24.12.2009 | Сергей Маркедонов

Социология от полпреда

Под занавес уходящего года федеральная власть решила выставить оценки руководителям северокавказских регионов. Именно так следует оценивать те факты, которые 22 декабря 2009 года озвучил на встрече с членами Совета Федерации полномочный представитель президента РФ в Южном федеральном округе (ЮФО) Владимир Устинов. Президентский полпред продемонстрировал цифры, свидетельствующие об уровне популярности того или иного руководителя субъекта РФ на Северном Кавказе. Эти данные таковы. Самыми популярными (согласно данным Устинова) являются руководители Чечни, Ингушетии и Кабардино-Балкарии соответственно Рамзан Кадыров, Юнус-бек Евкуров и Арсен Каноков. Самая же низкая популярность у дагестанского президента Муху Алиева (22%), главы Северной Осетии Таймураза Мамсурова. Насколько ценными представляются эти сведения для эксперта?

Начнем с того, что «социология от Устинова» не может быть оценена с точки зрения академической науки. В его сообщении нет ссылок на какое-то определенное исследование, на продемонстрированы критерии сбора и анализа информации (объемы выборки, методики обработки материалов и прочее). В этой связи мы можем говорить не о социологии, а о политической технологии. Публичная политика в стране ограничена до минимума. Однако власть должна давать некие сигналы о том, что она считает правильным, а чем была бы готова не согласиться (как минимум, поставить под сомнение). «Социология от Устинова»- это не столько замеры популярности, сколько разная степень доверия республиканским лидерам со стороны федеральной власти.

В фаворитах у власти Рамзан Кадыров. В этом нет ничего удивительного. Особый порядок отношений между ним и федеральным центром давно известен. Тем более, что в последнее время президент Чечни помимо своей политической самостоятельности стал более активно осваивать другую важную информационно-политическую функцию. Ранее он уже выступал на этом поприще, однако его недавнее интервью влиятельной британской газете «Daily Telegraph» высвечивает таланты Кадырова особо. Суть этого таланта в том, чтобы озвучивать те помыслы, которые федеральная власть имеет на уровне «подсознания», но произносить не может (боясь потерять респектабельность на Западе). Для Кадырова такой проблемы нет, а потому он может говорить буквально следующее: «Грузия, Южная Осетия, Украина – все это будет продолжаться и продолжаться. Это частная болезнь России. Почему мы должны всегда страдать, если мы можем ликвидировать эту проблему? Мы великая страна, у нас есть все: армия, технологии. Мы должны атаковать».

Другим фаворитом власти считается президент Ингушетии Юнус-бек Евкуров. Покушение на него сделало ингушского лидера символом противостояния «бандподполью», как любят в верхах называть диверсионно-террористические группы. Не исключено, что столь высокий уровень поддержки объясняется еще и зримым прогрессом в отношениях республиканской элиты с соседней Северной Осетией. Высокая оценка «популярности» Арсена Канокова может быть объяснена его действиями по разрешению сложнейшей проблемы местного самоуправления и связанного с ней земельного вопроса. Признавая все заслуги лидера КБР, нельзя все же не заметить, что ему приходилось нередко исправлять просчеты им самим допущенные (возьмем, к примеру, его реакцию на конный поход, приуроченный к 300-летию Канжальской битвы).

Теперь самое время перейти от «отличников» к «неуспевающим». Повторю еще раз. «Социология от полпреда»- это по всем видимым признакам «формирующая социология», некий компенсаторный механизм за отсутствие публичной политики и критериев эффективности оценки республиканских лидеров (о разработке которых только говорил президент Медведев). Но насколько эффективна такая «формирующая социология»? Не бьет ли она мимо цели в определении «двоечников»? В случае с Северной Осетией, полагаем, дело обстоит именно так. Зададимся вопросом, заинтересована ли Москва в продвижении урегулирования осетино-ингушского конфликта и в разрешении давнего спора из-за принадлежности Пригородного района? Вопрос риторический. Но если такой интерес есть, то зачем полномочному представителю президента (а не социологу, у которого ответственность не столь велика) понижать «рейтинг» Таймураза Мамсурова? Руководителя республики, который пошел на компромисс с Ингушетией, имея у себя в Северной Осетии немало противников продвижения к компромиссам. В данном случае мы говорим не об общественном восприятии, а о мнении, существующем внутри республиканских бюрократических и силовых структур. Оно далеко не так однозначно. В этой связи не исключено, что такие данные могут вызывать определенное брожение в бюрократическом корпусе Северной Осетии, заронить у кого- то завышенные ожидания. Станет ли это фактором продвижения республики к миру? Также риторический вопрос. Все вышесказанное (с поправкой на социально-политическую специфику) относится и к Дагестану. В особенности это актуально во время отбора кандидатуры президента в самой крупной республике Северного Кавказа. Нельзя исключать, что противники действующего президента Дагестана будут апеллировать к «социологии от Устинова» для доказательства своей правоты. А особые выходы наверх они имеют (равно, как и ресурсы для укрепления своей аргументации). Встает еще один риторический вопрос, не навредит ли обнародование таких данных (повторимся, не данных исследований, а цифр не самого последнего в стране чиновника) внутриполитической ситуации в Дагестане.

В этой связи вывод напрашивается сам собой. Трудно сочетать административно-бюрократическую вертикаль с принципами публичной политики. Рано или поздно придется между ними выбирать. Иначе у нас получается не слишком красивый гибрид, при котором чиновники и судьи начинают играть роль социологов, журналистов, создателей общественного мнения, а представители экспертного и медийного сообщества превращаться во властные ресурсы. Обсуждение популярности и уровня доверия к региональным руководителям, конечно же, нужно. Но хорошо, если бы это делали сами граждане. И они бы могли сами определять, кому доверить ту или иную республику. Когда же избирателем становится фактически один человек (а в выборе ему помогает его аппарат) такая квази-публичная политика может привести не к тем результатам, на которые изначально кто-то мог бы рассчитывать. «Формирующая социология» без четких критериев и открытости способствует оживлению неформальных бюрократической конкуренции и, как следствие дальнейшему укреплению закрытых непрозрачных властных схем. Между тем, именно такого рода схемы сегодня являются питательной средой для нестабильности всего северокавказского региона.

Версия для печати