03.06.2011 | Сергей Толстов

Газовый спор в зеркале «вечных проблем»

Переговоры по пересмотру газового контракта между Россией и Украиной имеют гораздо большее значение, чем урегулирование текущих экономических противоречий. Коррекция газового контракта – действительно основной пункт, без решения которого невозможно решение ряда других вопросов двусторонних отношений. Впрочем, в украинско-российских отношениях и без того наметилась пауза, перешагнуть через которую крайне трудно ввиду накопления существенных расхождений и противоречий. В чем эти расхождения – в целом очевидно. Но в форме прямой речи о них мало говорят, тем более – на официальном уровне. Поэтому, как представляется, уместно очертить основные темы, по которым наблюдается наибольшее расхождение позиций и интересов сторон.

1. Российская позиция по ряду вопросов носит ультимативный характер и с трудом может рассматриваться как предмет для переговоров. К примеру, вв апреле 2010 г. премьер-министр Владимир Путин без предварительных консультаций предложил объединить «Газпром» и «Нафтогаз Украины». В противном случае будет строиться «Южный поток», что превратит украинскую ГТС в никому не нужный металлолом. Тот факт, что при полной неясности преимуществ, которые такой шаг может принести Украине, поглощение украинской энергокомпании будет означать установление внешнего контроля не только над украинской экономикой, но и социальной сферой, во внимание не принимается, поскольку с точки зрения российского правительства считается позитивным результатом. Но такой подход явно не отвечает интересам официального Киева, независимо от того, какой кабинет находится там при власти.

Лишь бы люди в украинском правительстве понимали реальный смысл вещей и явлений. К тому же, планы строительства «Южного потока» имеют собственное функциональное предназначение в виде конкуренции с проектом Nabucco и развиваются независимо от того, как будет решен вопрос об украинской ГТС. 2. Положение Украины в европейской системе достаточно специфично. Украина не может вдруг и в одночасье отказаться от своей внешнеполитической традиции как буферного и внеблокового государства.

С одной стороны, есть объективные внутренние причины, которые диктуют такой выбор. Они имеют свои этнокультурные и социокультурные основания и подкрепляются амбивалентной природой общественного сознания, ориентированного на поддержание устойчивых связей с Россией/СНГ при одновременном широком распространении проевропейских настроений. Что касается внешних факторов, они не менее важны и существенны. С точки зрения Киева, было бы крайне желательно, если бы основные партнеры Украины увидели в ее внеблоковом статусе свой объективный интерес. Ведь если исходить из долговременной перспективы мирных и неконфронтационных отношений между Россией и Западом, промежуточный статус Украины, будучи признан обеими сторонами, может обеспечить им определенные гарантии стабильности, что вроде бы соответствует российским внешнеполитическим инициативам периода президентства Д.Медеведева. Не менее важно для Киева получить признание своей особой роли и со стороны США и НАТО. Это позволило бы более активно влиять на возобновление общеевропейского диалога по вопросам безопасности и попытаться убедить стороны отказаться от максимализма в пользу взаимного учета и гармонизации интересов.

3. Политические принципы нового этапа украинско-российских отношений до сих пор не определены. С 2003 г., не исключая периода президентства В.Ющенко, стороны ведут переговоры о согласовании текста декларации о стратегическом партнерстве. Такая декларация действительно могла бы стать полезным и важным политическим документом. По крайней мере, если в ней будут определены основные политические принципы отношений, выписаны зоны совпадения интересов, а также способы и механизмы решения вопросов, по которым интересы сторон расходятся. Без этого декларация теряет всякий смысл. Сама постановка о стратегическом партнерстве противоречит ряду нынешних тезисов, которыми оперирует российская сторона. Типа, подписанного в 2009 году газового контракта, который по своим условиям хуже, чем любой другой, подписанный «Газпромом» с европейскими потребителями. «Газпром» утверждает, что поскольку контракт подписан, он должен исполняться сторонами, несмотря на его условия, по которым цена на газ для Украины (без учета «харьковской скидки») оказывается более высокой, чем цена на газ для Германии.

