03.02.2011 | Михаил Поздняков

От закона тоже бывает польза

Несмотря на явную суровость нынешнего приговора, срок, назначенный судьей Данилкиным по второму делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, мог бы быть и на 3-4 года больше. Аргументы адвокатов и обвиняемых в отношении недоказанности обвинения и наличия процессуальных нарушений на приговор не повлияли. Непреодолимым обстоятельством стало предшествовавшее судебному решению изменение уголовного закона. Ирония ситуации заключается в том, что улучшением своего положения — по сравнению с тем, что могло бы быть еще год назад, — подсудимые обязаны не своим адвокатам, а президенту России Дмитрию Медведеву, инициировавшему изменение Уголовного кодекса.

Суд приступил к рассмотрению дела в марте 2009 г. Изменения в закон были внесены в апреле 2010 г. Для подготовки такого законопроекта нужно два — максимум три месяца. С учетом прошедшего в январе — феврале 2010 г. обмена письмами между администрацией президента и правительством проект начал разрабатываться не ранее осени. Таким образом, замысел законопроекта возник после марта 2009 г. И хотя смягчение уголовного законодательства было частью скромных мер по защите предпринимателей в России, разработчики «президентского законопроекта» не могли не понимать, что принятые изменения напрямую затронут дело Лебедева и Ходорковского.

Судья отказался высказывать собственное мнение по вопросу о виде и мере наказания, полностью приняв позицию обвинения, изложенную в прениях. Но пока шли слушания по делу, был изменен уголовный закон. Это и стало основной причиной для смягчения наказания.

В прежней редакции санкция за легализацию преступных доходов составляла от 10 до 15 лет лишения свободы, а в новой — от семи до 10 лет. Была не только уменьшена возможность репрессивного воздействия по одной статье, но скорректирована в меньшую сторону возможность назначения наказания по совокупности преступлений и по совокупности приговоров. Потолок снизился с 22,5 до 15 лет, поскольку общее наказание не может превышать наказание за наиболее тяжкое преступление более чем в 1,5 раза. Можно предположить, что если бы продолжала действовать прежняя норма, то обвинение попросило бы 12-13 лет за легализацию. Соответственно, если бы судья действовал точно таким же образом, т. е. по букве закона и воле прокурора, общее наказание должно было бы составить около 19 лет лишения свободы.

Тактика «сигналов», т. е. публичных высказываний главы государства о смене намерений или приоритетов руководства, не срабатывает: на то они и сигналы, что необязательны к исполнению. Сигналами предпринимательский климат улучшить не получается. Казалось бы, явный рост социальной напряженности и конфликтов в обществе накладывает дополнительную ответственность на судей, поскольку разрешение конфликтов — одна из важнейших функций судебной системы. Спрос на справедливость растет, но российские судьи явно не готовы брать на себя ответственность за важные решения, продолжая придерживаться идеологии легализма и буквы закона. В такой ситуации оказывается, что пока есть только один действенный механизм изменения судебной и правоприменительной системы в сторону снижения ее репрессивности. Это дальнейшее смягчение уголовного законодательства в отношении экономических преступлений. При всей понятной пессимистичности ситуации с процессом Ходорковского и Лебедева это было единственное, что сработало.

Михаил Поздняков — научный сотрудник Института проблем правоприменения

Материал опубликован в газете «Ведомости» 03.02.2011, 18 (2784)

Версия для печати