30.12.2010 | Борис Макаренко

2010: теряем время

«Теряем время» - любят говорить авторитарные начальники своим подчиненным или любовницам, когда те пытаются возражать и приводят свои аргументы. Мол, чего базарить: решение уже есть и оно мое. «Теряем время» - можем мы сказать власти, оценивая результаты ее деятельности в 2010 г.

Вроде бы год прошел в «штатном порядке», если не считать жаркого лета с пожарами и неурожаями. Вроде бы в настроениях общества не произошло ничего катастрофичного. Индексы социального самочувствия потихоньку ползут вверх, что позволяет лояльным власти комментаторам называть эти настроения «неуверенным оптимизмом». Так ли это?

Напомним: осенью 2008 г. пять из шести индексов социального самочувствия, замеряемых ВЦИОМом (http://wciom.ru/index.php?id=178), резко пошли вниз и падали до весны 2009 г. Только индекс оценки политической обстановки несколько месяцев стоял как скала: люди не столько верили, сколько надеялись, что государство, точнее – популярные лидеры, удержат ситуацию. Лишь весной 2009 г. этот индекс нехотя пополз вниз – но куда менее резко, чем остальные. 2009-2010 – период проходящего испуга: люди ждали, что станет еще хуже, а хуже, в общем-то, не становилось. И все пять упавших индексов потихоньку пошли вверх. Оценки удовлетворенности жизнью, нынешнего и будущего материального положения семьи практически вернулись к докризисным значениям. Значит, все хорошо? Экономика заработала, переборола кризис? Как бы не так! Оценки экономического положения в России остаются резко негативными – лучше, чем было в пике кризиса, но куда хуже, чем в докризисный период 2008 г. Не столь впечатляющи, но тоже негативны оценки того, в правильном ли направлении идет Россия. Откуда же тогда оптимизм по поводу своего материального положения? Да оттуда же – из нефтяной иглы, которая накормит даже при неработающей экономике. Еще важная деталь: индекс оценок политической системы до середины 2010 тоже пытался вернуться на докризисный уровень, но летом сорвался вниз и более до конца года не поднимался.

Резюмируем: общество перебороло кризисные страхи, но уж никак не обрело оптимизма. Экономику оно считает плохой, верит в лучшем случае в то, что патерналистское государство все равно накормит. Но вот в дееспособности этого государства общество всерьез усомнилось: летние пожары не сожгли доверия политикам, но заметно подпортили его. Смог и пожары, бичевание Лужкова, Кущевская, марши националистов – все это демонстрировало, мягко говоря, неполную компетентность власти. При этом продукты продолжали дорожать, чиновники – воровать, игорные заведения – обирать. Где уж тут взяться оптимизму и росту доверия к власти?

К тому же в 2010 стали проявляться пределы возможностей в работе государственного агитпропа и полицейской машины. Сотню-другую «несогласных» дубинками разогнать можно. И то с каждым разом все труднее объяснять, почему им нельзя собраться именно на этой площади и именно в этот день. Но год начался многотысячной демонстрацией в Калининграде, а закончился – менее многочисленной, но более страшной демонстрацией националистов в Москве, а между ними были и «несогласные», и защитники Химкинского леса. Такие акции не объявишь «несанкицонированными» - когда люди уже вышли на площадь, «санкции» уже не интересуют ни митингующих, ни милиционеров. Второе явление уходящего года – выпукло проявившееся различие между «Россией из телевизора» и «Россией из Интернета», и эти две России не очень походи друг на друга. Вторая по-прежнему меньше, но она уже настолько велика, что телевизор вынужден реагировать и показывать события, известные Интернету, даже если показывать очень не хочется.

Короче, диагноз такой:

- у власти больше неудач, при том, что успехов по-прежнему немало, типа чемпионата мира по футболу – усердная пропаганда уже трубит, что мы его выиграли, хотя выиграли мы только право его провести, а что будет на самом чемпионате – неведомо (вон, сборная ЮАР в этом году стала первой в истории мировых чемпионатов хозяйкой турнира, которая не вышла из группы).

- скрывать эти неудачи все труднее, потому что «Россия Интернета» становится все влиятельнее;- протест выходит на улицы, хочет того власть или не хочет. И выясняется, что для реально опасного протеста абсолютно непригодны те, кого готовили против «оранжевых». Выпусти их демонстрировать против национализма и ксенофобии, они очень запросто перепутают лозунги и начнут демонстрировать не против, а за.

- стало быть, народ (точнее его часть, но такая, что уже не назовешь «горсткой отщепенцев», подкупленных какой-то злою силой) стал задумываться и требовать возвращения политики и своего участия в ней. Вот к этому-то власть и оказалась неготовой.

Наша власть:

а) Восприняла провозглашенную президентом программу модернизации «как проходную вещь… лозунг дня, не более того» - это цитата из самого Президента. Она еще не поняла, что рутинными и привычными способами стоящих перед страной проблем не решить;

б) Сделала слишком мало, чтобы общественные запросы и противоречия решались между «агентами граждан» - политическими партиями. Опять-таки, президент об этом говорит в лицо партийным лидерам, а руководитель главной из них улыбается в усы и опять клянет оппозицию за «безответственность», а околопартийные комментаторы объясняют, что это президент их так товарищески покритиковал.

в) Заговорила о коррупции более громких и более гневным голосом – но вряд ли мы найдем много оптимистов, которые скажут, что за коррупцию взялись всерьез, и она отступает.

г) Не может понять, кто из выходящих на улицу ей союзник, кто – оппонент, а кто – смертельно опасный противник. И имперско-православная, и советская традиция обращения с инакомыслием и этнической напряженностью для принятия сегодняшних решений хороши только одним: подсказкой, чего нельзя делать ни в коем случае. Подробнее могли бы объяснить полицейский полковник Зубатов и поп Гапон, да жаль, один сам застрелился, узнав об отречении царя, другого повесили боевики, ведомые полицейским провокатором Азефом.

д) … и при всем при этом на прямую инвективу Президента руководители телеканалов в один голос утверждают, что у нас нет проблем со свободой слова на телевидении.

Власть теряет время – потому что все никак не поверит, что общество уже меняется, и уже формирует новый запрос. Следующий год мы будем встречать, уже зная фамилию человека, который будет президентом и в 2018 году. Очень важно, чтобы этот человек понимал, что терять время и не менять то, что уже устарело в государственной машине – недопустимый риск.

Борис Макаренко - Председатель Правления Центра политических технологий

Версия для печати