14.12.2009 | Алексей Макаркин

Валерий Зорькин: паралич права Vs распад государства

Накануне празднования шестнадцатой годовщины принятия российской Конституции Валерий Зорькин выступил с необычно резкой для председателя Конституционного суда статьей в «Российской газете» под названием «Повторение пройденного». Главная идея статьи – в России происходит дискредитация институтов государственной власти, в том числе Конституционного суда и МВД, которая в будущем может привести к развалу России. Точно так же, как аналогичные процессы два десятилетия назад способствовали краху СССР. Статья Зорькина появилась после резкой критики деятельности суда со стороны двух его членов – Анатолия Кононова и Владимира Ярославцева. В день выхода статьи судьи встретились с Дмитрием Медведевым, который высказал сдержанно-позитивное отношение к работе этого органа. Однако вопрос о том, солидаризировался ли президент с Зорькиным, носит более сложный характер.

Диссиденты в суде

Судьи Кононов и Ярославцев в Конституционном суде был чемпионами по количеству особых мнений. Однако если раньше они критиковали деятельность суда негласно, то в нынешнем году противоречия вырвались в публичное пространство. Вначале судья Ярославцев в интервью испанской газете El Paίs заявил, что «в России правят органы безопасности, как в советские времена». «Судебная система - не обособленный элемент общества. В России гражданского общества либо нет, либо оно находится в зачаточном состоянии. Законодательные органы парализованы, а ключевую роль в управлении государством играет вертикаль власти, центр принятия решений находится в Администрации президента. Авторитарный режим хочет удержаться у власти как можно дольше», - приводит его слова издание. По его словам, Конституционный суд не должен раздражать власть, поэтому при рассмотрении деликатных вопросов главное – конформизм. По мнению судьи, переезд Конституционного суда из Москвы в Петербург - попытка отдалить суд от центра принятия решения. «Конституционный суд должен решать политические проблемы правовыми методами, но власти этого боятся и пытаются превратить нас в придаток», - сказал он.

Затем судья Кононов в октябрьском интервью «Собеседнику» также подверг критике судебную систему. Он поддержал большинство «смелых оценок», данных Ярославцевым и упомянул о том, что «Ярославцева в лучших традициях уже «высекли» на нашем пленуме». «Коллеги, думаю, обиделись - они-то тоже себя считают людьми свободных взглядов, а пресса этого как-то не замечает», - сказал Кононов, не скрывая иронии. Он назвал журналистку Морарь, высланную из России, жертвой политических репрессий – Конституционный суд отказался рассматривать ее жалобу, при этом Кононов высказал особое мнение. Как и Ярославцев, судья подверг резкой критике политику российской власти: «На практике же многие наши права очень сужены - избирательные, право на свободу слова. Начиная от назначения губернаторов, против которого я также выступал. И кончая последними региональными выборами - у нас сейчас по ним сотни обращений».

Немаловажной выглядит оценка Кононовым подхода Конституционного суда к проблеме соотношения прав человека и прав государства. По его словам, «многие решения КС касаются этого. И они часто не совсем понятны. Есть конфликт между разными ценностями - человеком и властью, гражданином и государством. И судьи считают, что ищут баланс. Но он ясно в какую сторону всегда». Понятно, что Кононов имеет в виду интересы государства, хотя в Конституции, написанной в 1993 году, четко прописан приоритет прав личности. Кононов подверг критике не только перевод суда в Петербург, но и изменение законодательства, согласно которому президент получил право предлагать кандидатуры председателя суда и его заместителей (ранее конституционные судьи сами избирали своих руководителей, в отличие от членов других высших судов, изначально лишенных такого права). Эти поправки были приняты в нынешнем году, и президент уже «продвинул» на вновь созданную должность второго зампреда КС своего бывшего университетского преподавателя Сергея Маврина. «Это связано со стремлением централизованно решать все. Чтобы у исполнительной власти была возможность руководить и судебной системой, что в принципе недопустимо. Я считаю это решение крайне недемократичным и неуважительным к КС», - заявил Кононов. Наконец, судья, избранный в состав КС в 1991 году, заявил, что он периодически порывался уйти в отставку, но его уговаривали остаться коллеги.

Таким образом, судьи-диссиденты подвергли критике как политику российской власти, так и деятельность Конституционного суда. И то, и другое было неприемлемо как для Зорькина, так и для большинства судей. Члены суда не были заинтересованы в громком конфликте, который поставит под вопрос спокойное существование этого органа. Российский Конституционный суд уже оказывался в состоянии конфликта с президентской властью в 1993 году, когда большинство судей выступили против Бориса Ельцина. Тогда суд оказался на грани роспуска и был реорганизован – количество судей было увеличено. Кроме того, как любой статусный немногочисленный орган КС блюдет свою корпоративность, и публичные выступления судей были восприняты их коллегами как нарушение этого принципа. Они обвинили Ярославцева в нарушении Кодекса судейской этики и закона «О статусе судей», предписывающих судьям «избегать всего, что может умалить авторитет судебной власти», а также «вне рамок профессиональной деятельности подвергать сомнению постановления судов, вступивших в законную силу, и критиковать профессиональные действия своих коллег». Очевидно, что такое же обвинение угрожало и Кононову.

