11.05.2010 | Алексей Макаркин, Татьяна Становая

Победа по-новому

9 мая на Красной площади прошел военный парад, посвященный 65-летию победы в Великой Отечественной войне. Нынешнее празднование юбилея победы заметно выделялось на фоне всех прошедших лет: российское руководство пересматривает свои исторические оценки, выстраивает более конструктивные отношения с союзниками по антигитлеровской коалиции, представленными на параде – впервые за всю историю в нем принимают участие военные из стран НАТО.

Нынешнее празднование отличается, прежде всего, двумя важнейшими явлениями. Первое – это переоценка исторических событий, таких как «катыньский расстрел» и роль Сталина. Сдвиги в этом направлении начались в 2009 году, что может быть связано с изменениями внутри власти: избрание президента с более либеральным имиджем, установление тандемократии, изменение риторики и коррекция политического курса. Либерализация не могла не войти в противоречие с теми историческими оценками, которые постепенно выстраивались в некую систему к концу президентства Владимира Путина.

При Путине противоречивость в оценке роли Сталина заметно усилилась: признавая его диктатором, Путин призывал видеть в его роли позитивные стороны. «Проблема заключается в том, что именно под его руководством страна победила во Второй мировой войне, и эта победа в значительной степени связана с его именем. И игнорировать это обстоятельство было бы глупо», - говорил президент в январе 2002 года в интервью польской газете «Газета выборча» и польскому телеканалу ТВП. Во многом такой подход накладывался на попытки опереться на ностальгические настроения у значительной части населения по мощи Советского Союза и всему, что ассоциировалось с этой мощью и успехами советского времени. Победа в Великой Отечественной войне была пожалуй самым ярким эпизодом в советской истории, тесно связанным именно с именем Сталина. Именно поэтому «державный» путинский курс не мог опираться на жесткую антисталинскую риторику, что в итоге отразилось на переоценке роли Сталина в школьных учебных пособиях. Стоит вспомнить и про вышедшее под патронатом администрации президента в 2007 году пособие для учителей истории, в котором концентрировалось внимание на эффективности сталинского правления.

Переломным моментом стало заявление в октябре 2009 года Дмитрия Медведева. «До сих пор можно слышать, что многочисленные жертвы [политических репрессий] были оправданы некими высшими государственными целями. Я убежден, что никакое развитие страны, никакие ее успехи, амбиции не могут достигаться ценой человеческого горя и потерь. Ничто не может ставиться выше ценности человеческой жизни. И репрессиям нет оправдания», - говорил Медведев. Таким образом, приоритетом государства стала морально-нравственная оценка действий политиков, а не эффективность с точки зрения «государственной пользы». Антисталинская тема важна и для самоутверждения Медведева не только как «президента-модернизатора», но и как самостоятельного политика с собственной идентичностью.

На первый взгляд, этой позиции могло противоречить создание комиссии по борьбе с фальсификациями истории, которая в большей степени была «заточена» на решение внешнеполитических задач, таких как выработка аргументов в исторических дискуссиях в «проблемных» странах – а, следовательно, могла быть использована для частичного оправдания сталинизма. Однако в интервью «Известиям» 7 мая Медведев, приводя в пример катынскую трагедию, заявил, что «фальсификацию истории допускают не только те, кто за бугром, не только те, кто живет в других странах. Мы сами допускали фальсификацию истории. И правда в конечном счете должна быть предъявлена нашим людям и иностранным гражданам, которые в этом заинтересованы».

