06.12.2010 | Алексей Макаркин

Венгрия против Сургутнефтегаза

Взаимоотношения между Россией и странами Центральной Европы имеют как политическую, так и экономическую составляющие, причем они нередко взаимосвязаны. Российские инвестиции воспринимаются значительной частью центральноевропейских элит как связанные с политическими рисками, вызванными существенным влиянием государства на бизнес в условиях современной России. Споры «хозяйствующих субъектов» в ряде случаев решаются на межгосударственном уровне. Венгрия не является здесь исключением.

Конфликт вокруг венгерского актива «Сургутнефтегаза» - 21,2% акций компании MOL – вышел на уровень политических лидеров. Российский премьер Владимир Путин и его венгерский коллега Виктор Орбан 1 декабря обсудили в Москве вопросы, связанные с этим конфликтом. Результаты на встрече достигнуты не были – пресс-секретарь Путина Виктор Песков заявил, что обсуждение будет продолжено. Хотя ранее глава МИД Венгрии Янош Мартони заявлял, что оптимистично смотрит на возможность заключения соглашения по российской доле в MOL.

История борьбы

«Сургутнефтегаз» приобрел акции MOL весной 2009 года у австрийской OMV за €1,4 млрд, переплатив за свою покупку почти в два раза. Логика австрийцев выглядела понятной – они в течение нескольких лет (до 2007 года) осуществляли скупку акций венгерской компании с целью последующего слияния. Однако они столкнулись с двумя проблемами. Первая – неприятная, но, в принципе, решаемая – была связана с жестким конфликтом инвесторов с менеджментом компании, контролирующих ее и заинтересованных в сохранении статус кво. В MOL начались корпоративные конфликты, в устав компании было включено положение, ограничивающее права частных акционеров (вне зависимости от доли акций они имели не более 10% голосов). Однако австрийцы продолжали борьбу, пока не случилась вторая неприятность, на этот раз фатальная – в 2008 году Еврокомиссия заявила, что возможное объединение двух нефтегазовых холдингов приведет к ограничению конкуренции и часть активов нужно продать. После этого австрийская компания начала подготовку к выходу из игры, что и произошло после появления щедрого российского предложения.

Логику «Сургутнефтегаза» выяснить сложнее. Компания известна своим крайне консервативным подходом к инвестициям (вспомним его отказ от вложений в белорусскую нефтепереработку и нефтехимию после того, как Александр Лукашенко стал поднимать цену), покупка миноритарного пакета акций MOL – ее единственный зарубежный проект. Столь значительная переплата при сделке выглядела рациональной только в случае установления контроля над компанией, что в данном случае выглядело весьма маловероятным. К тому же содержание устава компании создавало для инвесторов повышенные риски, не только ограничивая право частных акционеров на участие в голосовании, но и создавая прецедент изменения правил игры на будущее.

Сразу после покупки акций MOL в правой части венгерского политического спектра получила распространение версия о том, что это сделка была направлена на получение доступа к проекту газопровода Nabucco, который вызывает у России стабильное неприятие. MOL является одним из участников консорциума по подготовке строительства Nabucco. По мнению тогдашнего председателя комитета венгерского парламента по международным отношениям Жолта Немета, целью вхождения российской компании в число акционеров MOL являлось ограничение инвестиций в этот проект и предоставление преимуществ конкурирующему газопроводу «Газпрома» South Stream. Находившаяся в оппозиции правая партия Fidesz, к которой принадлежит и Немет, сразу обвинила тогдашнее правительство, допустившее заключение сделки, в коллаборационизме и пообещала остановить «экономическое вторжение» в случае своего прихода к власти.

В России «политизированную» версию решительно опровергли, считая сделку частью продвижения российских компаний на рынки Центральной Европы. Отмечалось, что российская компания рассчитывала перерабатывать свою нефть на венгерских НПЗ. Существовало также предположение, что «Сургутнефтегаз» рассчитывал позднее перепродать часть бизнеса MOL другим российским компаниям (но для этого надо было сначала установить контроль над MOL).

