30.04.2010 | Елена Супонина

Иран взял на вооружение антишоковую терапию

Совет Безопасности ООН, как объявили сейчас американские дипломаты, до конца весны планирует принять резолюцию о новых, более жестких санкциях против Ирана. Международное сообщество уже в четвертый раз, начиная с 2006 года, собирается воздействовать на эту страну решительными экономическими мерами. Заявленная цель санкций всякий раз одна и та же: не позволить иранцам создать ядерную бомбу, хотя сами они уверяют, что и не помышляют об этом. Верить им или нет – вопрос отдельный. Факт же заключается в том, что все принятые ранее ограничения не помешали иранцам развивать их мирную атомную программу. Быть может, лишь замедлили ее развитие, но отнюдь не остановили.

Побывав только что в Тегеране, автор этих строк убедилась в том, что жители иранской столицы не ощущают на себе действия санкций. Ограничения, конечно, сказываются на притоке зарубежных инвестиций, затрудняют внешнюю торговлю (особенно когда надо купить на Западе сложные приборы или современную технику) и усложняют международные банковские операции. Но все это не столь болезненно, как хотелось бы американцам, которые еще со времен исламской революции 1979 года ввели против Ирана свои односторонние санкции, поскольку отношения с новым режимом не сложились.

Иранцы достаточно обеспечены, чтобы поддерживать рост потребительского рынка – это одна из немногих стран, которую почти не затронул мировой финансовый кризис. В стране вслед за супермаркетами открываются гипермаркеты, а за президента Махмуда Ахмадинежада многие голосовали еще и потому, что он повысил доходы малообеспеченных слоев населения. К примеру, при нем доходные акции многих предприятий были распределены среди их работников.

«Несмотря на санкции, мы начали экономические реформы. Они проводятся плавно, не торопясь, в условиях политической стабильности. Мы планируем ввести свободные цены, сняв субсидии на некоторые продукты и товары. Будут перемены в области страхования и таможенных услуг. Но главное – идет процесс приватизации. В некоторых странах – России и даже Китае – был шок от реформ, где-то это даже называлось «шоковой терапией». Однако мы в Иране не допустим, чтобы население страдало», - рассказал автору этих строк в Тегеране заместитель министра экономики и финансов Бехруз Алишири. По его словам, «в 2009 году государственный бюджет получил от приватизации крупных предприятий около 50 млрд долларов, в этом году будет чуть меньше, но не менее 30 миллиардов».

Приватизации подлежат металлургические, нефтеперерабатывающие, телекоммуникационные компании, а также банки. Добыча нефти и газа останется в руках государства, как и распределение водных ресурсов. «Об этом говорится в 44-й статье нашей конституции. Это те красные линии, за которые мы не собираемся выходить», - говорит заместитель министра. Он сетует на то, что российские инвесторы не активны в Иране, сильно боятся политических рисков и уступают китайским бизнесменам в умении вести дела.

Российские дипломаты, говоря о двустороннем товарообороте с Ираном, называют цифру 3,5 млрд долларов в год. «По нашим данным, объем товарооборота все-таки меньше - всего 1,5 млрд ежегодно», - показывает документы Бехруз Алишири. И тут же приводит данные о товарообороте с китайцами: 30 млрд долларов. Значительную часть составляет иранская нефть, идущая на экспорт в Китай. Однако и без учета нефтегазового сотрудничества цифры впечатляют: 12 млрд долларов ежегодно.

Иран активно торгует с внешним миром, и санкции этому не помеха. В десятке его основных торговых партнеров, помимо Китая, – соседние арабские страны (Ирак и Эмираты), еще Турция, Индия, Южная Корея и Япония, но также и европейские государства (Германия, Италия, Великобритания). Россия, как сообщили автору в иранском министерстве экономики и финансов, находится лишь на тринадцатом месте.Ситуация в динамично развивающемся Иране не идет ни в какое сравнение с тем, что происходило в соседнем Ираке конца эпохи Саддама Хусейна. Международные санкции действовали против Ирака почти 13 лет, начиная с 1990 года и вплоть до падения режима в 2003 году в результате американской военной интервенции. За семь лет до вторжения в отношении Ирака начала действовать ооновская программа «Нефть в обмен на продовольствие».

Она поставила экспорт иракской нефти под контроль международных органов. Доходы от ее продажи шли не напрямую в иракский бюджет, а в международные финансовые органы. Часть денег шла на репарации государству Кувейт, пострадавшему от иракской агрессии 1990 года. На остальные деньги иракцам разрешалось закупать только жизненно необходимые товары. Те санкции ослабили режим экономически, политически и в военном отношении.

«Некоторые наши западные партнеры уже предлагают ввести в отношении Ирана такие же санкции и программу, аналогичную «Нефти в обмен на продовольствие». Но Россия выступает против таких инициатив. Такого рода меры ударят не столько по иранским военным программам, сколько по гражданам. Зачем это делать?», - сказал на днях автору один из российских дипломатов, пожелавший остаться неизвестным. Возражения Москвы объясняются тем, что предложения о таких санкциях вызывают подозрения не меньшие, чем атомная программа Ирана. Возникает вопрос: а какова истинная цель западных стран во главе с США? Если вспомнить опыт Ирака, то ответ напрашивается сам собой: ослабить режим и подвести его, тем или иным способом, к краху. Только в случае с Ираном это вызовет еще большую нестабильность в регионе и чревато непредсказуемыми последствиями.

Елена Супонина - востоковед, заведующий международным отделом «Времени новостей»

Версия для печати