В этом же интервью Медведев впервые на столь высоком уровне высказал мнение о необходимости дифференцированного подхода к событиям военной и послевоенной истории. С одной стороны, «если бы Советский Союз вместе с другими странами антигитлеровской коалиции не освободил Европу, Европа была бы другой. Скорее всего это был бы большой концентрационный лагерь, который работал бы только на одно государство. Большинства людей, живущих сегодня в Европе, просто не было бы на свете». Таким образом, российский президент жестко формулирует консенсусную для российской элиты позицию неприятия исторического «ревизионизма», под которым Кремль понимает попытки поставить на одну доску Красную армию и вермахт (впрочем, на Западе подобная точка зрения носит маргинальный характер). Но тут же Медведев заявляет, что надо «отделить миссию Красной Армии и Советского государства в период войны от того, что происходило потом» и «бессмысленно говорить, что, скажем, события послевоенного периода принесли всем освобожденным странам только благоденствие». По словам президента, «события послевоенного периода - это уже иная часть истории, она абсолютно идеологизирована, и понятно, что Советский Союз как государство преследовал свои цели… Если говорить прямо, тот режим, который сложился в СССР, иначе как тоталитарным назвать нельзя. К сожалению, это был режим, при котором подавлялись элементарные права и свободы. И не только применительно к своим людям (часть из которых после войны, будучи победителями, переехала в лагеря). Так было и в других странах соцлагеря тоже. И, конечно, из истории это не вычеркнуть».

Эта точка зрения вполне совместима с позицией, общепринятой в современной Европе, где также проводится разделение между героизмом Красной армии и преступлениями сталинского режима. В связи с этим характерно прошлогоднее высказывание польского премьера Дональда Туска, заявившего, что советские солдаты, освободив Польшу от фашизма, не смогли сделать ее свободной, но в этом нет никакой их вины, потому что они сами не были свободными. Акценты Медведев и Туск расставляют несколько разные, но их точки зрения не противоречивы.

В этом же интервью Медведев подтвердил свою позицию, заявил, что нынешнее руководство страны исходит при оценке личности Сталина из того, что он совершил массу преступлений против своего народа. По мнению президента, никакие его заслуги не могут стать поводом для забвения этого факта и прощения.

Такая формулировка подчеркивала единство позиции Медведева и Путина. И несмотря на прежние заявления Путина, премьер дал основания для подобного подхода в рамках памятных мероприятий, посвященных «катынскому расстрелу». На итоговой пресс-конференции после памятных мероприятий в Катыни, в которых принимал участие и премьер-министр Польши Туск, Владимир Путин резко осудил политические репрессии, заявив, что «этим преступлениям не может быть никаких оправданий, в нашей стране дана ясная политическая, правовая, нравственная оценка злодеяниям тоталитарного режима». «Десятилетиями циничной ложью пытались замарать правду о катынских расстрелах, но такая же ложь - возлагать вину за эти преступления на российский народ», - подчеркнул глава российского правительства. Знаковым заявлением российского премьера стало возложение персональной ответственности за трагедию на Сталина. «Полагаю, это мое личное мнение, что Сталин чувствовал свою личную ответственность за трагедию (связанную с советско-польским военным конфликтом 20-х годов) и совершил этот расстрел, исходя из чувства мести», - сказал российский премьер. Владимир Путин впервые на столь высоком уровне назвал имя Сталина как виновника трагедии.

На этом фоне стали обостряться политические споры вокруг возможности использовать изображение Сталина во время празднования 65-летия Победы. Сначала громкий скандал разразился в Москве: мэрия решила разместить портреты Сталина на улицах города, вызвав протесты со стороны либеральной оппозиции и правозащитников. Однако против выступил и оргкомитет по подготовке празднования во главе с руководителем управления делами президента России Владимиром Кожиным. В итоге сначала появилась информация, что число плакатов будет ограничено десятью, но затем и от идеи столичные власти были вынуждены отказаться. Для Кремля этот вопрос стал принципиальным: учитывая, что военный парад планировался с участием европейских лидеров, наличие портретов Сталина заведомо создавало препятствия для реализации выбранной линии.

Второй новацией нынешнего празднования стало участие военных из стран антигитлеровской коалиции. Вслед за участниками из ближнего зарубежья по брусчатке Красной площади торжественным маршем прошли гвардейцы элитного Уэльского полка армии Великобритании, пилоты легендарной французской эскадрильи «Нормандия- Неман», второй батальон 18-го пехотного полка США, участвовавший в высадке в Нормандии в 1944 году, а также почетный караул Вооруженных сил Польши. Каждую из стран СНГ и антигитлеровской коалиции представляли по 70 военнослужащих.