В результате, Совет судей России в декабре принял самоотвод судьи Ярославцева из состава совета и его президиума, где он представлял КС. В свою очередь, Кононов заявил, что досрочно сложит свои полномочия 1 января 2010 года. На первый взгляд, вопрос был решен – однако локальное дело двух судей получило неожиданное продолжение.

Политический председатель

Статья Зорькина в «Российской газете» носит предельно жесткий характер для столь высокопоставленного лица. Он заявил, что критика в адрес суда со стороны двух судей угрожает параличом его работы. А «паралич КС или даже дезорганизация его деятельности неминуемо окажут - и это все понимают - крайне негативное влияние на российскую государственность». Так как речь идет не просто о критике, а о войне – как минимум, информационной, а, как максимум, организационной и политической. Обычно на российском бюрократическом сленге под «организационными» вопросами понимаются кадровые; другая трактовка может означать масштабную реорганизацию суда, вплоть до его ликвидации. В данном случае, видимо, более вероятен первый сценарий – вряд ли российская власть в период кризиса займется «коренной переделкой» этого органа, а ликвидировать КС невозможно, так как его существование предусмотрено Конституцией.

Кроме того, Зорькин проводит аналогию между критикой в адрес КС и деятельности известного майора Дымовского, активно нападающего на МВД. Он сравнил критиков с Гдляном и Ивановым – известными следователями периода перестройки, разоблачавшими «узбекскую», а затем и «московскую» мафию, и сыгравшими немалую роль в делегитимации коммунистического режима. По словам Зорькина, «сомнительные моральные качества майора Дымовского написаны крупными буквами на его челе. И что стереть этот текст с чела не могла даже блистательная пиар-команда, приставленная кем-то к раскручиваемому зачем-то майору. То, что команда была приставлена, - достаточно очевидно. Главное - кем приставлена и зачем?». Ответа на вопрос «кем» Зорькин не дает, концентрируясь на второй составляющей. По мнению главы КС, «черные пятна» в деятельности нынешнего МВД интересуют сегодняшних архитекторов «антимилицейской кампании» ничуть не больше, нежели архитекторов перестройки - уменьшение коррупции в СССР. Заявление депутата Андрея Макарова с предложением распустить МВД Зорькин также трактует как часть этого плана: «Поскольку все понимают, что просто так взять и ликвидировать МВД невозможно, то реальным содержанием проекта является, так сказать, «зачумление» ведомства. В конце 80-х годов такой проект очень активно осуществлялся по отношению к армии». Характерно, что и здесь проводится перестроечная аналогия.

В статье видны, как минимум, две странности. Первая – еще недавно все участники конфликта, включая Зорькина, заявляли, что они не собираются выносить разногласия на поверхность. Ни Кононов, ни, тем более, остающийся в составе КС Ярославцев не делали с тех пор новых громких заявлений, так что Зорькин казался победителем – и вдруг он пошел на резкое «завышение ставок». Вторая странность – в качестве аргумента независимости суда от Кремля Зорькин приводит решение, согласно которому сохраняется мораторий на смертную казнь (он даже пишет о том, что теперь «смертная казнь в России отменена», хотя соответствующий протокол к Европейской конвенции по правам человека до сих пор не ратифицирован). Однако этот аргумент никак не может свидетельствовать о независимости суда – представители президентской и законодательной власти изначально поддержали сохранение моратория. Таким образом, речь может идти о том, что статья готовилась в большой спешке, так что в ней обнаруживаются логические несоответствия.

Представляется, что столь серьезное выступление Зорькина связано с серьезным ощущением угрозы. Возможно, что пост председателя Конституционного суда стал предметом конкуренции команд двух «соправителей» - на меньшем уровне подобные действия в нынешней ситуации просто невозможны. Об этом свидетельствуют и беспрецедентно эмоциональные формулировки, представляющие судей-диссидентов в качестве агентов неких могущественных сил: «Человек превращается в жалкую марионетку, в робота, в официанта, действующего по принципу «чего изволите», в презренное существо, которое пытается по любому поводу сориентироваться на начальство и путается даже в этих своих низкопробных потугах. Конституционные судьи - это малый круг весьма уважаемых людей. Вход в такой круг для «официантов» закрыт. А если они случайно и проникают в него, то узкое судейское конституционное комьюнити реагирует по принципу самоочищения. Что и произошло». Показательно, что такая критика последовала в адрес не только Кононова, находящегося в составе суда последние дни, но и Ярославцева, который остается коллегой Зорькина. Это значит, что примирение с ним невозможно.

