16.07.2010 | Александр Караваев

Карабахский процесс: перспективы мирного сценария

17-18 июля Алматы принимает саммит глав МИД ОБСЕ. Вероятно это символическая вершина мероприятий связанных с периодом председательства Казахстана в этой организации – оно подходит к концу. Тем не менее, там будет, что обсудить. Прежде всего, это ситуация в Киргизии и возможное участие полицейских сил ОБСЕ в нормализации обстановки на юге страны, в преддверии и во время проведения референдума. Другая тема, о ней пойдет речь в данной статье – из разряда «перманентно ожидаемых» прорывов. Речь идет о возможности в перспективе 2010 года выйти на подписание мирного договора между Арменией и Азербайджаном порядка двадцати лет воющих за Карабах и семь административных районов вокруг.

Уже стало трюизмом подчеркивать принципиальные отличия в моделях урегулирования южно-кавказских конфликтов. Хотя тройка наиболее острых этно-территориальных столкновений протекала по схожим сценариям, однако, на сегодняшний день наиболее перспективные модели их урегулирования выглядят принципиально отлично. Благодаря импульсивной политике Саакашвили, Абхазия получила шанс стать полноценным государством. Южная Осетия повисла в качестве придатка к региону Северного Кавказа России. Поворот мятника карабахского урегулирования снова показывает в сторону возможного согласия сторон выйти на рубеж принципиальных и содержательных действий по урегулированию проблемы.

Последний по времени оптимизм был рожден армяно-турецкими протоколами о начале дипломатических отношений и перспективами открытия границы. Но привязка карабахской проблемы к этому процессу оказалась слишком радикальным поворотом для политического сообщества Армении и ее диаспоры. Процесс был остановлен, но не заморожен. Не прошло и двух месяцев, появились новые обнадеживающие сигналы. Речь идет о совместном заявлении, сделанном Медведевым, Обамой и Саркози в ходе саммита G8. В нем президенты по существу изложили то, как они видят план позитивного урегулирования карабахской проблемы мирным путем.

В заявлении саммита G8 четко обозначено, что необходимо возвращение оккупированных азербайджанских районов вокруг Нагорного Карабаха, затем оформлен промежуточный статус для НК, обеспечивающий гарантии безопасности и самоуправления. Среди обязательных мер - обеспечение коридора, связывающего Армению с Карабахом, а также обеспечение права всех внутренне перемещенных лиц и беженцев на возвращение в места прежнего проживания. Для этого возможно необходима организация гуманитарно-миротворческой миссии во главе со странами председателями МГ ОБСЕ. Наконец, отмечена необходимость определения будущего окончательного правового статуса Нагорного Карабаха путем референдума. В Баку с оптимизмом восприняли этот документ, даже несмотря на то, что в русском переводе текста выпало слово «оккупированные» территории. Главное, что там был показан маршрут выхода на подписание мирного договора. По словам главы МИД Азербайджана Эльмара Мамедъярова, Азербайджан не против референдума по статусу Карабаха в обозримой перспективе, но, конечно, вместе с армянами в нем должна участвовать и азербайджанская община Нагорного Карабаха, расселенная в качестве беженцев по территории Азербайджана. Накануне саммита министров ОБСЕ Мамедъяров приоткрыл завесу переговоров – оказывается, между сторонами обсуждается механизм создания специального комитета из представителей как Армении и Азербайджана, так и стран-сопредседателей Минской группы ОБСЕ, который будет составлять вопросы бюллетеней референдума. В принципе, это несколько оптимистичное заявление выбивается из повестки текущих новостей о ходе переговоров. Тем не менее, оно говорит о том, как глубоко детализированы шаги, обсуждаемые на этих встречах.

В отличие от проблем грузино-абхазского конфликта, где Россия и США играют скорее друг с другом, в карабахском процессе они ведут игру как нейтрально заинтересованные посредники. Поэтому здесь возможны любые варианты: от самых благоприятных для перспективы развития армяно-азербайджанского мира, до крайне негативных – неожиданного обострения и войны. Ведь большая часть обязательств в поддержании достигнутого статус-кво лежит на самом Ереване и Баку. Однако это равновесие оказывается бесплодно. У Еревана, видимо, никогда не хватит ресурсов и международного влияния признать Карабах независимым или сформировать пул государств признающих этот статус Карабаха. Перед Баку как стороной вовлеченной и пострадавшей в конфликте на пути к цивилизованной реинтеграции потерянных территорий также стоит целый ряд крайне тяжелых проблем, плюс явный дефицит в международных инструментах влияния, присущих, например, державам первого уровня (G20). Однако Азербайджан уже приложил достаточно усилий для возвращения своих территорий. В последние пять лет сложилось впечатление, что позиции Баку в переговорах стали более основательны в сравнении с ереванскими. Заявление президентов МГ ОБСЕ на саммите G8 лишний раз подчеркивает это. Но проблема в том, что США, Россия и ЕС (не будем исключать участие Евросоюза) должны осознать наличие у них миссии к продвижению урегулирования.

