28.12.2010 | Валерий Зубов

Бухучет против технологий

20 лет спустя Правительство заявляет вторую программу приватизации. И если оправданием для ошибок в первой могло быть тотальное общественное (включая власть) недопонимание смысла собственности в ее рыночном значении, т.е. представление о собственности как комбинации кирпичей и металла, а не генератора доходов, то возможный неуспех второго передела может произойти только по причине неверного понимания стихийного вектора экономического развития и механизмов его корректировки в желательном направлении. Проще говоря, неверно поставленной цели.

Из комментариев представителей различных ведомств, а также гипотез аналитиков можно выделить три основных таких цели, которые, возможно, имеют в виду авторы программы приватизации. 1. Решение проблемы отсутствия достаточных источников средств для финансирования действующих предприятий.

Цель вытекает из объективно сложившейся общеэкономической ситуации. Почти замороженный кредитный рынок; что обусловлено в значительной степени сложностями с возвратом кредитов именно этих предприятий. Отсутствие заметного притока внешнего финансирования: прямые иностранные инвестиции за три квартала текущего года составили 8,2 млрд.$, что на 17,8% меньше, чем в предыдущем кризисном году: совокупный отток капитала, согласно данным Председателя ЦБ, за 10 месяцев составил 21 млрд.$. Как просто описала эту проблему зампред Сбербанка Б.Златкис: «Россия сегодня не в моде». Резкое повышение налогового бремени на предприятия с 1.01.11.

Решение проблемы видится путем вливания деньги через продажу части гос. долей, а также проведения IPO гос. предприятий. Данный подход не предполагает радикальное изменение системы управления предприятий (см. к примеру, план продажи акций десяти крупнейших предприятий). Гос. контроль в той или иной форме сохраняется – от квалифицированного до блокирующего пакета или условий размещения заказов. Фактически, основной расчет на приток средств миноритариев. Не наступая на мозоль известного отношения к миноритариям со стороны основного акционера российских АО, заметим, что даже если широкие массы откликнутся на этот вариант, то здесь не просматривается изменения условий для способа управления бизнесом – собственник остается прежним со своими устоявшимися взглядами на то, что хорошо, а что плохо. Есть все основания данный вариант считать консервативным. Потенциал развития полностью определен суммой первоначально привлеченных средств. Вариант не предполагает диверсификации экономики, скорее усугубляет ее сегодняшнюю однобокость. Заметим, что данный вариант не очень прост для реализации: еще свежи воспоминания о «народных IPO», а также практика крупных предприятий пополнять свои финансовые ресурсы не за счет рынка, а за счет бюджетных средств, что является прямо противоположным механизмом.

2. Привлечение средств на покрытие дефицита бюджета. Обозначим его как бухгалтерский. Здесь возможны варианты.

Во-первых, чисто фискальный, т.е. прямое финансирование дефицита текущего бюджета за счет «дополнительного источника». При этом финансирование не постоянных расходов, а временных. Или пополнение резервов на случай более трудных времен – фактически пополнение действующего или создание еще одного резервного фонда. ( Ал. Кудрин). Полностью реализованная программа приватизации может дать возможность покрыть около 20% дефицита федерального бюджета, что арифметически, безусловно привлекательно. Но насколько экономически эффективно?

Не просто недавняя, а все еще продолжающаяся, история свидетельствует о рискованности данного подхода. Напомним общеизвестные факты: несмотря на наличие накопленного резерва на начало 2008 г. в размерах более 50% от расходной части годового бюджета, устойчиво положительный внешнеторговый баланс и третьи в мире ЗВР, российская экономика встретила кризис с худшими показателями первой 20-ки развитых стран; 2010г. будет закончен с годовым приростом в 3,8%, что ниже среднемирового уровня в 4,5%; несмотря на то, что цены на сырье вышли на предкризисный уровень, прогнозируемый дефицит бюджета уже продлен до 2014г. Безусловно, с резервами всегда спокойнее. Но в макроэкономическом плане не следует забывать, что централизованный финансовый резерв формируется за счет изъятия средств из экономики, которые могли бы быть использованы на создание «материализованного» резерва в виде роста ее эффективности. Очевидно, что стратегия преодоления последствий кризиса путем отсидки за стенами «старой крепости» не работает.

