14.02.2011 | Татьяна Становая

Три «сбоя» в вертикали политуправления

За прошедшую неделю произошло три интересных события, прямо не связанных между собой, не имеющих далеко идущих последствий, но, тем не менее, затрагивающие в целом систему политического управления в России. Речь идет о дезавуированном позднее заявлении главы президентского совета по правам человека и гражданскому обществу Михаила Федотова о возможности поднятия вопроса о помиловании Михаила Ходорковского, об отказе нескольких подписантов «письма пятидесяти» (2005 г), направленного против Ходорковского, от своих подписей, а также о весьма противоречивой ситуации вокруг милиционера, готовившего рапорт о задержании Ильи Яшина.

7 февраля глава совета при президенте РФ по содействию развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов заявил о том, что если процедура помилования допускает возможность обращения к президенту без участников самого судебного процесса, то Совет мог бы заняться изучением вопроса о возможном помиловании Михаила Ходорковского. Чуть позднее Федотов признал, что «того вопроса (прошение о помиловании) в повестке дня нет». Он добавил, что ему задавали вопрос о возможной подаче прошения. «Я ответил, что этот вопрос сейчас явно не ко времени», - заявил глава Совета. В интервью «Русской службе новостей» Федотов пояснил, что идея подать прошение у совета все-таки была. «Когда была пресс-конференция, я сказал, что не являюсь специалистом в этих вопросах и что надо выяснить может ли лицо, не являющееся участником процесса, ходатайствовать о помиловании. Я с тех пор несколько повысил свою квалификацию и нашел соответствующий нормативный акт», - отметил правозащитник. Он сослался на указ президента от 2001 года «О порядке рассмотрения ходатайства о помиловании в РФ», в котором говорится, что ходатайство о помиловании подается самим осужденным.

Если брать юридическую сторону вопроса, то, безусловно, возможности Совета тут минимальны. В соответствии с президентским указом от 2001 года о порядке помилования, с ходатайством о помиловании должен обращаться сам осужденный и вся процедура порой занимает несколько лет, проходя многочисленные инстанции, начиная с самого исправительного учреждения и заканчивая президентскими структурами. Процедура помилования значительно ужесточилась после 2001 года, в результате конфликта между главой президентской комиссии по помилованию во главе с Анатолием Приставкиным и помощником президента Виктором Ивановым, который закончился поражением Приставкина и ликвидацией его комиссии. Сейчас вопрос об упрощении процедур помилования ставится Минюстом. Однако в любом случае для инициирования вопроса требуется прошение самого осужденного и его раскаяние в совершенном преступлении, что Ходорковский не раз категорично исключал. В то же время некоторые критики указа 2001 года указывают на его неконституционность. В Основном законе говорится, что осужденный имеет право подавать прошение о помиловании, никак не ограничивая круг возможных инициаторов помилования, а сам вопрос находится в исключительной компетенции президента.

С политической точки зрения возможности Совета заметно шире. Даже сам факт озвучивания этой темы в публичном пространстве удерживало тему возможного помилования в центре внимания СМИ несколько дней. Сейчас функции Совета расширяются по инициативе президента, и неслучайно Медведев согласился поручить ему проведение экспертизы второго судебного процесса над Ходорковским и Лебедевым. Более того, сам Медведев упомянул вопрос о помиловании, заявив, что «процедура обжалования, как и процедура помилования, могут быть использованы, это совершенно очевидно, но это уже отдельная тема».

Заявление Федотова вряд ли можно считать лишь оговоркой из-за незнания указа о порядке помилования от 2001 года. Оно свидетельствует о том, что вопрос о судьбе Ходорковского – казалось бы, решенный после того, как Дмитрий Медведев сравнил его с Мейдоффом – до сих пор не выглядит хотя бы в глазах части либералов окончательно решенным. И даже, несмотря на то, что позиции «кураторов» «дела ЮКОСа» весьма сильны, о чем свидетельствует и жесткий сценарий второго дела, важен сам факт обсуждения этой темы «президентским» органом. Наконец, заявление Федотова, как представляется, является проявлением самостоятельности и некой политической автономии Совета, что, возможно, является политической ценностью для Медведева, стоящим за этим процессом (впрочем, реальное влияние Совета как совещательного органа на политические решения нельзя преувеличивать).

И это уже встречает сопротивление. Так, 10 декабря президиум Совета судей РФ обратился к председателю КС Валерию Зорькину с просьбой оценить на соответствие основному закону страны предложение члена Совета по развитию гражданского общества и правам человека Тамары Морщаковой провести мониторинг по резонансным уголовным делам. В числе таких дел - второе дело ЮКОСа, приговор по которому был вынесен в конце декабря 2010 года, и дело о гибели в СИЗО адвоката Сергея Магнитского. Президиум Совета судей посчитал такую практику формой давления на суд. Однако КС не принял обращение. Как заявил источник в КС «Интерфаксу», проблема состоит в форме обращения. Согласно закону, жалобы в КС подаются не просто на считаемые кем-либо нарушения основного закона страны, а на конкретные правоприменительные решения, нарушившие чьи-либо права или интересы. Если экспертизы по резонансным делам, о которых идет речь в обращении президиума Совета судей, проведут, и после этого какое-то лицо посчитает нарушенными свои права, а суды не примут решений в пользу заявителей, только тогда КС может принять жалобу.