Обычный набор аргумент, объясняющих низкий интерес к карабахскому процессу, сводится, во-первых, к переферейности этой зоны для интересов США, сосредоточенных вокруг Афганистана, Среднего и Ближнего Востока. Говорят и об отсутствии кавказской стратегии и должного арсенала ресурсов, необходимых России как провайдеру полноценной миротворческого политики. В отношении дефицита активного участия ЕС принято рассуждать, ставя во главу угла проблемы организации внешней политики этой интеграционной структуры, ориентированности ее на гуманитарные и социальные аспекты внутренней трансформации восточных партнеров. Все это справедливо в качестве отдельных аспектов. Но в целом, на мой взгляд, задает проблеме Карабаха неверную сетку оценок.

Во-первых, проблема не обременена серьезным геополитическим мотивом. Россия не игрок в данном конфликте как в случае с грузинскими. Обычно задачи Москвы в этом урегулировании видят в создании и поддержании баланса между интересами РФ в Азербайджане и в Армении (с одной стороны, влияет экономика, с другой - безопасность и геополитика). Соответственно, находились аргументы, доказывающие выгодность сохранения сложившегося расклада: в этой системе координат главное достижение это заморозка активных боевых действий, а процесс урегулирования лучше отложить на потом, другим поколениям политиков. Но сегодня вопрос Карабаха для России не стоит в плоскости размена - получить некий «приз» в Баку в ущерб влиянию в Ереване. У России достаточно влияния на обе стороны, а их национальные интересы очень тесно зависят от характера отношений с Москвой. Иными словами, у Москвы достаточно ресурсов продвинуть в Ереване и Баку серьезную инициативу по Карабаху. К 2010 году ситуация для Москвы складывается таким образом, что появляется шанс если не избавится от язвы этого конфликта в армяно-азербайджанских отношениях, то во всяком случае сократить его издержки осложняющие ситуацию в регионе, одновременно укрепив российское влияние. Но, конечно, необходима разумная и очень тонкая дипломатическая работа. Участие в карабахском урегулировании на практической стадии процесса, для Москвы стало бы неплохим тренингом всего комплекса миротворческих и гуманитарных механизмов: от участия в полицейском патрулировании до содействия экономическому развитию региона, благо, на последнее от России не потребуются существенные вложения. Такая задача как раз соответствует требованиям, которые ставит Дмитрий Медведев перед внешней политикой России.

Чем является Карабах для США?

Это, скорее, элемент общего регионального баланса привязанного к взаимоотношениям с Турцией, который Вашингтон также может усилить без ущерба влиянию США на Армению. Кроме того, карабахское урегулирование привязано к задаче усиления позиций США в Азербайджане, растраченных в последние годы. Учитывая периферийную дислокацию этой проблемы и небольшое ее влияние на внутреннюю политику, у Вашингтона не отнимет много ресурсов перевести карабахский процесс в стадию практической реализации. Кроме того, данная проблема на самом деле не является элементом размена с Москвой (каковым в свое время могла бы стать Абхазия) или площадкой для давления на Иран (о чем нередко преувеличенно говорят как в Баку, так и в Ереване). В случае солидарного российско-американского усилия вокруг Карабаха появляется шанс создать первый положительный опыт в деле урегулирования постсоветского конфликтного этно-территориального наследства. А это соответствует духу «перезагрузки».

Следующий момент. Карабахское урегулирование не стоит воспринимать как процесс из трех комбинаций. Типа – «одна сторона отдает зону безопасности (оккупированные районы), другая возвращает беженцев, а затем все напряженно ждут референдум». Это сложный многостадийный процесс со многими неизвестными поворотами в деле налаживания мирной жизни. Однако, понимая это, не стоит впадать в каматоз. Есть технологическая возможность осуществить разумный и главное доступный для военно-политического контроля процесс практического урегулирования. Его начало само по себе снимет ненужные страхи и тревожные ожидания.

