26.01.2011 | Татьяна Становая

Интервью Давосу

Сегодня газета «Ведомости» опубликовала обширное интервью президента России Дмитрия Медведева, которое планировалось приурочить к выступлению главы государства на Всемирном экономическом форуме в Давосе. Однако теракт в Домодедово внес свои коррективы: темы интервью оказались гораздо более широкими, а само оно вышло несколько позднее запланированных сроков. Да и сам визит в Давос сокращен с двух до одного дня. Предстоящее выступление президента можно будет расценивать как своего рода презентацию его программы в преддверии выборов в 2012 году. Причем эта презентация может быть обращена не только к западным государствам и инвесторам, но и к российской элите и персонально Владимиру Путину, с которым Медведев вскоре должен прийти к консенсусу, кто же станет главным кандидатом от тандема на президентских выборах.

Президент начал свое интервью с трагедии в «Домодедово», главный акцент сделав на том, что нужно проверить как работает российское законодательство в сфере обеспечения безопасности на транспорте. Как признался президент, «явно были нарушения в обеспечении безопасности. И за это должны ответить все, кто принимает там решения, и менеджмент самого аэропорта». Напомним, что менеджмент самого аэропорта не признает за собой ответственности за случившееся, вступив практически в прямую полемику с главой государства. При этом в тех же «Ведомостях», например, отчетливо ставится вопрос о том, почему не говорится о политической ответственности персонально руководителей силовых структур.

Главной темой интервью была все-таки экономика. Медведев объяснил, насколько важен для России и для него лично «открытый диалог» на полях форума. Заметим, что при Путине посещение международных форумов стало не совсем политкорректным: Кремль тогда развивать российские площадки. При Медведеве происходит возвращение к прежней практике более открытого диалога. Глава государства коротко рассказал, о чем будет говорить в рамках своего выступления, которое коснется как возможностей инвесторов в России, так и проблематики формирования «планетарной макроэкономической политики». В действительности одной из важнейших политических задач Медведева на форуме станет попытка доказать, что выбранный им курс является консенсусным для элиты и безальтернативным. Говоря о модернизации, президент указал, что «представители разных партий, начиная с правящей партии и заканчивая оппозиционными, понимают, что без модернизации экономики, только за счет ресурсов углеводородного развития, нам ничего не сделать. Это очень важно! Потому что как только закончился кризис и начался сырьевой рост, кое-кто уже начал потирать руки и говорить, что все нормально, нефть уже почти $100, все будет хорошо, как в 2007 году. Не будет».

Политическое измерение деятельности президента также получило свое отражение в интервью. Отвечая на вопрос, не буксует ли модернизация «из-за неэффективности нашей власти и институтов» и возможна ли в связи с этим административная реформа, президент признал «пороки нашей власти, причем снизу доверху». «Но иной власти у нас пока нет, и ее невозможно поменять за один день. Власть — это ведь не абстрактный институт. Это набор людей — с привычками, желаниями, пороками. Мы очень часто о коррупции говорим. Легко поймать одного коррупционера за руку и прилюдно его наказать. Но ведь коррупцией поражена вся система, а не один человек. Увы, у нас только за шесть месяцев прошлого года за коррупционные преступления были осуждены несколько тысяч человек, в том числе весьма высокопоставленные. Но ведь не боятся. Это следствие общих проблем в управлении, никаких сомнений нет. Я с вами согласен», - признал президент.

Глава государства также указал, что «у нас вся политическая система требует замены». Однако он тут же намекнул, что и жесткие режимы способны проводить эффективную экономическую политику и успешно бороться с коррупцией. Такая позиция президента вполне понятна: СМИ, общественность, эксперты, Запада, практически вся внешняя среда загоняют Медведева в жесткую альтернативу: либо глубокая политическая реформа с либерализацией и демократизацией, либо провал модернизации. Объективно у Медведева нет возможности осуществить такой выбор и ему приходится осуществлять модернизацию в тех политических условиях, которые заданы изначально. Именно поэтому он предпочитает говорить даже о периферийных изменениях в политическом законодательстве как о больших успехах политической реформы и допускает, что эффективная модернизация может быть реализована и в мобилизационных обществах. Примерно схожая ситуация вокруг комментариев дела Ходорковского. Президент предпочитает говорить обобщенно, чем фокусироваться на частном, уходя от навязываемого выбора между двумя альтернативами: признание дела вредным для российского инвестиционного климата или легитимация обвинения.

Центральной же темой интервью в итоге оказалась не экономика, а борьба с коррупцией. По тональности высказываний Медведева видно, насколько для него лично важна данная проблематика и глава государства рассматривает ее, скорее, в историческом контексте, нежели применительно к текущему политическому моменту. «Вообще, когда я стал президентом, меня отговаривали от этой темы. Говорили буквально следующее: зачем вы за это беретесь? Вы же не победите коррупцию ни за год, ни за два, за президентский срок не победите… Если так рассуждать, то мы никогда не начнем борьбу с коррупцией», - сказал он, признав, что действительно на сегодня «успехов почти нет». Однако на институциональном уровне президент признал, что делается многое. «Мы ведь впервые за всю тысячелетнюю историю России создали антикоррупционное законодательство. Работает Совет по борьбе с коррупцией, другие структуры, которые эту ситуацию мониторят. Мы все-таки позаимствовали целый ряд моделей из практики других стран. Например, то же декларирование. Рассуждали так: ну будут все подавать декларации, но ведь будут врать, будут занижать свои доходы. Что я на это ответил? Да, некоторые будут, но это приучит к порядку. Когда человек что-то подписывает, а у него есть еще дом, на теще машина, на приятеле еще что-то, это на подсознательном уровне у большей части людей создает ощущение дискомфорта. Это первое. Второе: при возможности люди будут легализовывать свои доходы, потому что каждый разумный человек заинтересован иметь нормальную финансовую историю. У нас нет ответственности за то, что человек не подтвердил, например, источник приобретения двух домов. Но декларирование все-таки дисциплинирует людей».

Тесно связана с темой коррупции проблематика развития в России политической конкуренции. Тут президент не сказал ничего нового, если не считать его относительно более мягкой позиции по поводу конкуренции на уровне местного самоуправления. В декабре прошлого года премьер-министр Владимир Путин высказался на эту тему достаточно жестко, указав, что на региональном уровне проникновении криминала во власть поставлен заслон, благодаря новой системе «наделения полномочиями» губернаторов. «В муниципалитетах пока, к сожалению, не так. Там у нас прямые выборы руководителей муниципалитетов и, к сожалению, влияние криминала продолжается». Медведев привел местные выборы, скорее, как позитивный пример политической конкуренции, правда, также оговорившись, что «политическая конкуренция не блокирует преступность, к сожалению. Конечно, конкуренция, если она проходит в законных рамках, не ослабит государство. Я считаю, что нам в принципе нужно двигаться в сторону общества, основанного на сбалансированном представительстве нескольких партий во власти. В конечном счете — сменяющих у власти друг друга, для того чтобы устранять проблемы текущей жизни», - сказал президент.

В заключение президент признал, что для него главным критерием успешности его работы на посту президента будет сохранение общего доверия людей. «Для любого политика, как это ни банально прозвучит, доверие — самое главное», - сказал он, не упомянув, впрочем, что дальнейшая его карьера будет зависеть от уровня доверия со стороны всего одного человека.

Версия для печати