России, как и всем другим, необходима новая модель экономического развития в посткризисный период. Теоретически в данном направлении может работать второй вариант данного подхода – использование полученных средств для централизованных инвестиций. Здесь смущают два обстоятельства – практическое и условно-теоретическое. Практическое упирается в уровень коррупции, который в случае с расходованием государственных (бюджетных) средств достиг уровня, когда продукция, производимая с помощью их использования (включая инфраструктурные проекты) по определению не может быть конкурентоспособной. Как иначе трактовать заявление С.Павленко, руководителя Росфиннадзора, что «на дорогах более 60% украсть уже трудно»(?) и его информацию о том, что из проверенных на предмет использования 3,1 трлн. руб. бюджетных средств в 2008 гг. зафиксированы нарушения при их расходовании на 1,3 трлн. и в правоохранительные органы переданы материалы по 7500 проверкам, содержащим признаки уголовных преступлений? Условно-теоретический заключается в том, что необходимо более точно определиться – мы развиваем рынок ( и этому посвящается предлагаемая приватизация) или восстанавливаем Госплан? Кого мы все-таки рассматриваем в качестве основного драйвера посткризисного развития – государство или бизнес? В определенной мере это вопрос экономической веры, фундаментом которой является отбор тех или иных исторических фактов. Если экономическое состояние американской экономики рассматривать на отрезке 1929-50гг., то экономический подход Ф.Д.Рузвельта и его сменщика (активная прямая роль государства.) должен вызывать восхищение. Но если присмотреться к показателям периода, без включения в него военного отрезка, то есть большие сомнения, что рецессия не продолжилась бы и дальше: безработица на отрезке 1935-1938гг. выросла до 19%. На сегодня пока нет отчетливых свидетельств, что крупномасштабное финансовое вмешательство государства привело к перелому ситуации в наиболее развитых странах. И уж совсем неясно, что делать с накопленным общегосударственным долгом. Да и опрометчиво ждать эффективных антикризисных мер от того - государство, кто фактически не только проглядел возникновение кризиса, а активно ему способствовал. Среди множества возможных причин, способствовавших возникновению кризиса, трудно отмахнуться от дисбаланса между эффективностью развитых экономик и объемом, взятых на себя государственных обязательств. А разве «суверенные, т.е., государственные фонды» не способствовали глобальному удешевлению финансовых ресурсов, а, следовательно, и требований к качеству заемщиков, как на потребительском, так и производственных рынках? Поэтому мы считаем, следует более внимательно рассмотреть третий вариант приватизации, который предполагает реальную смену собственников. Нам представляется, что важно более точно поставить вопрос – нам не хватает только денег или сопровождаемого ими притока новых производственных и управленческих технологий? Около 10 лет мы жили при относительном избытке денежных ресурсов. Почему не произошла диверсификация экономики, не снизилась ее уязвимость к малейшим внешним колебаниям, хоть на сырьевых, хоть на финансовых рынках? Какими технологическими прорывами в данный период мы можем гордиться?

Кстати, о масштабах финансовых средств, необходимых для активизации экономики. Планируемые доходы от приватизации могут составить около 1% ВВП. Что, очевидно, не может изменить инвестиционную ситуацию непосредственно. Эффект может быть получен только если новые собственники начнут вкладывать собственные (привлеченные) средства. Но получаем ли мы новых собственников, если все «командные экономические высоты» остаются за государством?

Главной экономической задачей, стоящей перед российской экономикой, следует считать повышение ее эффективности на базе качественного улучшения ее технологической базы. В последнем послании Президента страны эта задача сформулирована достаточно определенно: «Главная цель приватизации – повысить эффективность этих компаний и привлечь в российскую экономику дополнительные инвестиции, причем серьезные инвестиции, а доходы от приватизации использовать, прежде всего, на модернизацию нашей экономики». И именно под эту задачу должна быть настроена приватизация. Не формальная (фискальная, бухгалтерская), а реальная, предполагающая переход собственности, главным следствием чего является изменение субъекта принятия решений, от государства к частному собственнику, не исключая иностранных претендентов, которые бы были заинтересованы в привнесении новых материальных и управленческих технологий. В недостаточно решительной форме этот вариант в программе просматривается, в частности при планировании условий понижения доли государства ВТБ. В этом случае приватизация носила бы стратегический инвестиционный характер. При других вариантах она будет носить краткосрочный потребительский.

Мы не стали рассматривать четвертый, «экзотический», вариант приватизации – обмен активами. Если уж «Газпрому» не удался данный подход ( с помощью обмена акциями получить доступ напрямую к европейским потребителям), то какие равноценные технологии могут предложить западным партнерам другие российские предприятия? Да к тому же зачем заниматься бартером при развитых финансовых рынках: продается и нам выгодно – покупаем, покупают и нам выгодно – продаем. Главное точно определить, в чем наша выгода.

Валерий Зубов - депутат Государственной Думы РФ, д.э.н., профессор

Версия для печати