12.10.2011 | Валерий Выжутович

Блог-пост

Ролик, снятый на мобильник кем-то из гаишников на утреннем разводе во 2-й роте Омского ГИБДД и выложенный на YouTube, на днях стал причиной служебной проверки в УМВД по Омской области. На видео запечатлено, как капитан полиции распекает подчиненных за то, что они не успели задержать пьяных полицейских из Новосибирска и составили за предыдущую смену мало протоколов: «Я пока стоял, двух ментов засек... Одного с дежурки, а другого мы прое…ли, б…! Что за х...?! Почему восемь протоколов? Что, б..., четыре штуки не судьба была дописать? Что, б..., перетрудились? Вам сколько сказали писать? Давно на переработку не выходили? Вы за...ли меня все!» Видеозапись этого «рабочего совещания» появилась в Интернете, и начальнику областной полиции ничего не оставалось, как создать комиссию для проведения служебной проверки. «О результатах ее работы и принятых мерах будет сообщено в течение 10 дней», - говорится на сайте Управления МВД России по Омской области.

Другая нашумевшая история. Рейс №748 авиакомпании «Аэрофлот» должен был вылететь из Иркутска в Москву в 13.00 по местному времени, но был задержан почти на час. Когда самолет начал движение на взлетную полосу, с командиром воздушного судна связалась диспетчерская служба аэропорта и дала распоряжение задержать рейс, чтобы дождаться местного губернатора. Командир борта ответил отказом. Запись переговоров попала в сеть и была мгновенно растиражирована в СМИ. После чего высокопоставленный пассажир был вынужден принести публичные извинения рядовым пассажирам рейса. Российские чиновники боятся виртуального пространства. И это, кажется, единственное, чего они еще боятся. Потому что в век «Твиттера, «Фейсбука» и ЖЖ нельзя бесчинствовать незамеченно. Безнаказанно - все еще можно. Незамеченно - уже нельзя.

В прежние времена легко совмещалось и то и другое.

Когда 1 сентября 1983 года в небе над Сахалином при пролёте над территорией СССР был сбит южнокорейский «Боинг-747», на борту которого находилось 269 пассажиров, газета «Правда» вышла с коротенькой заметкой на последней полосе, озаглавленной «Продолжал лететь в сторону моря». И советские граждане верили. Потому что тогда еще не было интернета.

Когда в ночь на 26 апреля 1986 года случилась авария на Чернобыльской АЭС, Москва после долгих раздумий решилась выступить с информационным сообщением, состоящим всего из пяти предложений: «На Чернобыльской атомной электростанции произошел несчастный случай. Один из реакторов получил повреждение. Принимаются меры с целью устранения последствий инцидента. Пострадавшим оказана необходимая помощь. Создана правительственная комиссия для расследования происшедшего». Тем временем тысячи киевлян, как обычно, вышли на первомайские демонстрации - это было всего через пять дней после взрыва, и жители украинской столицы даже не представляли, какой опасности подвергаются. Потому что тогда еще не было интернета.

Теперь - есть. И все стало прозрачно. Все на виду. Полицейское рукоприкладство, выезд чиновничьего лимузина на встречную полосу, иные проявления ничем не ограниченной власти - все моментально попадает в интернет, и он взрывается записями в ЖЖ, комментариями на форумах. И власти вынуждены как-то реагировать на это. Кого-то привлекать к ответственности. Кого-то публично наказывать. Таких случаев становится все больше.

Чиновник в нынешней России может позволить себе всё. Но его могущество не распространяется на социальные сети, блогосферу. И ему все чаще и тверже дают это понять. Он и сам уже проникается пониманием, что виртуальное пространство стало реальностью, с которой нельзя не считаться. А интернет-сообщество, в свою очередь, начинает осознавать свое влияние на власть и делает все, чтобы это влияние (а по сути протестное давление) не ослабевало.

С точки зрения информкоммуникаций и воздействия их на общественное сознание в России сегодня две партии - «партия телевизора» и «партия интернета». Этот водораздел очевиден для всех, в том числе и для президента, сказавшего в беседе с руководителями трех федеральных каналов: «Повестка дня, перечень новостных событий не должны иметь драматического разрыва с интернетом, другими СМИ». К сожалению, этот разрыв не сокращается и не становится менее драматическим. Поэтому «партия интернета» набирает силу. Проигрывая «партии телевизора» в численности, она значительно превосходит ее во влиянии на умы (я имею в виду не телевизионный агитпроп - тут ему нет равных, а гражданскую активность телеаудитории). Ведь в отличие от интернета телевизор лишен обратной связи: «оттуда» говорят, а «туда» ничего не скажешь.

Интернет стал отдушиной для думающих людей. В брежневские времена об одном и том же говорили только на кухнях, теперь же, благодаря сети, в распоряжении граждан просторная публичная площадка для выражения мнений, трансляции настроений. Советские кухонные посиделки не могли играть координирующей роли для тех, у кого были вопросы к власти. Социальные сети же и блогосфера чем дальше, тем уверенней становятся способом гражданской самоорганизации, объединения людей на базе общих интересов и принципов. Этот «блог-пост» установлен. Обходить его стороной властям становится все труднее.

Версия для печати