Однако для части российского истеблишмента, отнюдь не ограниченной только коммунистами и праворадикальной оппозицией, такой символ сближения с Западом был недопустим. В связи с этим даже возник штамп «Солдаты НАТО на Красной площади». Впрочем, оппозиция ограничилась точечными акциями (например, НБП провела пикет у информационного бюро представительства НАТО в России, а КПРФ инициировала специальное обращение к президенту).

Вопрос об участии войск союзников не является консенсусным и для элиты. Для части истеблишмента общий курс на построение более прагматичных отношений с членами североатлантического альянса в военной и военно-технической сферах вызывает критику как из-за идеологических, так и экономических мотивов. Более того, эта часть элиты разделяет основные антинатовские аргументы, которые использует оппозиция. Напомним, насколько неоднозначно было воспринято решение Минобороны закупать военные корабли Mistral во Франции. Против этого выступают кураторы судостроительной отрасли России (Игорь Сечин, Сергей Иванов) и некоторые другие представители силовой корпорации. Все это накладывается и на неоднозначное положение министра обороны России Анатолия Сердюкова, который проводит крайне болезненную военную реформу, затрагивающую интересы генералитета.

Таким образом, выбранная линия на переоценку роли Сталина, на ценностное сближение с Западом, сопровождаемое реальным улучшением отношений между Россией и США, будет испытывать давление с самых разных сторон. Тем более, что если стратегический подход двух участников правящей диархии носит консенсусный характер, то в тактике есть расхождения. Так, по данным британской Guardian, Путин выступил против того, чтобы британский принц Чарльз и американский вице-президент Джо Байден присутствовали на параде, посвященном 65-ой годовщине Победы. Из публикации следует, что изначально на празднование был приглашен премьер-министр Гордон Браун, однако он был вынужден отказаться из-за выборов. Тогда британский МИД предложил прислать в Москву в качестве представителя принца Чарльза.

Но Путин, по утверждению газеты, дал понять, что принц будет нежелательным гостем из-за сложных двусторонних отношений (если эта версия верна, то похоже, что отказ Брауна прогнозировался заранее, так как при любом исходе выборов он вряд ли бы смог приехать в Москву). Заместитель Барака Обамы тоже якобы попал в список нежелательных персон, видимо из-за его контактов с президентом Грузии Михаилом Саакашвили. В США решили не делать из этой истории много шума, но выразили недовольство российскому МИДу. При этом издание подчеркивает, что президент России Дмитрий Медведев не выражал никакого протеста в связи с возможным приездом Байдена, а вся инициатива исходила от Путина. Видимо, американская сторона не хотела, чтобы ее публичная негативная реакция нанесла ущерб позициям Медведева. Более того, в своем официальном заявлении Обама назвал «выдающимися» усилия Медведева по сохранению и чествованию памяти о Второй мировой войне», обратив внимание на то, что он «открыто заявил о подавлении основных прав и свобод человека в Советском Союзе». Интервью Обамы российскому телевидению также носило подчеркнуто дружелюбный характер, что должно способствовать созданию благоприятной информационной картины накануне намеченного на лето визита Медведева в США.

Впрочем, даже в отсутствии высших представителей США и Великобритании состав иностранных лидеров, прибывших на торжества, был весьма представительным. Москву посетили лидеры стран СНГ и признанных Россией Абхазии и Южной Осетии, канцлер Германии Ангела Меркель, председатель КНР Ху Цзиньтао, президенты Болгарии, Вьетнама, Греции, Израиля, Латвии, Македонии, Монголии, Польши, Сербии, Словакии, Словении, Хорватии, Черногории, Чехии, Эстонии. Президент Франции Николя Саркози и премьер-министр Италии Сильвио Берлускони в последний момент были вынуждены отказаться от визита. Первый сейчас выступает в неформальной роли координатора борьбы европейских стран с кризисом, вызванном греческими событиями. Второй также мотивировал свое отсутствие экономическими причинами, но, вполне возможно, главными были проблемы в его личной жизни: в минувшую субботу Берлускони целых пять часов обсуждал со своими адвокатами и женой Вероникой Ларио условия развода в здании миланского Дворца правосудия. Примечателен приезд в Москву эстонского и латвийского лидеров – с учетом различных подходов к истории войны.