В своей статье Зорькин выходит на масштабные обобщения – он утверждает, что «нам пытаются снова навязать перестроечные подходы», «неужели кому-то хочется нового и последнего обрушения России?», «неужели опять захотелось хаоса?», «кому-то очень нужна очередная российская смута… такая смута всегда начинается с искусственно создаваемого паралича основных звеньев государственного аппарата». В качестве таких основных звеньев и называются КС и МВД.

Таким образом, Зорькин стремится взять на себя функцию идеолога той части государственного аппарата, которая рассматривает в качестве приоритета стабильность. Тем более, что он и ранее был одним из наиболее политизированных судей КС. Казалось бы, парадокс – в 1993 году Зорькин выступал в качестве лидера противников Кремля в суде (это тогда стоило ему места председателя), тогда как, начиная с 2003 года (его возвращения на этот пост), он выступает в качестве последовательного политического союзника власти. Не случайно, что он в своей статье так и не смог привести ни одного реального примера расхождения между КС и властью. Однако никакого парадокса здесь нет – Зорькин по-своему последователен. В 1993 году он считал, что Борис Ельцин разрушает страну, тогда как Владимир Путин воспринимается им как сторонник прямо противоположного подхода. Поэтому если политизация юриста Зорькина в начале 90-х годов носила оппозиционный характер, то в последние годы – лоялистский. Это особенно заметно, когда речь идет о «внесудебных» публикациях Зорькина. Так, он выступал в качестве активного сторонника концепции «суверенной демократии», опубликовав в 2006 году в «Российской газете» статью «Апология Вестфальской системы», положившую начало активной дискуссии по этому вопросу. В этой статье он сравнивал взгляды сторонников ограничения государственного суверенитета с идеями одного из идеологов германского фашизма Альфреда Розенберга, который «еще в начале 1930-х призывал начать наступление на старые понятия о государстве, на пережитки средневековой политической системы».

Он же выступил в качестве сторонника изменений в законодательство, которые ограничили бы право россиян подавать жалобы в Европейский суд по правам человека. По его мнению, «в российское законодательство нужно ввести норму, в соответствии с которой обращаться в Евросуд можно только после исчерпания национальных средств судебной защиты». Как известно, Европейский суд принимает жалобы от россиян после прохождения двух инстанций, и предложения Зорькина могли парализовать взаимодействие с судом. Казалось бы, сугубо юридическая проблема имеет и политическое измерение, причем также связанное с проблемой суверенитета. Зорькин считает, что «проявляется явно ненормальная гипертрофированная тенденция, когда наднациональная правовая система - Европейский суд все в большей степени замещает российскую правовую систему. Здесь уже возникает проблема суверенности нашего государства». Впрочем, российская власть пошла по другому пути – улучшения национального законодательства – который представляется более эффективным и не приводит к противоречиям с Европейским судом.

Политические взгляды Зорькина прослеживаются и в целом ряде решений КС, принятых в его бытность его председателем. Речь идет, в частности, об известном постановлении суда, как признание конституционности отмены губернаторских выборов, диссонирующим с аналогичным принятым в середине 1990-х годов решением самого же КС. В данном решении содержится положение о том, что «истолкования тех или иных положений Конституции Российской Федерации применительно к проверявшемуся нормативному акту в системе прежнего правового регулирования и имевшей место в то время конституционной практики, могут уточняться либо изменяться, с тем чтобы адекватно выявить смысл тех или иных конституционных норм, их букву и дух, с учетом конкретных социально-правовых условий их реализации, включая изменения в системе правового регулирования». Таким образом, было обосновано противоречие между решениями, принятыми с разницей в десятилетие.

В менее известных постановлениях «зорькинского» суда содержатся еще более политизированные положения. Так, в 2004 году суд признал конституционным запрет создания партий по национальному и религиозному признакам, мотивируя свое решение следующим образом:

«На современном этапе российское общество, в том числе политические партии и религиозные объединения, еще не приобрели прочный опыт демократического существования. В этих условиях партии, созданные по национальному или религиозному признаку, неизбежно ориентировались бы на преимущественное отстаивание прав соответствующих национальных (этнических) или религиозных групп. Конкуренция партий, образованных по национальному или религиозному признаку, которая особенно остро проявляется в предвыборной борьбе за голоса избирателей, способна привести вместо консолидации общества к расслоению многонационального народа России, противопоставлению этнических и религиозных ценностей, возвеличению одних и принижению других и в конечном счете - к приданию доминирующего значения не общенациональным ценностям, а какой-либо этнической идеологии или религии».