Для того, чтобы избежать таких эксцессов в будущем, для украинской стороны важно разобраться в причинах и обстоятельствах подписания такого контракта, что мы наблюдаем в связи с возбуждением уголовных дел против экс-премьера Ю.Тимошенко. Вполне вероятно, что в ходе расследования будет доказан факт личной заинтересованности Ю.Тимошенко в подписании этих контрактов в обмен на закрытие уголовных дел в связи подкупом российских чиновников министерства обороны или в связи со списанием задолженности коммерческой компании ЕЭСУ перед зарубежными субъектами предпринимательства. Если стремиться к прозрачности и устойчивости экономических отношений, а также исключить возможность различных политических спекуляций в будущем, в этом вопросе нужно поставить точку.

4. Развитие мировой экономики в значительной мере опирается на факторы взаимозависимости. Администрация США не решается применить полномасштабные экономические санкции против Китая, поскольку опасается недовольства американских предпринимателей и спада в отдельных сегментах американской экономики. Но, несмотря на союзнические обязательства в рамках ЕврАзЭС и Таможенного союза, российское правительство вполне допускает выгоду в экономических кризисах в отдельных государствах, которые должны привести к перераспределению собственности и механизмов экономического контроля. Сейчас Киев с тревогой и в известной мере, с практическим интересом наблюдает развитие ситуации в Беларуси. Разумеется, А.Лукашенко и его экономическая система – далеко не эталон. Однако ситуация в Минске в полной мере показывает, что Таможенный союз – тоже не панацея, и в его рамках вполне возможны экономические войны и использование механизмов дестабилизации. Иными словами, факторы союзнической взаимопомощи в его рамках действуют слабо, а сам союз является скорее формой внутренней конкуренции.

5. Предложенная «Газпромом» и российскими проправительственными экспертами схема вступления Украины в ЕврАзЭС и Таможенный союз на условиях расторжения соглашений о взаимном доступе на рынки, подписанных в рамках ВТО, скандальна, громоздка и нереалистична. Не исключаю, что в перспективе украинскому правительству придется определенные условия пересматривать, но не все и не одновременно. К тому же, несмотря на вроде бы близкие к завершению переговоры о вступлении России в ВТО, сама эта перспектива пока не просматривается ввиду неочевидной заинтересованности в ней со стороны российского правительства. Но Украина не является сырьевой, и тем более энергетической монополией. Поэтому либерализация условий торговли для украинского крупного бизнеса остается важным политическим аргументом, будь то рынки ЕС, стран СНГ или третьих стран.

6. Логика и принципы Евразийского интеграционного союза, разработанного С.Глазьевым и принятого российским правительством, прописаны крайне поверхностно. По концепции С.Глазьева, формирование союза предполагает три стадии – зону свободной торговли в рамках СНГ (подписание соглашения отложено до осени 2011 г.), Таможенный союз в рамках ЕврАзЭС (имеет характер выборочного членства и должен быть поэтапно реализован в период между 2011 и 2015 гг.) и Единое экономическое пространство (РФ, Казахстан, Беларусь), состоящее из ряда проектов и соглашений, членство в которых определяется каждой страной самостоятельно. Затем предполагается, что Евразийский экономической союз установит режим свободной торговли с ЕС, а также заключит соответствующие соглашения со странами АТР (вероятно, имеются в виду ШОС и различные модификации зон свободной торговли в рамках АСЕАН+). На фоне повышения единых импортных пошлин в рамках Таможенного союза последний тезис вызывает обоснованные сомнения, поскольку усиление протекционизма скорее свидетельствует о свертывании либерализации торговли, чем о подготовке к созданию расширенного экономического пространства. 7. К началу 2011 г. и Европейская Комиссия, и российское правительство заняли в отношении Украины жесткую позицию, требуя однозначного выбора в пользу одной из сторон – или создание зоны свободной торговли с ЕС, или вступление в Таможенный союз. При этом ни одна из сторон не предлагает украинскому правительству сколько-нибудь внятных и выгодных преференций и условий, позволяющих усилить стабильность экономики. Иными словами, предложения обеих сторон предполагают для Украины существенные экономические потрясения, но не дают устойчивых гарантий.