Особенно значимым стал визит и.о. президента Польши Бронислава Коморовского – Медведев передал ему 67 томов уголовного дела по Катыни. При этом российский президент заявил, что работа по этому уголовному делу, «включая рассекречивание материалов, по моему прямому распоряжению будет продолжена». Коморовский поблагодарил президента России, заявив, что «сложно найти другие такие народы, которые подверглись бы таким испытаниям тоталитарным режимом». Таким образом, польский лидер не стал возлагать на российский народ ответственность за это преступление, что перекликается с позицией Путина по этому вопросу. Как сообщил сопредседатель российско-польской комиссии по сложным вопросам, ректор МГИМО Анатолий Торкунов, в рассекреченных архивах приводятся детальные данные о событиях в Катыни. По его словам, в этих документах «имена даже не палачей, а сержантов, конвоиров, которые исполняли неправые приказы сверху». Ректор МГИМО признал, что есть «проблема в том, как наследники этих людей, которые вообще не несут никакой ответственности, воспримут раскрытие этой информации». Похоже, что именно эта проблема была одним из препятствий для передачи полякам этих материалов.

Ценностное сближение с Западом уже имеет некоторые свои «побочные» эффекты, которые пока только начали проявляться, но сами по себе уже испытывают на прочность выбранный подход. Это хорошо видно по делу ветерана Кононова, который судится с Латвией - как уже стало известно, он проиграл дело в Страсбургском суде (официально решение будет объявлено через несколько дней). Кононов был признан Верховным судом Латвии военным преступником. Партизанский отряд под руководством Кононова 27 мая 1944 года убил девятерых жителей латгальской деревни за то, что те предположительно выдали немцам 12 партизан в феврале того же года. Пятеро были расстреляны, а четверо сожжены заживо. Среди убитых были две женщины, одна из которых беременна. В конце апреля стало известно, что в поддержку позиции Кононова проголосовали лишь трое судей, в том числе президент ЕСПЧ Жан-Поль Кост. Остальные 17 судей Большой апелляционной палаты отдали свои голоса за Латвию. Интрига состоит в том, что в марте 2009 года малая палата приняла противоположное решение, обязав Латвию выплатить ветерану 30 тыс евро.

Причины такого пересмотра могут быть связаны с несколькими факторами. Во-первых, слишком тяжелый характер событий: решение в пользу Кононова представлялось в российских СМИ как полное оправдание его действий, что было неприемлемо для суда. Во-вторых, сам Кононов раскритиковал решение, назвав 30 тыс. евро «жалкими», что могло психологически оказать существенное влияние на судей, принявших и без того непростое решение. Но, в третьих, и это самое важное в контексте данной темы – снизилось влияние «российского фактора». Когда дело начало рассматриваться, Россия боролась против реформы ЕСПЧ, отказываясь ратифицировать 14-й протокол к Европейской конвенции по правам человека. В ожидании возможной ратификации риск помешать этому мог играть свою роль в принятии решения судьями. После ратификации фактор России снизился. И это, в свою очередь, рождает угрозу ухудшения отношений: председатель международного комитета Госдумы Константин Косачев в своем блоге заявил, что принятие решения в пользу Латвии будет «катастрофой» для отношений России и ЕСПЧ. «Тогда вскрывается вся история войны, и уже можно судить победителей. Которых не судят. Как к этому отнестись? Искренне надеюсь, что судьи окажутся мудрее, и что дело Кононова не обернется позором для Европы и катастрофой для наших отношений с судом», - подчеркнул глава комитета Госдумы.

Похоже, что такие вызовы могут возникать и в дальнейшем. Выбранная линия в пользу ценностного сближения с Западом в оценках исторических событий, по мере реализации, будет время от времени испытываться на прочность, тем более, что консенсус по конкретным вопросам взаимодействия с ним в российской властной элите отсутствует.

Версия для печати