В любом случае, видимо, «Сургутнефтегаз» рассчитывал на поддержку либо на дружественный нейтралитет премьера-социалиста Феликса Дюрчаня, который считался благожелательно настроенным по отношению к России политиком. При Дюрчане венгерские власти одобрили соглашения о строительстве венгерского участка South Stream и условиях транзита газа через Венгрию, выступив таким образом за диверсификацию энергетической политики своей страны (отказываться от Nabucco он не собирался, стараясь остаться в выигрыше в случае реализации любого проекта). Обращает на себя внимание тот факт, что за пару недель до объявления о сделке Дюрчань посетил Москву, причем в ходе беседы затрагивались и проблемы, связанные с деятельностью MOL (создание СП «Газпрома» и венгерской компании по сооружению крупного подземного газохранилища на территории Венгрии). В то же время официально венгерское правительство не признало, что знало о сделке: по словам тогдашнего министра финансов Яноша Вереша, эта новость стала сюрпризом для кабинета министров.

Однако почти одновременно со сделкой «Сургутнефтегаза» Дюрчань под влиянием экономического кризиса подал в отставку. Новым премьером стал также социалист Гордон Бойнаи, позиции которого были значительно слабее, чем у его предшественника.Пока в стране менялся глава правительства, менеджмент MOL выстраивал оборону уже от нового нежелательного инвестора, используя прежнюю тактику, но с использованием особенностей «Сургутнефтегаза» как «закрытой» для посторонних глаз компании. В устав MOL, в частности, было внесено положение, требующее от номинального держателя акций раскрытия бенефициаров; в противном случае, он не включался в реестр акционеров – это не позволило российской компании принять участие уже в двух собраниях акционеров MOL. Кроме того, для снятия с должности члена совета директоров теперь требуется одобрение 75% голосующих. Однако, если решение не получает поддержки самого совета директоров, то для снятия с должности или назначения директора необходимо согласие правительства, владеющего в MOL «золотой» акцией.

Не только правые, но и большая часть венгерского истеблишмента выступили с критическими оценками сделки – среди них оказался и тогдашний президент страны Ласло Шойом. Венгерская сторона потребовала проведения расследования обстоятельств сделки. Хорошо известно, что Венгрия не одинока в своем осторожном отношении к российским энергетическим инвестициям, в той или иной степени связанным с государством – в Центральной Европе опасаются получения Россией рычагов влияния на политические процессы через использование экономического ресурса. Так, в конце марта 2009 года Словакия выкупила у бывших акционеров ЮКОСа (ныне находящихся в эмиграции) 49% акций компании Transpetrol, владеющей участком нефтепровода «Дружба» - на эти акции претендовала «Роснефть». Западные СМИ оценили выкуп акций по достаточно высокой цене как «оплату независимости от России». Отметим, что правительство Словакии нельзя считать «антироссийским» - напротив, у этой страны даже в «трудные» периоды отношений между Россией и ЕС были весьма приличные связи с Москвой. Проблемы есть и у российских инвесторов, намеренных вложить свои средства в другие стратегические секторы экономики стран Центральной Европы. Так, в апреле 2009 года правительство Чехии приняло решение отказать «Аэрофлоту» в участии в тендере на приватизацию чешского авиаперевозчика Czech Airlines. Ранее чешские спецслужбы выступили с предостережением правительству страны относительно потенциальной продажи «Аэрофлоту» пакета в Czech Airlines: их основная претензия сводится к тому, что им непонятна структура собственности российской авиакомпании.

«Сургутнефтегаз» контратаковал, апеллируя к венгерскому законодательству, но проиграл процесс об отказе включения в реестр акционеров в двух судебных инстанциях страны (последнее судебное решение принято в ноябре 2010 года). Регистрационная палата Будапешта также отказалась пойти ему навстречу. Лучше обстояло дело с расследованием – венгерский финансовый регулятор PSZA в апреле 2010 года пришел к выводу, что нарушений законодательства при сделке не было. Слухи о возможном уходе «Сургутнефтегаза» из числа акционеров MOL официально опровергались. Глава компании Владимир Богданов даже заявил, что взаимоотношения с MOL «движутся в нужном направлении» и надеется, что партнерские взаимоотношения между компаниями все же наладятся. Возможно, что оптимизм российской стороны был связан с продолжением партнерства с венгерским правительством социалистов в вопросе реализации проекта South Stream. В январе 2010 года Газпром» и Венгерский банк развития (MBF) подписали учредительные документы о создании на паритетной основе совместной проектной компании для развития этого проекта на территории Венгрии.

Приход Орбана

Однако в апреле 2010 года парламентские выборы в Венгрии выиграла партия Fidesz. 29 мая премьером стал ее лидер Виктор Орбан, решительный противник участия «Сургутнефтегаза» в составе акционеров MOL. Кстати, Жолт Немет стал в его кабинете госсекретарем в министерстве иностранных дел.

