11.06.2010 | Николай Пахомов

Маркс против Мао

Первыми, кто решил, что если идеи Маркса и Энгельса не подходят для объяснения происходящего в стране, то эти идеи - при всей их правильности - надо менять, были большевики. Ещё дальше в этом направлении продвинулся Мао Цзэдун – коммунизм он начал строить в государстве, по мысли Маркса, ещё менее развитом и готовом к такому строительству. Теперь же, после нескольких замысловатых поворотов истории, события в Китае начинают соответствовать классическим марксистским рецептам – рабочий класс поднимается на борьбу за свои права.

Нельзя сказать, что китайцы докоммунистической эпохи жили уж очень зажиточно и беззаботно, но суровые порядки первых лет существования КНР особенно вольготной жизни для трудящихся не гарантировали: гражданам нужно было работать на пределе сил для послевоенного восстановления и индустриализации огромной страны. Хотя в целом у них это получилось, в стремлении к большим экономическим успехам и общему повышению уровня жизни, пекинские реформаторы в последней четверти прошлого века начали аккуратный переход к свободному рынку и капиталистическим отношениям.

Достаточно быстрые успехи этого перехода поразили экономистов и государственных деятелей по всему миру. Конечно, все богаче не стали, но стремительный рост экономики в целом и среднего класса в частности давал все основания руководству КНР почивать на лаврах и постепенно забывать не только заветы Маркса и Энгельса, но и Мао.

Однако выясняется, что марксистские идеи исторического развития сбываются в независимости от того, придерживаются ли их на словах или на деле. За последнее время в Китае случилось несколько забастовок, напоминающих классические образцы борьбы трудящихся стран Запада за свои права лет сто пятьдесят назад. Первыми СМИ обратили внимание на недовольство сотрудников заводов компании «Хонда». Власти не только не мешали им бастовать, но и, как казалось, одобряли. Списывали это на то, что заводы японские, и официальный Пекин не препятствует этим забастовкам в рамках большой внешнеполитической игры, направленной против Токио.

Однако вряд ли такими же были соображения властей: инвесторов в Китае всегда интересовала стабильность; если проблемы есть у одной компании, будь она хоть японской, хоть ангольской, отпугнуть это способно всех иностранцев. Сегодня, скорее, можно говорить о том, что масштаб недовольства стал настолько значительным, что тихо подавить его власти просто не способны.То есть, после индустриализации и некоторого улучшения своей жизни китайские трудящиеся поднимаются на борьбу за свои права. Причём это не многочисленные и обычные для Китая стихийные бунты, например, сельских жителей, согнанных со своей земли, а организованные акции достаточно квалифицированных работников. Марксу бы это, вероятно, понравилось.

Вдохновлённые успехом сотрудников «Хонды» (компания просто не может заменить детали, производимые в Китае, продукцией других заводов, поэтому на уступки пошла) рабочие юга и востока страны не только начали забастовки, но и, по поступающей информации, активно дерутся с полицией и штрейкбрехерами. Особенно власти обеспокоены тем, что рабочие игнорируют официальные профсоюзные организации и действуют самостоятельно.

Вряд ли эти события приведут к быстрым переменам в экономической, социальной и, тем более, политической жизни Китая. Но они убеждают, что, когда речь идёт о социальном развитии, некоторые общие законы действуют для всех эпох и народов. Не только Маркс, но и многие последователи, развивавшие его идеи, эти законы описывали вполне сносно. Чудес, в полном смысле этого слова, не бывает даже в Китае.

Версия для печати