29.06.2010 | Валерий Выжутович

У преступников есть национальность

Мосгордума предлагает откорректировать федеральное законодательство. А именно - внести поправки в Уголовный, Уголовно-процессуальный, Административный кодексы РФ и закон «О средствах массовой информации». Первое предложение: ужесточить наказание за преступления по мотивам национальной ненависти и отменить суд присяжных по этим делам. И второе: запретить прессе указывать национальность преступников до приговора суда. Законопроект был внесен столичным правительством и получил одобрение депутатского большинства.

Предложения усилить уголовную ответственность за преступления на национальной почве возникают всякий раз, когда что-то случается, а случается часто; ежегодно в России фиксируется более 100 подобных преступлений и печальное первенство тут держат Москва и Санкт-Петербург. Санкт-петербургские законодатели, кстати, тоже считают, что Уголовный кодекс недостаточно суров к экстремистам. В этом смысле парламентарии северной столицы опередили своих московских коллег и еще четыре года назад выступили с аналогичной законодательной инициативой. За преступления по мотивам национальной ненависти предлагалось карать тюремным сроком от 10 до 20 лет, либо пожизненным заключением, либо смертной казнью.

Специалисты-криминологи не верят в действенность таких мер. В самом деле, зачем придумывать новые наказания разжигателям национальной, расовой, религиозной вражды, если даже существующая 282-я статья УК практически не применяется? Подобные преступления чаще всего квалифицируются как хулиганство. Почему? Прежде всего потому, что доказать разжигание межнациональной розни очень непросто. В уголовном праве есть так называемые материальные составы преступлений. Например, ударить человека ножом - останутся следы. А есть формальные составы преступлений. Оскорбление, в том числе по национальному признаку, относится к формальным. И когда кто-то гибнет от руки погромщика, следователь, а затем и судья рассуждают так: имеются все признаки 105-й статьи (убийство), вот давайте ее и применим. Можно инкриминировать еще и 282-ю. Но зачем? Что это изменит? Только с доказательствами намучаешься.

Следователь или судья оценивает определенные действия - скажем, убийство или нанесение тяжких телесных повреждений. Что касается реплик, которыми сопровождались подобные действия, то, с точки зрения практика, обремененного множеством всяких трудностей, это не так уж важно. Все равно это будет поглощено другой статьей. Да и как доказать, оскорбительно некое выражение или нет? У Пушкина читаем: «кичливый лях»… Это оскорбление или нет? Кроме того, в делах с как будто бы очевидной национальной подоплекой очень трудно доказать эту самую подоплеку. Как докажешь, имелась ли тут цель, а тем более мотив, если мотивация преступления порой не сознается даже самим преступником.Короче, ужесточение наказания за разжигание национальной вражды вряд ли может служить профилактической мерой. Специалисты считают, что оно будет иметь скорее информационный эффект, нежели устрашающий.

Теперь о том, стоит ли, как предлагают столичные депутаты, вывести дела о преступлениях на национальной почве из-под суда присяжных. Чем мотивировано это предложение, понятно: в присяжные у нас, как правило, рекрутируются люди с низким материальным достатком, не очень образованные, зараженные социальными, а нередко и национальными предрассудками, и на процессах с их участием российское правосудие терпит поражение за поражением. Но отказ от суда присяжных при рассмотрении уголовных преступлений по мотивам национальной ненависти - на мой взгляд, не лучший выход из положения. Во-первых, неотвратимость наказания, равно как и оправдание невиновных у нас от присяжных зависит в последнюю очередь. Во-вторых, такая новация еще больше ослабит институт присяжных, поле действия которого и без того постоянно сужается.

Что же касается идеи запретить журналистам упоминать национальность преступников…В чем-то обеспокоенность столичных депутатов небезосновательна. Ксенофобские настроения иногда действительно провоцируются средствами массовой информации. Вот этого - «наших бьют!» - в прессе быть не должно. Давайте заглянем в Декларацию принципов поведения журналистов. Она была утверждена Международной федерацией журналистов еще в 1954 году. Там сказано: «Журналист должен отдавать себе отчет в той опасности, которую таит в себе призыв к дискриминации, распространенный через СМИ, и должен сделать все возможное для того, чтобы избежать даже невольного стимулирования дискриминации на основе расы, пола, сексуальной ориентации, языка, религии, политических и иных взглядов, национального и социального происхождения».

Это правило МФЖ. Оно действует во всем мировом медийном сообществе. Такие же нормы существуют в журналистских кодексах многих стран. И эти кодексы неукоснительно соблюдаются. Нарушение профессиональной этики наказуемо. Например, во Франции автор некорректной публикации может быть лишен журналистской карточки. Но заметьте: ни в одной европейской стране эти требования не возведены в закон. Они диктуются только профессиональной этикой, журналистскими договоренностями о том, что допустимо, а что - нет.

Ограничься столичные депутаты призывом проявлять деликатность в освещении конфликтов, участниками которых по стечению обстоятельств стали люди разных национальностей, - кто бы стал спорить. Но мы видим стремление норму профессиональной этики сделать нормой закона. Если это произойдет, пресса тотчас окажется на крючке. Всегда найдется повод истолковать эту норму вольно и широко. Не будет недостатка и в желающих прибегнуть к подобному толкованию.

Пьяные драки русских с армянами (азербайджанцами, грузинами, таджиками) будут случаться и впредь, куда от этого денешься. Найдутся и желающие выдать хмельную потасовку за проявление национальной вражды. Это - синдром Кондопоги. Синдром, избавиться от которого нам, наверное, не скоро удастся. Но послужит ли укреплению взаимной терпимости запрет на упоминание в прессе национальности преступников и потерпевших? Не осложнит ли он работу правоохранительным органам? Не добавит ли куража ксенофобам? И не приведет ли к ограничению свободы слова?

У меня нет односложных ответов на эти вопросы. С одной стороны, я ощущаю подстрекательский душок графы «национальность» в протоколе допроса. А с другой, так ли уж верно расхожее утверждение: «У преступников нет национальности»? Звучит благородно. Но при этом мы знаем, что прицельными жертвами нападений в Москве, Санкт-Петербурге, других российских мегаполисах становятся темнокожие, смуглолицые и прочие люди «неславянской внешности». Значит, жертвы погромов имеют национальность, а погромщики - нет? Вам не кажется это лицемерием? Тем более, что агрессивные ксенофобы вовсе не скрывают свою национальную принадлежность, наоборот, выносят ее в название своих организаций: «Русский порядок», «Русское национальное единство», «Славянский союз»…

На мой взгляд, указывать в сообщениях прессы национальность преступника и потерпевшего нужно только в том случае, если без этого невозможно понять суть происшедшего. А если кто-то кого-то пырнул ножом по пьяни, это не повод сообщать о национальности преступника и жертвы. Тем более - в обществе, страдающем ксенофобией.

Валерий Выжутович – политический обозреватель, публицист

Версия для печати