Уже 30 мая венгерские власти начали переговоры с «Сургутнефтегазом» о выкупе его доли в MOL. Через несколько месяцев, в конце октября, в СМИ появилась информация о параметрах возможной новой сделки. Покупателем акций выступал венгерский поставщик электроэнергии Magyar Villamos Muvek (MVM), который якобы был готов заплатить от €1,6 млн до €1,8 евро. Однако MVM почти сразу же дезавуировал эту информацию. Более того, в дело включились официальные представители российской власти, которые апеллировали уже не к венгерской стороне, а к Европе. В ноябре прошла встреча Игоря Сечина с еврокомиссаром по энергетике Гюнтером Эттингером, на которой, по словам представителя Сечина, вице-премьер «выразил надежду на содействие Еврокомиссии в скорейшем разрешении ситуации», а еврокомиссар пообещал «предельно внимательно рассмотреть поднятые вопросы». Затем в игру вступил Владимир Путин, заявивший во время своего визита в Берлин на встрече с руководителями ведущих германских компаний, что венгерская сторона «делает все, чтобы оттеснить» представителей «Сургутнефтегаза», «не дать войти в управляющие органы, в нарушение всяких законов и правил». По данным «Коммерсанта», на состоявшихся перед визитом Орбана в Москву предварительных переговорах между министром развития Венгрии Тамашем Феллеги и первым вице-премьером России Виктором Зубковым, результатов достигнуто не было. Декабрьский визит Орбана также не привел к достижению компромисса.

Для российских властей вопрос об участии «Сургутнефтегаза» в MOL может носить престижный характер – в Москве не хотели бы создавать прецедент отступления под давлением правительства одной из стран Центральной Европы. Отсюда и публичный перенос рассмотрения вопроса на политический уровень, когда юридические механизмы оказались исчерпаны. Но возможно и другое, менее масштабное, объяснение – у венгерского правительства могут быть финансовые проблемы, связанные со сложной бюджетной ситуацией. Так, у него не хватает средств для решения еще одной, куда менее политически значимой задачи – выкупа у российского ВЭБа венгерской авиакомпании Malev, ранее принадлежавшей развалившейся компании AiRUnion Бориса Абрамовича. Соглашение об этом было достигнуто еще при правительстве Бойнаи, но до сих пор не выполнено. По данным прессы, венгерская сторона перед переговорами с Путиным хотела добиться уступок в стоимости долей в MOL и Malev, а взамен предлагала контракты в атомной энергетике и машиностроении (например, по поставкам российских вагонов для будапештского метрополитена), а также льготный режим продажи газа в Венгрии.

Отметим в связи с этим, что в сентябре в Венгрии введен (причем задним числом, с начала года) новые налоги на три сферы бизнеса: энергетический (в размере 1,05% с оборота), телекоммуникационный и сетевую розничную торговлю. Таким образом, венгерское правительство существенно затрагивает интересы наиболее активных, склонных к экспансии иностранных инвесторов. В то же время крупнейшие промышленные предприятия Венгрии (также контролируемые иностранными фирмами), меры правительства пока не затрагивают.

Это стало очередной попыткой залатать бюджетные дыры в ситуации, когда страна при новом правительстве отказалась от кредитов МВФ, прекратив переговоры с этой организацией. Другой попыткой является беспрецедентная для Европы фактическая национализация средств негосударственных пенсионных фондов (правительства намерено вынудить граждан перевести накопления из частных фондов в государственную пенсионную систему на общую сумму свыше €10 млрд; в противном случае вкладчики потеряют значительную часть своей пенсии), которая вызвала резкую критику со стороны многих специалистов. В защиту действий правительства выступил канцлер Минэкономики Золтан Чефалви. По его словам, фактически частные фонды на 35% финансируются государством, а так как 3 миллиона человек платят в эти фонды 8% от своей заработной платы, то это образует значительную брешь в бюджете. Кроме того, согласно новым законам, банки теперь платят государству дополнительные 0,5% от размера активов (в США аналогичный налог составляет 0,15% от суммы банковских обязательств), а страховые компании – 5,2% от собранных премий.

Новый налог делает убыточным бизнес трейдера Panrusgaz, учрежденного «Газпромом» и E.ON Ruhrgas и работающего на комиссии в 1%. Кроме того, правительство обязывает всех игроков на газовом рынке с 2011 года привязать цены на газ для населения к спотовому рынку. «Газпром экспорт» выразил недовольство этими решениями – соответственно, венгерские власти, видимо, могут пойти навстречу России в случае уступок по цене продажи пакета акций MOL.

Неудобный партнер

Финансовые мероприятия нового венгерского правительства позволяют понять, что Виктор Орбан - необычный премьер для современной Европы. Он уже руководил правительством в 1998-2002 году, но тогда его возможности были относительно ограничены – Fidesz получила лишь 44% голосов, социалисты представляли собой мощную оппозицию. Еще тогда, в конце 90-х годов, Орбан выступал в качестве сторонника германской модели управления, предусматривающей ведущую роль премьер-министра в системе власти. Он усилил роль канцелярии премьер-министра, провел радикальную реформу государственного аппарата, приведшую, в частности, к созданию суперминистерства экономики. Стремление Орбана к снижению влияния парламента на политические процессы при усилении личного влияния премьера вызвало резкую критику со стороны оппозиции, обвинявшей его в авторитарных тенденциях и стремлении оказывать влияние на СМИ.

Понятно, что теперь у Орбана существенно больше возможностей для проведения своего политического курса. Социалисты побеждены и дезорганизованы, в стране усилились националистические настроения, свидетельством чего является не только приход к власти Fidesz (умеренных консерваторов, позиционирующих себя как национально ориентированная политическая сила), но и участие в новом составе парламента крайних националистов из партии «За лучшую Венгрию» (так называемых «йоббиков»). В общей сложности различные правые силы получили около 80% голосов в парламенте. В то же время если крайние националисты являются противниками европейской идеи, то партия Орбана настроена более умеренно – Венгрия уже сейчас готовится к председательству в Евросоюзе (которое начнется 1 января 2011 года), что дает ей шанс укрепить позиции в объединенной Европе. Орбан уже публично поздравил своего молдавского коллегу Влада Филата с успехом на парламентских выборах, хотя относительное большинство получили коммунисты (венгерский премьер четко дал понять, на чьей стороне находится Европа).

Виктор Орбан является еще менее удобным партнером для Москвы, чем его болгарский коллега (и тоже правый политический деятель, пришедший к власти на волне кризиса) Бойко Борисов, вначале критично относившийся к South Stream, но затем договорившийся с Владимиром Путиным и даже подаривший ему щенка болгарской овчарки. В качестве премьера Орбан пытается одновременно пополнить государственный бюджет и вытеснить из национальной нефтяной компании «нежелательного» инвестора (да еще и вернуть МВФ взятый социалистами кредит к концу 2012 года). При этом он еще и предпринимает целый ряд решений, направленных на поддержку малого и среднего бизнеса (в рамках «Нового плана Сечени», названного в честь знаменитого венгерского реформатора XIX века), сокращение налогового бремени на физических лиц (введена «плоская» 16%-ная шкала налогового обложения), создание новых рабочих мест. Таким образом, Орбан идет навстречу среднему классу, голосовавшему за него на выборах.

На стороне нынешнего премьера - мощнейшая поддержка венгерского общества, беспрецедентная за два последних десятилетия. Он не только контролирует две трети депутатского корпуса – в октябре Fidesz довершила разгром социалистов, победив на местных выборах во всех 19 региональных парламентах страны и добившись избрания своих кандидатов мэрами 22 из 23 крупнейших городов Венгрии. Популярность Орбана еще более выросла после принятия закона об установлении 98%-ного налога для сверхвысоких выходных пособий высокопоставленных чиновников (причем этот закон имеет пятилетнюю обратную силу и прямо направлен против находившихся в это время у власти социалистов).

Орбан резко усилил контроль правительства над СМИ, что уже вызвало общественную реакцию. Несколько венгерских газет и онлайн-сайтов недавно вышли с пустыми первыми полосами или с рисунками на них в знак протеста против законопроекта, позволяющего государственным органам налагать серьезные штрафы на частных владельцев СМИ за «несбалансированное освещение событий» или «неправильное» освещение тем секса, насилия или употребления алкоголя. В ближайшее время правительство намерено заменить Конституцию страны, усилив возможности исполнительной власти и символически порвав с периодом правления социалистов.

В то же время, даже вытеснив из Венгрии «Сургутнефтегаз», правительство Орбана вряд ли улучшит финансовые показатели MOL, которые выглядят весьма скромными. Во втором квартале 2010 года компания понесла убытки, третий закончила с прибылью в $324 млн. Новый иностранный инвестор вряд ли придет в обозримом будущем в компанию, из которой выгоняют уже второго неугодного акционера. Впрочем, инвестиционная привлекательность страны не является сейчас профилирующей задачей для Виктора Орбана.

Алексей Макаркин – первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати