23.08.2010 | Татьяна Становая

Россия и Белоруссия: в поисках стратегии и консенсуса

Кризис в отношениях между Россией и Белоруссией в самом начале прошлой недели дошел до крайней точки, когда появились публичные угрозы со стороны помощника президента по внешней политике Сергея Приходько обнародовать стенограммы закрытой части заседания ОДКБ, где президент Белоруссии Александр Лукашенко якобы обещает признать независимость Южной Осетии и Абхазии. Однако вслед за этим конфликт перешел во внутриполитическую плоскость: источник в Кремле заявил агентству Regnum, что заявление Приходько было сделано без санкции президента, и глава государства недоволен. За этим последовало опровержение: сначала анонимный источник, а затем уже официально заместитель главы администрации президента Алексей Громов дали понять, что Приходько действовал по прямому указанию Медведева. Все это рождает множество вопросов: есть ли в Кремле понимание стратегии, на основании которой строятся отношения с Белоруссией, каковы цели той жесткой линии, которую избрал в последнее время Кремль и, главное, существуют ли эффективные механизмы согласования единого подхода или консенсус в целом отсутствует?

Белоруссия переходит из геополитического союзника в число стран, которые в последние годы стали называть «проблемными». После «цветных революций» это Украина (после избрания Виктора Януковича на пост президента Украина перестала быть «проблемной») и Грузия, страны Балтии и Польша, периодически в число «проблемных» входит Молдавия. Однако Белоруссия, несмотря на все трудности двусторонних отношений, «проблемной» никогда не считалась. На протяжении последних 10 лет шел банальный торг за активы и границы политико-экономической интеграции. Россия претендовала на крупнейшие стратегические активы (такие как «Белтрансгаз», 50% которого сейчас у «Газпрома», но без возможностей оперативного управления), на глубокую интеграцию вплоть до создания единого эмиссионного центра и принятие Конституционного акта. Белоруссия же соглашалась на абстрактную стратегическую «дружбу», всякий раз сопротивляясь уступкам и добиваясь получения дешевых энергоресурсов и легитимации со стороны Москвы спорных с точки зрения демократических стандартов выборов и референдумов.

Такая логика двусторонних отношений постепенно вела в тупик. Сначала был поставлен крест на интеграционных проектах Союзного государства (после 2004), от которого, по сути, осталось только название, провалился проект введения единой валюты. Затем усугубились трудности с покупкой экономических активов. Наконец, финальным признаком ухудшения отношений стал кризис в политических отношениях, когда Минск отказался признавать независимость Южной Осетии и Абхазии, вступил в программу «Восточного партнерства» с ЕС (туда входят все те же страны, что и в ГУАМ, рассматриваемый Кремлем как антироссийской блок), а также стал строить отношения с неприемлемым для Москвы президентом Грузии Михаилом Саакашвили. Последней каплей стало приглашение Белоруссии, по итогам визита в Грузию и.о. президента Молдавии Михая Гимпу, войти в ГУАМ.

Меняется и характер отношений Белоруссии и Запада. Если раньше обоюдное заигрывание всегда казалось лишь игрой на нервах Москвы, и было четкое понимание, что реальная нормализация отношений режима Лукашенко с ЕС и США невозможны, то сейчас ситуация меняется. Запад становится более прагматичен не только в отношениях с Россией. ЕС пробует новую тактику, вовлекая Белоруссию в новые проекты и не отказываясь столь жестко от полного бойкота «последнего диктатора». Хотя сближение Белоруссии и Запада имеет свои пределы – так, европейские организации не признают легитимность выборов, проводимых при режиме Лукашенко, а Белоруссия остается единственной страной, не входящей в состав Совета Европы (в частности, из-за того, что в ней продолжается вынесение и приведение в исполнение смертных приговоров).

Логика Лукашенко относительно прозрачна. Он уверен в своих внутриполитических позициях, понимает, что ему нет более пророссийской альтернативы (оппозиция не только слаба, но и ориентирована на Запад), что означает: сохранение стабильности режима – это одновременно и интерес Москвы. Россия никогда не откажется от амбиций в отношении Белоруссии и, видимо, не станет рисковать ради «наказания» Лукашенко возможной потерей контроля над ситуацией в стране.

В то же время у России нет внятной стратегии в отношении Белоруссии. Это заметно уже давно: в последний раз Владимир Путин формулировал альтернативы на белорусском направлении российской внешней политики в начале своего президентства – тогда речь шла о выборе между единым (а не аморфным союзным) государством и отношениями по модели Евросоюза. Эта дилемма давно потеряла актуальность, но новые подходы до сих пор не выработаны. Более того, в нынешней ситуации о стратегических целях вообще говорить невозможно. Идет ли речь о попытках разрушить режим или психологически сломать Лукашенко? В последнее время тактика Москвы качественно изменилась, заставив всерьез рассматривать первый вариант, что ранее казалось маловероятным просто потому, что у России нет в Белоруссии «своего» кандидата (и в условиях существующего режима его, видимо, быть не может). На госканалах планомерно демонстрируются фильмы, в которых разоблачается белорусский президент. Иными словами, если ранее речь шла о торге и «войне» со «своим» союзником, то сейчас речь идет об атаках непосредственно на фигуру Лукашенко. До сих пор подобное было лишь в отношении бывшего президента Украины Виктора Ющенко и президента Грузии Михаила Саакашвили.

20-21 августа в Ереване прошел саммит ОДКБ. За несколько дней до этого Кремль дал понять, что двусторонней встречи двух президентов там не будет. Затем поступили сообщения, что Лукашенко, в свою очередь, принял решение не ехать на саммит, тем более, что в его повестке находился вопрос о помощи, в том числе военной, новым властям Киргизии. Напомним, что Лукашенко предоставил политубежище свергнутому президенту Киргизии Курманбеку Бакиеву, несмотря на негативную реакцию Москвы. В конце концов, белорусский президент все же приехал на саммит, а его страна стала очередным председательствующим в ОДКБ – скандала, который мог повредить престижу пророссийской организации, удалось избежать.