Нынешняя структура украинского экспорта обусловливает примерно равную заинтересованность в экономических связях с Россией и ЕС. По данным статистики, на Россию приходится 27% экспортированной Украиной продукции, на ЕС – 28% [1]. При этом на рынки СНГ в сумме поставляется продукции больше, чем в страны Европы. Но и европейское направление представляет важность, в особенности для владельцев основных промышленно-финансовых групп, которые давно перерегистрировали свои холдинги в странах Европы и, по крайней мере, в имущественным правам, считают себя европейцами. Игнорировать их интересы для власти опасно и неблагоразумно, поскольку такой подход может подорвать внутриполитическую стабильность.

8. Официальная позиция украинских властей состоит в отказе от противопоставления связей и проектов с ЕС и Россией/Таможенным союзом. От этого, однако, мало пользы, поскольку внешние контрагенты доводов Киева не признают. В отношении Мексики или Южной Кореи – признают, а в отношении Украины – нет. А силового потенциала и экономических ресурсов у Киева явно недостаточно для того, чтобы отстаивать свою автономию и свободу маневра. Но, разумеется, пока ситуация в Украине не приобрела столь угрожающего характера, как в Беларуси, Киев намерен проявлять твердость и упорство, настаивая на изменении формулы цены в газовых контрактах с «Газпромом». Судя по сообщениям в прессе, предложения правительства Н.Азарова сводятся к существенному снижению заложенной в контракте формулы цены газа, что позволит снизить его стоимость, с учетом «харьковской скидки», $350 до $240 за тысячу кубометров [2]. В то же время, предложения «Газпрома» (отказ от изменения формулы цены и новая временная «скидка» в цене на газ в случае, если компания «Нафтогаз Украины» согласится на слияние с «Газпромом» [3]) считается неприемлемой. По крайней мере, в последнем интервью для агентства Bloomberg (25.05.2011 г.) президент В.Янукович достаточно определенно исключил потенциальную возможность слияния «Нафтогаза Украины» с «Газпромом».

Получается, что выбор реальных возможностей достаточно ограничен. Либо стороны сумеют согласовать приемлемые условия поставок газа, которые не будут выглядеть как дискриминационные по сравнению с европейскими контрактами, либо переговоры будут без особого успеха продолжаться до тех пор, пока новые форс-мажорные обстоятельства не разрушат нынешнюю схему или не позволят найти компромисс. С учетом важности для Киева долгосрочного закрепления транзитного статуса уместно отметить, что такое решение может иметь только трехсторонний характер – с участием ЕС и России. Но к этому, похоже, пока не готовы ни Москва, ни Брюссель, хотя свертывание атомной энергетики в Европе дает блестящие перспективы для расширения газового рынка.

С учетом перечисленных обстоятельств наметившаяся в украинско-российских отношениях пауза имеет вполне объективный характер, поскольку принципы долгосрочных отношений не определены, взаимные интересы не согласованы, противоречия и расхождения не признаны и не очерчены. При таком раскладе на устойчивые отношения доверия и сотрудничества рассчитывать не приходится, что ведет к потере взаимной выгоды. Ситуация объективно подталкивает Киев к поиску любых возможных рычагов, позволяющих уменьшить политическое и экономическое давление со стороны ЕС, равно как и избежать превращения в российский экономический протекторат.

Сергей Толстов - директор Института политического анализа и международных исследований (Украина, г. Киев)

Версия для печати