Расширение самостоятельности и разбалансировка в «вертикали» политического управления проявились и в другой ситуации: ряд «подписантов» под известным письмом «пятидесяти» против Ходорковского стали отказываться от своих подписей. Письмо появилось в 2005 году после вынесения первого приговора Ходорковскому и Лебедеву и стало ответом на другое обращение деятелей культуры – в поддержку обвиняемых. Среди авторов последнего обращения были Олег Басилашвили, Лия Ахеджакова, Борис Стругацкий, Сергей Юрский, Эдуард Успенский. Они утверждали, что преследование Михаила Ходорковского «носит политический характер». В «письме пятидесяти» говорилось, что процесс над Ходорковским не носит политического характера.

Отказ от подписей спровоцировал, казалось бы, незначительный случай: со скандалом из партии вышла балерина Анастасия Волочкова, которая была раскритикована за откровенные фотосессии. Покидая «Единую Россию», Волочкова заявила как бы между прочим, что «письмо против Ходорковского подписала, потому что это было нужно партии, а не по собственному желанию». Вслед за Волочковой от письма «пятидесяти» дистанцировался Александр Буйнов, который не просто «отозвал» свою подпись, но и раскаялся в своем поступке, назвав его «безумным» и признавшись, что за него «стыдно». После этого последовало полное или частичное дезавуирование своей позиции со стороны еще ряда подписантов. В интервью радиостанции «Свобода» актриса советского кино Светлана Светличная заявила, что «не помнит, чтобы участвовала в этих играх». «Знаете, у нас могут и подставить. Честное слово, мне всегда жалко людей, таких, как Ходорковский. Это люди с большой буквы во всех отношениях – экономически, политически. Ну, не повезло. Его держат, а другие гуляют. Это вот мое мнение. Все», - сказала актриса. Знаменитый хирург Лео Бокерия заявил «Газете.ru», что «ничего против Ходорковского не подписывал», а подписал письмо за «независимость судебной системы», а народный артист СССР Владимир Зельдин сообщил «Новой газете», что «никакого письма подписывать не мог». В свою очередь, еще один «автор» письма, олимпийская чемпионка Ирина Роднина сообщила, что также ничего не подписывала, а на момент составления письма и сбора подписей была в Сингапуре. Надежда Кадышева заявила «Независимой газете», что подписывалась «за справедливость судебной системы», но не против Ходорковского лично. Кроме того, историк и писатель Антон Антонов-Овсеенко, который не отказывается от своей подписи, сообщил, что подписывал совсем другое письмо.

С момента появления письма прошло пять лет и его подписанты явно уже не ощущают актуальности и остроты политического вопроса. В СМИ фигурировала информация, что автором письма был Константин Костин – на тот момент - зампредседателя ЦИК партии «Единая Россия». Впоследствии он перешел в администрацию президента на пост заместителя руководителя управления по внутренней политике. В то же время «Независимая газета» в 2005 году писала, что «Костин заверил корреспондента «НГ», что он не принимал участия в подготовке «письма 50-ти» хотя молва приписывала эту акцию именно ему». В нынешнем году член Общественной палаты Сергей Абакумов заявил, что просил подписать письмо половину подписантов – в частности, Бокерия, Гречко, Третьяка.

Вокруг этого вопроса развернулась информационная война. В ответ на заявления об отказе от подписей появилось обращение трех членов Общественной палаты – Сергея Абакумова, Лео Бокерия и Александра Калягина, которые осудили «пиар-акцию некоторых представителей второй древнейшей профессии по проверке подписей под известным «письмом 50»», которая «должна вызывать закономерную реакцию отвращения у всех порядочных и здравомыслящих людей». Похоже, что для Бокерия это возможность «реабилитироваться» за свой ответ журналистам. Авторы обращения заявили, что «речь в письме идет вовсе не о Ходорковском, а о необходимости совершенствования правовой системы государства, о том, что закон должен быть един для всех, о том, что ни большие деньги, ни иные заслуги не должны освобождать гражданина от его обязанностей по отношению к государству – в том числе налоговых». Хотя текст письма начинается с упоминания дела Ходорковского и в нем содержится прямая полемика с представителями либеральной общественности. Светлана Светличная заявила, что, отвечая на вопрос «Радио Свобода», имела в виду второе дело Ходорковского, а не первое. Ряд подписантов подтвердили свою позицию образца 2005 года – в противовес тем, кто пересмотрел свою точку зрения.