Судя по всему, внутри российской элиты нет четкого понимания и одновременно есть плюрализм мнений относительно того, где находятся границы допустимого в давлении на Лукашенко. Особенно в условиях, когда значение Белоруссии как российского «форпоста» на Западе снизилось после «перезагрузки» отношений с США, отказа Украины от атлантической интеграции и пересмотра планов американцев по размещению элементов третьего позиционного района ПРО в Польше и Чехии. И это уже проблема, в том числе, и внутриполитическая, что стало хорошо видно на дискуссии вокруг заявления помощника президента по внешней политике Сергея Приходько.

В начале прошлой недели Сергей Приходько заявил о намерении России обнародовать стенограммы заседания ОДКБ, где Александр Лукашенко обещает признать независимость Южной Осетии и Абхазии. Затем на сайте агентства «Regnum», руководимого бывшим главой управления АП по межрегиональным и культурным связям Модеста Колерова, появилось сообщение, что Приходько сделал свое заявление без санкции Дмитрия Медведева и президент недоволен. Источник в Кремле якобы заявил, что заявление Приходько - это результатом внутренней борьбы в администрации президента за «предпоследнюю инстанцию» в подготовке внешнеполитических решений, в которую вовлечены, с одной стороны, Приходько, а с другой - глава администрации Сергей Нарышкин, спецпредставитель президента Михаил Швыдкой и начальник одного из управлений администрации Сергей Винокуров. Кроме того, ранее сообщалось о межведомственной конкуренции между Сергеем Приходько и заместителем главы аппарата правительства Владимира Путина Юрием Ушаковым и министром иностранных дел РФ Сергеем Лавровым.

Данная утечка – прямой удар по позициям Приходько. Но не менее важно, что этот удар наносится и по заявленной позиции: ужесточению политики в отношении Белоруссии. Тот же сайт Regnum разместил затем публикацию заместителя главного редактора еженедельника «Российские вести» Дмитрия Ермолаева, который убеждает, что «Лукашенко является проверенным годами союзником России… Именно он является гарантом прочности позиций России на военно-политически важном западном направлении». Иными словами, разворачивается дискуссия, насколько рационально заходить в атаках на Лукашенко так далеко. Сайт Regnum в данном случае может рассматриваться как транслятор мнения «ястребов», настроенных антизападно и лояльно в отношении традиционных партнеров России.

После атаки на Приходько Кремль предпочел заступиться за помощника президента. Так, сначала последовало анонимное заявление из Кремля о том, что Приходько пригрозил обнародовать стенограмму с заседания ОДКБ по прямому указанию Медведева. Вслед за этим появилось уже заявление Алексея Громова. По словам Громова, «так называемый компетентный источник, сообщивший различным СМИ о якобы недовольстве президента РФ заявлением его помощника Приходько - неправ и целенаправленно вводит СМИ в заблуждение». «Источник - понятное дело, белорусский, и даже понятно кто – некомпетентен», - отметил замглавы администрации Медведева.

На сайте Regnum посредством Ермолаева быстро последовал ответ: «Позвольте все-таки господину Громову не поверить. Вот как-то не верится, что великолепный правовик, хорошо разбирающийся в отечественной истории Президент России Дмитрий Медведев мог дать указание пойти на столь беспрецедентный и позорный шаг, как обнародование конфиденциальных дипломатических переговоров. По версии Ермолаева, заявление Приходько объясняется его личной взаимной неприязнью к Александру Лукашенко.

До сих пор Александр Лукашенко пытался активно играть на возможных противоречиях в позициях Владимира Путина и Дмитрия Медведева: белорусский лидер атаковал премьера и давал авансы президенту России. Это было логично: ведь все экономические войны реализовывались при непосредственном участии вице-премьера Игоря Сечина, который отвечает за ТЭК в правительстве. Другой близкий к Путину член правительства – вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин всегда занимал жесткую позицию по поводу кредитования Белоруссии. Отношения Лукашенко с правительством откровенно не складывались. Теперь же можно говорить, что уже на персональном уровне испорчены отношения и с президентом. Однако означает ли это сближение позиций правительства и Кремля в отношении Белоруссии?

Правительство, хотя и реализовывало жесткий подход по отношению к Минску, придерживалось публично гораздо более спокойной тактики, публично не политизируя конфликт. Владимир Путин всегда иронично-позитивно комментировал действия Лукашенко, в том числе и в конфликтных ситуациях. Медведев и Приходько идут на политизацию конфликта в публичном пространстве, хотя на саммите СНГ в Ереване впервые была заметна попытка хотя бы частично смягчить эту линию – президент выразил позитивное отношение к тому, что Белоруссия возглавит ОДКБ.

Можно отметить и значительное ослабление роли МИДа в условиях, когда ключевые позиции в реализации внешней политики отводятся лицам и структурам, обладающим непосредственной близостью к президенту и премьеру. МИД в этой ситуации становится «рупором» или выразителем официального курса. Причем по мере подготовки и принятия решений он может даже не ставиться в известность, что рождает в итоге курьезные ситуации (как было с назначением посла в Украине). Институциональная и внутриполитическая конкуренция лиц, участвующих в выработке внешнеполитических решений делает механизм выработки единой стратегии в отношении той или иной страны малоэффективным и замедленным и, судя по всему, кризис в отношениях с Белоруссией становится большим испытанием для сложившейся тандемократии и обслуживающей ее бюрократии.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати