10.12.2010 | Елена Позднякова

Россияне ставят национальный вопрос

События последних дней, связанные с убийством болельщика «Спартака» Егора Свиридова, похожи на те, которые разворачивались в Москве летом, когда был убит другой футбольный фанат, Юрий Волков… Общество негодует, ксенофобы оживились, правые радикалы обещают мстить, политические лидеры замалчивают проблему. А что мы в итоге имеем? Являются ли обе эти ситуации, как и многие другие, меньшим из зол в процессе формирования единой нации в полиэтническом обществе или это серьёзные издержки, на которые следует обратить пристальное внимание?

Количество межэтнических столкновений, в том числе и таких, которые заканчиваются трагически, в Москве и других городах России остаётся весьма значительным. Чаще всего, в этих столкновениях участвуют, с одной стороны, выходцы из кавказских республик, с другой стороны – праворадикальная молодёжь (в эту категорию можно занести и футбольных фанатов, бытовая ксенофобия которых подпитывается высоким уровнем агрессии). Однако на самом деле такие столкновения – это результат нетерпимости друг к другу значительно больших общественных групп, пусть и не так радикально настроенных и не готовых убивать за идею. Ведь культурный сепаратизм, активно пропагандируемый элитами республик (особенно это заметно в Чечне), нарочитый ренессанс традиционных ценностей, поддержка негативной этнической идентичности у граждан республик, - такая политика создаёт хорошую почву для процветания антирусских и антироссийских настроений в кавказском обществе. Что же касается российского общества, то и оно пропитано бытовой ксенофобией, направленной в особенности против кавказцев. Истоки этой ксенофобии также понятны: с тех пор, как в российские города начался приток иммигрантов, никакой политики по их интеграции не проводилось, поэтому они не воспринимаются как граждане, полноправные члены общества – их поведение раздражает, их культура воспринимается в штыки, их внешний вид кажется чуждым.

Этот замкнутый круг межэтнической ненависти питает почву для открытых конфликтов, результатом которых являются масштабные публичные выступления. Каждое из них вызывает бурю идеологически заряженного обсуждения в СМИ. Всё чаще слышатся версии о том, что межэтническая обстановка в России накалена до предела, и ещё один случай – и начнётся война всех против всех: правые радикалы обрастут новыми сторонниками, этнические общности обзаведутся своими боевыми отрядами и столкновения станут куда более кровавыми, так что мало не покажется даже «мирному населению».

Однако следует понимать, что многочисленные конфликты на этнической почве нельзя назвать уникальным для России явлением, через эту стадию проходили все страны, в которые когда-либо притекала рабочая сила из-за рубежа или из бывших колоний или же на территории которых проживали инокультурные группы. Правительства европейских стран, США, Канады, Австралии и других государств осознали, что необходимо проводить политику, которая бы смогла нейтрализовать естественные инстинкты этнических групп к обособлению, катализатором которых выступают политические популисты, такие как Ле Пен во Франции, Йорг Хайдер в Австрии или Дмитрий Рогозин в России. Иначе проявятся центробежные тенденции, приводящие к открытым конфликтам и результирующиеся распадом полиэтнического государства.

Как показал опыт стран, столкнувшихся с необходимостью интегрировать инокультурные группы в единое политическое и гражданское сообщество, политика, направленная на интеграцию, претерпела значительные эволюционные изменения. Первоначально слабый приток иммигрантов (примерно до 60-70-хх годов XX) позволял либо угнетать меньшинства, либо ассимилировать их, так, чтобы вытеснить их этническую идентичность национальной, базирующейся на системе ценностей большинства. Однако нарастание притока иммиграции и рост самосознания инокультурных меньшинств привели к тому, что потребовалось проводить функциональную интеграцию меньшинств, предполагающую обмен их культурной идентичности на доступ к рынку труда, образованию, здравоохранению – то есть, к материальному благополучию. Со временем и такая политика перестала приносить плоды, и ей на смену пришла концепция мультикультурализма, провозгласившая равенство культур и уважение к ним. Тем не менее, мультикультурализм имел свои издержки, выразившиеся в обособлении этнических групп, фактах дискриминации представителей большинства, преобладании прав группы над правами индивида.