Самое интересное заключается в том, что подписанты стремятся максимально дистанцироваться от дела Ходорковского, по крайней мере, от второго приговора в его отношении, вынесенного в минувшем декабре. В этом контексте интересно второе заявление Светличной. Александр Калягин (уже в личном качестве) утверждает, что «это вторая часть - басманное правосудие, которое в данном случае вылилось в то, во что вылилось. Мне кажется, это уже перебор». И далее – о деле Ходорковского: «Я думаю, что здесь все это скоро решится. Я надеюсь просто, что решится хорошо. Не будем расшифровывать, но мне кажется, должно решиться положительно». Космонавт Георгий Гречко, подвергнув критике Ходорковского за уклонение от уплаты налогов, заявил, что «я бы на месте президента сказал – Ходорковский виноват, суд справедливый, но поскольку он отсидел за всех, то я его помилую».

Отказ от своих подписей под скандальным письмом говорит о том, что рамки допустимого в отношениях с властью расширяются, а страх быть не политкорректным или понести ответственность за «излишние вольности» несколько снижается. Отождествлять свою позицию с точкой зрения власти по второму делу Ходорковского становится непрестижным и дискомфортным для представителей истеблишмента. Что касается Анастасии Волочковой, то она заявила, что в пятницу вечером на Первом канале и НТВ с эфира были сняты программы с ее участием, обвинив в этом первого заместителя главы администрации президента России Владислава Суркова. Примечательно, что его на прошлой неделе впервые публично покритиковал Михаил Горбачев, рассказавший, как несколько лет назад хотел принять участие в создании независимой демократической партии, однако именно Сурков предупредил тогда, что это будет пустой тратой времени, так как «мы никогда не зарегистрируем Вашу партию». «Почему он принимает такие решения? Его должны были снять с должности за подобные заявления», - возмущается Горбачев.

Третий случай касается уже взаимодействия правоохранительных органов с представителями внесистемной оппозиции. Так, на судебном процессе милиционер отдельного батальона патрульно-постовой службы милиции Артем Чарухин заявил, что написал рапорт о задержании Ильи Яшина под диктовку своего командира. Во вторник стало известно, что по указанию начальника УВД по ЦАО Москвы полковника милиции Виктора Паукова в отношении Чарухина была назначена служебная проверка. Кроме того, сержант якобы был уволен из органов в связи с высказыванием «противоречивых и вызывающих недоумение показаний» в ходе кассационного судебного заседания по делу Яшина. Однако затем дело обернулось иным образом: ГУВД обнародовало видеозапись интервью Чарухина, в котором он говорит о давлении со стороны Яшина. Как рассказал милиционер в видеоролике, Яшин перед заседанием суда стал спрашивать его о том, верит ли он в Бога, приводил ему цитату из Библии «Не лжесвидетельствуй» и показал статью в Уголовном кодексе о даче ложных показаний. По словам Чарухина, на суде Яшин и его адвокат задавали ему по очереди вопросы, которые ему казались с «подвохом». По словам Чарухина, он на суде сказал «не то, что думал» (кроме того, милицейское начальство опровергло факт его увольнения). В результате суд не согласился с доводами защиты. Однако, несмотря на это, история с первоначальными показаниями Чарухина нанесла имиджевый ущерб власти, так как вскрыла механизм злоупотреблений при задержании участников массовых мероприятий оппозиции, а аргументы в пользу версии о давлении на милиционера выглядят крайне неубедительными.

Все эти эпизоды носят разнородный характер. В одном случае, речь идет о позиции «президентского» совета по самому политически значимому делу. Во втором – о точке зрения истеблишмента в отношении этого дела. В третьем – о колебаниях перед судом свидетеля-милиционера, которые подорвали в публичном пространстве позицию обвинения по другому политизированному делу, хотя и не привели к решению суда, не устраивавшему государственную власть. Однако у них есть и общее, связанное с тем, что наиболее спорные решения государства вызывают больше трений в отношениях с гражданским обществом, происходят сбои в вертикали политуправления. Это может быть связано как со снижением эффективности государственной власти (этот вопрос сейчас обсуждается не только на оппозиционных сайтах, но и во вполне лояльных СМИ), так и с самим феноменом диархии. Последнее немаловажно с учетом различных взглядов Медведева и Путина на ряд проблем, что не приводит к антагонизму между ними («диархи» неоднократно проявляли способность к согласованию своих позиций), но позволяет различным группам интересов апеллировать к каждому из них по отдельности.

В этой ситуации продолжать в полном объеме авторитарный тренд становится все труднее, система «явочным порядком» имеет тенденцию к плюрализации, хотя даже малейшие ее попытки вызывают активное сопротивление со стороны сторонников «охранительства», выступающих за сохранение политической системы в неприкосновенном виде (или с имитационными изменениями) на длительную перспективу.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати