журналу «Шпигель». В частности, он заявил «Шпигелю», что «власть должна быть честной, а честность власти заключается и в том, чтобы определенные исторические события, которые уже имеют глубокий анализ, назывались абсолютно понятным правовым языком. С точки зрения права, уничтожение огромного количества соотечественников по политическим или надуманным экономическим поводам является преступлением. Каких бы экономических успехов мы тогда ни достигли, как бы хорошо ни был выстроен государственный механизм, не возможна реабилитация лиц, которые причастны к совершению преступлений». Таким образом, президент однозначно выступил против всяких попыток хотя бы частично оправдать деятельность Сталина как эффективного менеджера, предпринятых, в частности, в известной «Книге для учителя», подготовленной по инициативе администрации президента в 2007 году.

Медведев, безусловно, является прагматиком, но это не исключает наличия у него идеологии. Он не является радикальным либералом – подобный политик не мог бы рассчитывать на президентство в современной России. В ряде случаев его точка зрения расходится с либеральной – например, в вопросе о выборности губернаторов, когда Медведев отстаивает президентские прерогативы. Скорее, речь может идти об умеренном либерализме президента, стремящегося к проведению модернизаторской политики в экономике, осторожной, но ощутимой либерализации в политике при сохранении стабильности в обеих этих сферах.

Представляется, что Медведев постепенно, медленно, но последовательно сокращает аппаратный «отрыв» от Путина, который, впрочем, остается лидером правящей диархии. Ресурсы премьер-министра, по-прежнему, превышают президентские – от преобладающего влияния в силовых структурах до доминирования в «Единой России», консолидировавшей основные элиты. В ближайшее время, однако, продвижение Медведева может активизироваться – обращает на себя внимание сильный рост напряженности вокруг МВД, требования коренной организации которого высказывают политики и эксперты, традиционно близкие к власти. А также вопрос о судьбе Следственного комитета МВД, который, как утверждает пресса, вскоре может возглавить однокурсник Медведева генерал Валерий Кожокарь, ныне руководящий Главным управлением МВД по Центральному федеральному округу. Индикаторами влияния Медведева станут и ряд губернаторских назначений. Если решение по замене Эдуарда Росселя на Александра Мишарина в Свердловской области можно считать одним из наиболее сложных, принятых по инициативе Медведева (не случайно, что согласование этого вопроса заняло многие недели), то значительно более трудным будет выбор президента Дагестана. Там кандидатом Медведева может быть профессор-юрист Магомед Абдулаев, только в минувшем октябре ставший вице-премьером правительства республики.

Могут быть актуальны и другие находящиеся в компетенции президента кадровые отставки и назначения - вплоть до обсуждаемой в СМИ темы замены руководителя президентской администрации. Но при этом механизм согласования основных решений в режиме диархии, видимо, будет продолжать функционировать – реальной альтернативы ему не видно, так как в обеспечении стабильности политической системы заинтересованы оба соправителя. Речь может идти только об изменении соотношения сил в рамках диархии, что, однако, само по себе весьма значимо.

Игорь Бунин – Президент Центра политических технологий

Версия для печати