Даже мультикультурализму, основанному на идеалах толерантности и активно проводившемуся правительствами при поддержке широких общественных коалиций, не удалось полностью изжить бытовую ксенофобию и устранить любые межэтнические конфликты. Вспомним события 2005 года в пригородах Парижа. Массовые демонстрации и поджоги машин начались с того, что французские полицейские застрелили парня из арабских пригородов. Ситуация, очень похожая на то, что происходит в России сейчас и, к сожалению, не единственный межэтнический скандал в Европе. Подобные события обычно являются доказательством того, что старая интеграционная политика начинает давать сбои, и пора вырабатывать новую концепцию. Между прочим, совершенно необязательно, что следующая политика по интеграции будет давать ещё больше прав меньшинствам, расширять приём иммигрантов и т.д. Ведь её задача не поменять меньшинство и большинство местами, а обеспечить мирное сосуществование всех групп и политическую стабильность государства.

Для чего автору и другим исследователям понадобилось уделять столько внимания практикам интеграции в других странах? Дело в том, что мировой опыт в разрешении внутригосударственных этнических конфликтов может помочь разобраться в российских проблемах. Те же задачи по интеграции культурных меньшинств стоят и перед Россией, и их актуальность только подчёркивается последними событиями, вызвавшими живую реакцию общества. Попытки ассимиляции и функциональной интеграции инокультурных групп закончились вместе с падением Российской империи, а советский вид мультикультурализма (или, фактически, ассимиляции?) исчез, когда не стало политической системы, поддерживавшей интеграцию. Ситуация для новой российской политики по интеграции осложнилась ещё и тем, что место советской этнической теории оказалось вакантно, и на него претендовали всевозможные идеологии, в том числе, и весьма радикальные. Долгие годы, особенно, в моменты обострения отношений с Северным Кавказом, лозунг «Россия для русских» был популярен у двух третей российского общества. Естественно, в интересах политической власти было проводить интеграционную политику, не основанную на противопоставлении этнических общностей.

Для того, чтобы интегрировать в единую нацию всех граждан страны, был проведён целый ряд мер: от создания партии «Единая Россия», которая на федеральном уровне представляет общие ценности, до проведения масштабных национальных проектов, также нацеленных на объединение. По сути, целям нациестроительства служат и такие проекты, как проведение Олимпиады-2014 и Универсиады-2013 или чемпионата мира по футболу в 2018 году. Эти проекты нацелены на позитивную интеграцию: объединение для того, чтобы продемонстрировать престиж не отдельной этнической группы, а всей страны, чтобы каждый: «и гордый внук славян, и финн, и ныне дикой тунгус, и друг степей калмык» - мог ощущать гордость за своё государство. Как представляется, ориентация на масштабные проекты (в том числе, и на проекты, запущенные в рамках модернизации), на объединение вокруг позитивных ценностей – это правильный вектор политики по созданию единой российской нации, по крайней мере, на данном этапе. Он позволяет учитывать культурные различия между этническими общностями в России и при этом создаёт общее политическое, экономическое, социальное пространство.

Однако, к сожалению, позитивная повестка на интеграцию, сотрудничество, диалог между этническими общностями не являются единственным вектором политики нациестроительства, которая в России является весьма непоследовательной. Лидеры той же «Единой России» (вдумайтесь в название: _Единой_России_!) в Москве, например, неоднократно высказывались против приезжих, а во время российско-грузинского конфликта практически началась травля школьников грузинского происхождения. Такие прецеденты только накаляют и без того сложную ситуацию, разрушают комплексный подход к нациестроительству – и создают возможности для межэтнических конфликтов. Следует отметить, что, комментируя ситуацию, например, с убийством Юрия Волкова, чиновники из правоохранительных органов отказались признавать межэтническую природу конфликта. То же самое произошло и после убийства Егора Свиридова, когда милиция не обратила внимания на то, что на шествии, организованном в его память, звучали националистические лозунги. С одной стороны, такая позиция объяснима, поскольку признать межэтническую природу конфликта – это значит, назвать проблему своим именем и привлечь к ней внимание, что может вылиться в новые конфликты. С другой стороны, признание того, что пока в России межэтническое согласие не стало повсеместным, необходимо для решения этой проблемы.

Выбрав какую-либо интеграционную политику, необходимо чётко следовать ей, не засоряя публичное пространство радикальными мнениями, исходящими от федеральных и региональных властей, то есть, необходим консенсус элит по этому вопросу. Дело в том, что нередки случаи, когда, например, региональные отделения доминирующей партии используют антииммигрантские настроения и педалируют эту тематику, чтобы расширить свою поддержку. В любом случае, политика нациестроительства – это процесс, рассчитанный на весьма долгий срок, по сути, её требуется проводить постоянно, особенно это касается политики по выстраиванию позитивных ценностей. И чем дольше и активнее она будет проводиться, тем меньше будет происходить трагических ситуаций, подобных конфликтам последнего времени.

Елена Позднякова – эксперт Центра политических технологий

Версия для печати