Возвращение хотя бы части азербайджанской территории создаст иной политический климат. Главное опасение Еревана – возможность военного реванша со стороны Азербайджана. Но дело в том, что это не только риторика, но и логика процесса сконцентрирована и зависит именно от первого шага демонстрации воли к сближению. Площадка для демонстрации этой доброй воли как раз и есть данные территории: процесс их демилитаризации, возвращение беженцев создаст почву диалога следующего уровня. Введение миротворцев снимет обеспокоенности перед возможным милитаристским сценарием Баку. Здесь нужно обратить внимание, еще на один аспект. На территориях пяти районов вокруг Карабаха в советские годы практически не было армянских сел. Поэтому при возвращении туда азербайджанцев во всей остроте не возникнет проблемы двухобщинного управления. С другой стороны, опыт возвращения создаст возможность на месте определить механизмы взаимодействия между армянскими селами в соседних районах и азербайджанцами, вернувшимися в свои селения, объективно выявить трудности которые возникнут при возвращении в Карабах на следующем этапе.

Если приближаться к деталям условной маршрутной карты сближения сторон, то в ней можно выделить несколько разделов, которые можно было бы предпринять, не обостряя армяно-азербайджанские отношения и максимально снижая уровень реакции нынешних властей в самом Карабахе.

После демилитаризации районов (заметим, что согласно публичным высказываниям из Баку последних дней речь идет о пятилетнем сроке для всего процесса: начиная с районов на юг и восток от Карабаха до Джебраильского и Лачинского на севере и западе) Азербайджан намерен реализовать там масштабную программу социально-экономической реконструкции, по типу того, как осуществлялась модернизация остальной территории республики. Это предполагает строительство медицинских центров, школ, проведение новых гидротехнических и газовых коммуникаций, восстановление дорог и других объектов инфраструктуры, включая расходы на индивидуальное жилищное строительство – на все это потребуется более миллиарда долларов вложений. Программа под названием «Большое возвращение» в скором времени будет представлена на суд публики, ряд элементов из неё уже публикуются.

Одновременно будут открыты азербайджанские коммуникации с Арменией. Железная дорога из Нахичевана вдоль армяно-иранской границы и азербайджано-иранской границы вплоть до Баку. Существует также ж/д ветка из Степанакерта в Азербайджан. Откроются региональные автомагистрали. Логика этого процесса приведет к разблокированию армяно-турецких транспортных узлов. Начнется процесс торговли.

Абсолютная монополия политики в этом конфликте будет ограниченна нарастающими интересами регионального бизнеса. Собственно даже на этом уровне гигантский груз нависающей ответственности и других проблем, возникающих в связи с армяно-азербайджанским сближением, в элитах Еревана и Баку может быть снят. Угроза военной кампании со стороны Баку вообще уйдет в прошлое. Будет перевернута страница и начнется другая стадия процесса.

После того как появятся первые плоды мирной жизни на бывших оккупированных территориях, встанет задача возвращения азербайджанцев собственно в Карабах, существующий по своим анклавно-обособленным законам последние пятнадцать лет. И вот здесь, на этой стадии, работающих и действенных рецептов создания двухобщинного социума, управляемого из двух центров – действительно найти трудно. Предстоит крайне сложная работа по созданию механизмов предотвращения точечных конфликтов, неформальных правил взаимодействия граждан, определения компетенции и иерархии местных властей, судов, юристов, полиции и других органов правопорядка. Главным вызовом станет формирование новой гуманитарной и социо-культурной политики в регионе. Помимо того, возникнут финансовые вопросы возмещения потерь и моральных убытков, определения статуса спорной собственности. Вопрос возвращения азербайджанцев в Карабах может быть увязан с процессом возвращением армян в Баку и другие места их прежнего проживания. Контроль над протеканием этих процессов выходит за рамки принудительных механизмов и командно-административной практики. Необходима готовность на ментальном уровне, а она является показателем уровня гражданского развития общества двух стран. Наконец, потребуется ограничить радикалов, учитывая, что не только нынешняя властная группа в Степанакерте совершенно не готова принять даже малые отступления от завоеванных позиций, но и многие другие политические группы в Армении и Азербайджане. Одним словом, придется не только проделать тут работу, что была проделана в советский период, но и осуществить меры сверх этого. Предупредить повторение тех ошибок.

Однако если опасаться задач более отдаленной перспективы, не предпринимая сегодня доступных для осуществления мер, к тому же несущих относительно скорую отдачу, можно откатиться и на более дальние позиции, чем стороны занимают сейчас.

Александр Караваев - зам ген.директора ИАЦ МГУ.

Версия для печати