В 2005 году суд отказал в возможности создания региональных политических партий со следующим обоснованием:

«В современных условиях, когда российское общество еще не приобрело прочный опыт демократического существования, при том что имеют место серьезные вызовы со стороны сепаратистских, националистических, террористических сил, создание региональных политических партий - поскольку они стремились бы к отстаиванию преимущественно своих, сугубо региональных и местных, интересов могло бы привести к нарушению государственной целостности и единства системы государственной власти как основ федеративного устройства России».

«Суд Зорькина», таким образом, выступал в качестве политического партнера российской власти. Однако в настоящее время охранительные идеи, сторонником которых является Зорькин, перестали быть консенсусными для самой власти, в рамках которой постепенно усиливается внутренняя конкуренция. Все это ведет как к снижению востребованности политизированного председателя суда, так и к росту неопределенности относительно его дальнейшей судьбы.

Президент и суд

В день публикации статьи Зорькина состоялась встреча президента с членами суда. «Коммерсант» утверждает, что председатель суда во время встречи держал в руках свежий номер «Российской газеты», однако ни она, ни послуживший для нее поводом скандал с президентом впрямую не обсуждались. Однако сами судьи решили, что президент принял сторону Зорькина, так как он пообещал «сделать все» для поддержания авторитета Конституционного суда и «по линии президентской вертикали, по линии исполнительной власти». Но подобная трактовка выглядит спорной. Было бы действительно странно, чтобы во время конфликта Зорькина с двумя оказавшимися в изоляции диссидентами президент взял сторону последних – тем более Кононова, публично критиковавшего его же собственное решение об изменении порядка комплектования руководства суда. В этом смысле Зорькин действительно победил, выступив в качестве хранителя корпоративной этики.

Однако уже в обозримой перспективе позиции Зорькина выглядят не столь уверенными. Дело в том, что уход Кононова открывает серию замен в КС. В феврале полномочия сложит Анатолий Слива, а в мае - Владимир Стрекозов. Оба уходят по возрасту (в следующем году им исполняется 70 лет). Таким образом, в суде в ближайшие полгода образуются три вакансии, которые может заполнить Медведев. Напомним, что в прошлом году он уже провел в КС одного своего кандидата – Сергея Князева, профессора Дальневосточного государственного университета, который учился в аспирантуре Ленинградского университета, когда Медведев был там студентом. Незадолго до этого назначения ходили слухи, что президент делегирует в суд более известного юриста – своего коллегу по университету Николая Кропачева, долгое время бывшего деканом юридического факультета СПбГУ. Однако Кропачев предпочел стать ректором, что неудивительно – в условиях недостаточного влияния президента на ситуацию в суде Медведев не мог обеспечить продвижение Кропачева на пост главы КС (действительно, в феврале 2009 года судьи переизбрали своим председателем Зорькина на третий срок подряд). Становиться же одним из 19 судей Кропачев явно не хотел – пост ректора одного из двух ведущих вузов страны был для него куда более привлекательным. В то же время для «провинциала» Князева это было почетное повышение.

Кроме того, в составе КС присутствуют двое судей, бывших преподавателями этого же юрфака. Это Сергей Казанцев, бывший в период учебы Медведева в аспирантуре заместителем декана, и Сергей Маврин, занимавший этот же пост в течение длительного времени – в частности, в 1980-е годы он курировал учебную работу и вряд ли мог не быть знакомым с аспирантом Медведевым. Летом нынешнего года именно Маврина Медведев назначил зампредом суда. Маврин подчеркнуто аполитичен и корпоративен. Он учился в университете вместе с Ярославцевым, но мягко дистанцировался от него в ходе конфликта, заявив «Коммерсанту», что «с инициативой обсудить публичные высказывания двух наших коллег выступили практически все судьи КС. Как заместитель председателя я считал некорректным навязывать им свою позицию, однако с необходимостью рассмотреть эти вопросы на пленуме был совершенно согласен. Закон о КС и внутренний регламент КС обязывает нас реагировать на все нарушения закона и Кодекса судейской этики. Именно поэтому мнения подавляющего большинства судей КС о характере выступлений наших коллег и их последствиях совпали». Примечательно, что Маврин и Зорькин уже были соперниками: в феврале 2009 года он в рейтинговом голосовании судей в борьбе за место председателя набрал 5 голосов из 19 в первом туре и один (против 14 за Зорькина и двух за Казанцева) во втором.

С увеличением числа протеже Медведева среди судей влияние Зорькина на Конституционный суд уже в ближайшее время может существенно снизиться. Видимо, именно с осознанием этой перспективы и повышением возможных рисков, и связана столь жесткая статья председателя КС в «Российской газете».

Алексей Макаркин – первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати