21.10.2011 | Алексей Макаркин

Драма Каддафи

Убийство Муаммара Каддафи завершило войну в Ливии между повстанцами и лоялистами. Но не исключено, что оно открыло новую страницу в ливийском конфликте, которая будет закрыта еще не скоро

Страшный конец

После падения Триполи лоялисты превратились в гонимых беглецов, державшихся за несколько городов, еще сохранявших им верность.

Вначале пала Себха, столица южной части страны – Феззана; похоже, что новые власти страны договорились с местными племенными вождями, так что боевые действия в этом регионе были краткосрочными. Существенно дольше держался Бени-Валид, расположенный недалеко от Триполи, – там воевали всерьез, но несколько дней назад трехцветный флаг поднялся и над этим городом. Похоже, что и здесь сыграли роль "теневые" договоренности о судьбе бывших каддафистов в новой властной структуре Ливии. Наконец, пал Сирт – родина Каддафи и последний оплот его сторонников, оборону которого возглавлял сам полковник, небезуспешно распространявший дезинформацию о том, что скрывается где-то в пустыне на южных границах страны.

Гибель Каддафи – страшный конец лидера, правившего своей страной более сорока лет. Самосуд, совершенный над пожилым беззащитным раненым человеком, нельзя оправдать, даже если принять во внимание значительные потери повстанцев в ходе боев за Сирт, продолжавшихся многие недели. Но это свидетельство того, что нравы в странах, которыми долгое время управляли "железной рукой", далеки от цивилизованных. Вспомним казнь Саддама Хусейна, но не только ее. В 1958 году после военного переворота в Багдаде такой же самосуд совершился над многолетним премьером страны Нури Саидом (который был чуть старше Каддафи), а тело его убитого чуть раньше сына было облито бензином и сожжено. Правда, Нури Саид был "реакционером", а Каддафи – "революционером", но суть дела от этого не меняется. Произвол власти, какой бы идеологии она ни придерживалась, влечет за собой дикость толпы или жестокость судов, созданных победителями.

Аспекты драмы

Судьбу Каддафи сравнивают сейчас со сравнительно мягкими санкциями, которые постигли членов ливийской королевской семьи после переворота 1969 года. Но тогда к власти пришел не один Каддафи, а коалиция военных, многие из которых принадлежали к элите и не хотели чинить расправу над сподвижниками свергнутого монарха. Когда же Каддафи стал единоличным правителем, режим существенно ужесточился. Бывший соратник Каддафи Омар Абдалла Мохейши, бежавший из страны и выданный властями Марокко, как утверждают, был убит у трапа самолета, доставившего его в Триполи в ноябре 1985 года. Многие его сторонники были казнены – равно как и противостоявшие Каддафи исламисты. В числе оппозиционеров, выступивших в начале нынешнего года против режима, были единомышленники и тех, и других.

Еще один важный аспект драмы Каддафи – социальные блага, которые при нем получили многие ливийцы. Действительно, народ Ливии в период его правления жил с материальной точки зрения лучше, чем соседи – нефтяные деньги доставались не только семье Каддафи, но и простым гражданам страны. Но Каддафи пропустил тот момент, когда сформировавшемуся среднему классу нужно было не только материальное благополучие, но и политическая свобода.

Тем более, что совсем недалеко, через Средиземное море, находится Европа, представляющая образцы для подражания, а "мировая паутина" способна перекрыть "железные занавесы". Другое дело, что европейские ценности плохо приживаются в арабском мире, но во время подъема оппозиционных настроений люди редко рассуждают рационально, привлекая экспертное знание. Они действуют импульсивно, и лишь через некоторое время происходит отрезвление.

В России (и не только в ней) распространена точка зрения, что режим Каддафи пал жертвой внешней агрессии. Это так и не так. Так – потому что без поддержки со стороны Запада и ряда арабских режимов бенгазийских и мисуратских повстанцев ждала бы кровавая баня, устроенная бригадой Хамиса Каддафи и другими элитными ливийскими подразделениями. Подобный опыт расправ нередок в арабском мире – вспомним жестокое подавление Саддамом шиитского восстания. А так повстанцы смогли удержать свои позиции и при активной поддержке западной авиации успешно контратаковать. Даже последний акт войны – убийство Каддафи – был бы невозможен без предварительного авиаудара НАТО по прорывавшейся из Сирта автоколонне.

Не так – потому что изначально гражданская война в Ливии началась по сугубо внутренним причинам. Тысячи плохо оснащенных и не умеющих вести войну людей, пошедших на войну против профессионалов, служивших Каддафи, – это факт. Равно как и молчание абсолютного большинства ливийского общества, не отреагировавшего на воинственные призывы лидера страны. Зарубежное вмешательство сыграло свою немалую роль в крушении Каддафи – но без неблагополучия в самом ливийском обществе оно было бы невозможно.

Что дальше?

Гибель Каддафи лишила ливийскую оппозицию врага, который играл для нее объединяющую роль. Пока был жив Каддафи и сопротивлялся Сирт, объективные противоречия между различными течениями в стане победителей отходили на второй план. Теперь они могут выйти на первый.

Новые правители Ливии – сложный конгломерат различных, часто противоположных по своей идеологии политических сил. Это ориентированные на Запад интеллигенты, мечтающие о создании демократического общества.

Умеренные сторонники "политического ислама", считающие, что Каддафи профанировал вероучение. Их более радикальные коллеги, которые еще недавно были антизападными экстремистами – и не факт, что не станут ими завтра.

Бизнесмены, заинтересованные в свободной рыночной экономике, в которой не существует привилегированных игроков в виде многочисленных сыновей Каддафи и других его родственников.

Монархисты, мечтающие о восстановлении на престоле наследника режима короля Идриса. А также недавние соратники Каддафи, вовремя переметнувшиеся на сторону победителей.

Есть и другое противоречие, может быть, еще более актуальное, уже создавшее основу для конфликта. Между теми, кто был на передовой, месяцами защищал Мисурату и неделями штурмовал Сирт – полевыми командирами, привыкшими за последние месяцы к жестокости войны. И политиками, находившимися в тылу – вначале в Бенгази, а потом в Триполи. Неслучайно, что вопрос о формировании нового правительства страны был отложен до окончания боевых действий – многие командиры не хотят, чтобы премьером стал устраивающий Запад экономист Джибриль.

Но теперь этот вопрос надо решать – как и формировать новый кабинет министров, который должен включить в себя представителей разных политических сил. Причем в условиях, когда роль внешнего фактора ограничена – Запад пытается влиять на политические процессы в стране (в связи с этим показателен только что состоявшийся визит Хиллари Клинтон в Триполи), но не может их в полной мере контролировать.

Теперь новые ливийские власти должны показать – и своему народу, и международному сообществу – что являются вменяемыми и ответственными политиками, способными не только сформировать стабильное правительство, но и разработать "маршрутную карту" на переходный период, включающую в себя разработку новой конституции и проведение выборов с максимально широким составом участников и справедливыми правилами игры. В противном случае страну может ждать хаос, во время которого многие люди могут пожалеть о стабильных, хотя и несвободных временах правления Каддафи.

Материал опубликован на сайте «Голос России» 21.10.2011

Версия для печати