20.06.2005 | Татьяна Становая

СВИДЕТЕЛЬ КУЛАЕВ

14 июня во Владикавказе возобновился судебный процесс над оставшимся в живых боевиком Нурпашой Кулаевым, участвующем в захвате школы в Беслане в сентябре прошлого года. Обвинению все труднее сохранять процесс в выгодном для него русле: со стороны свидетелей и потерпевших чаще звучат обвинения в адрес федеральных и региональных властей.

Напомним, что Нурпаша Кулаев стал единственным выжившим боевиком из всех участников захвата беслановской школы. Обвинение было намерено использовать его показания для подтверждения наиболее удобных версий произошедшего. В частности, главная задача состояла в том, чтобы перевести всю вину за произошедшее только на террористов, сняв ответственность за гибель более 300 человек с властей. 8 сентября генеральный прокурор Владимир Устинов пришел с докладом о ходе расследования трагедии к президенту, заявив, что основные выводы основаны именно на показаниях Кулаева. Со слов Устинова следовало, что главарь боевиков по прозвищу "Полковник" держал в страхе не только заложников, но и самих боевиков, показательно застрелив одного из них. Кроме того, причиной взрыва, повлекшего штурм, стало перекраивание взрывной системы.

Кулаев нужен прокуратуре не только для предъявления обществу одного из виновников драмы в Беслане, но и для того, чтобы его показания можно было использовать для пропаганды основной версии случившегося в Северной Осетии. С самого начала было понятно, что с из Кулаева не будут "делать" главного виновника и "убийцы детей". В частности, Кулаева практически сразу показали по центральным телеканалам, где он заявил, что не убил ни одного заложника. Тогда же само следствие сообщало, что возможно, Нурпаша Кулаев выполнял в отряде лишь хозяйственные функции, например, приносил еду. Сами спецслужбы распространяют подробную информацию о преступлениях его убитого брата Ханпаши, что должно смещать центр вины за участие Нурпаши в боевой операции на его старшего брата.

В обмен на это обвинение рассчитывало на полную лояльность Кулаева антитеррористическому направлению судебного процесса. В частности, речь идет о том, чтобы подтвердить противоречия между боевиками: по данным Кулаева, часть из них протестовала против удержания детей: именно они якобы и были потом расстреляны "Полковником". Дело в том, что разногласия среди боевиков означают, что они не представляли собой единого субъекта для переговоров, а значит, такие переговоры были бессмысленны, а заложники - обреченными на смерть. Это, в свою очередь, должно оправдывать действия российских властей и спецслужб, которые были спровоцированы на штурм.

Однако открытый судебный процесс пошел совсем не по плану. Активную роль в нем стали играть родственники погибших, рассматривающие Кулаева не столько как виновника трагедии, сколько в качестве единственного источника информации о действительно произошедших событиях. "Кулаев - пешка, и претензии не к нему, а к нашему правительству, которое не сделало ничего для спасения заложников", - сказала на заседании Регина Кусаева, побывавшая в заложниках вместе с двумя детьми.

Кулаев в этих условиях оказывается под давлением потерпевших. Например, на одном из заседаний он сообщил, что первым взорвался боевик, подстреленный снайпером, в то время как ранее он утверждал, что взрыв произошел под действиями самих боевиков. Попытки потерпевших задавать вопросы подсудимому часто резко прерывались судьей. Но именно в таком формате Кулаев давал показания, которые больше всего ударяют по органам власти. В частности, он подтвердил слова одной из потерпевших о том, что власть не шла на переговоры и упустила возможность выпустить часть заложников. Кроме того, бывшие заложники на суде стали рассказывать о том, что видели основную угрозу в штурме, в то время как сами боевики якобы не были намерены стрелять в заложников и даже пытались их по мере возможности перемещать в более безопасные места.

В итоге председатель комитета "Матери Беслана" Сусанна Дудиева потребовала обеспечить безопасность Кулаева уже не столько как обвиняемого, сколько как свидетеля. "Нам важно, чтобы до конца расследования Кулаев оставался жив, чтобы он не "упал с лестницы" или чтоб с ним не случился "сердечный приступ", - заявила она.

Судебный процесс над Кулаевым существенно отличается от иных процессов, в частности, над Салманом Радуевым и Турпал-Али Атгериевым, которые также обвинялись в терроризме. Тогда в качестве обвинителя выступал лично генеральный прокурор Владимир Устинов. Процессы над Радуевым и Атгериевым позволяли представить власть как справедливую силу, которая наказывает за терроризм, и репутации самой власти в данном случае ничего не угрожало. В процессе над Кулаевым все намного сложнее: "однонаправленность" обвинения обеспечить не удается, и власть продолжает фигурировать в общественном мнении как одна из главных причин гибели сотен людей.

Версия для печати