24.11.2011 | Виталий Портников

Арабская осень

Бессменный президент Йемена Али Абдулла Салех подписал в Эр-Рияде отречение от власти. Салех, возглавлявший Йемен последние три с лишним десятилетия, боролся за эту власть как лев - и когда возглавил Йемен, и когда руководимая им северная часть страны объединилась с прокоммунистическим югом и возник неизбежный конфликт амбиций, и сейчас, когда против него восстали уже северяне. Можно не сомневаться в авторитарных наклонностях Салеха, но и в мужестве ему не откажешь - вернуться в бушующую страну после тяжелого ранения и продолжать отстаивать свое право на власть смог бы не каждый.

Но, тем не менее, и Салех сдался. И это ярче всего доказывает, что “арабская весна” перешла в “арабскую осень”, в медленную эррозию неблагополучных режимов - когда власть вроде бы все еще в твоих руках, но и народ все еще на улицах. Единственное, что ты можешь сделать в этой ситуации - это выиграть время, вступить в консультации с внешним миром, заручиться гарантиями безопасности. Что как раз и сделал Салех - и что, возможно, рано или поздно, попытается сделать Башар Асад. Но дело не только в них, в конце концов ни йеменский, ни сирийский президенты не являются главными игроками в регионе.

Дело в Египте. Военные, воспользовавшиеся результатами “арабской весны” для фактического возвращения к власти и отстранению от нее семейного клана Мубарака, оказались в ситуации, когда они явно не могут усмирить улицу. Генералы мечутся в поисках более популярной населению гражданской власти, более приемлемого срока выборов, более понятных посредников в диалоге с протестующими. Но площадь Тахрир не успокаивается. Это и есть самый главный результат воодушевления “арабской весны” - хаос “арабской осени”. Режимы, правившие в своих странах десятилетиями, фактически лишили общество шанса даже на представление о политической культуре. Никто не может сказать, что будет после Салеха, после Каддафи, после Асада. И, как оказалось, после Мубарака тоже.

Крах бесконечных диктатур в арабском мире в этом смысле вполне сравним с крахом социалистической системы. Но у стран Центральной Европы, да и у бывших советских республик, была хотя бы модель для подражания - западная демократия. С этой моделью можно было даже и не соглашаться, но она в любом случае не воспринималась как чужеродная (хотя среди российских политиков и мыслителей были и остаются люди, утверждающие, что демократию для того и придумали, чтобы разрушить Россию). Но для “арабской улицы” демократическая модель - не просто орудие разрушения, но еще и попытка порабощения исламской цивилизации безбожным Западом, попытка превращения настоящего центра мира в бесперспективную периферию. И это еще очень скрупулезная характеристика того, что может твориться в голове рядового демонстранта - скорее всего, у него и нет никакой четкой системы представлений о будущем. Он знает, что настоящее несправедливо, что диктатор жесток и жаден, что перспектив с такой властью у него нет и не будет. Но совершенно не представляет себе, что может быть после свержения тирана - и не нужно думать, что люди, выносимые на вершины власти революционной волной, представляют себе это будущее лучше, чем улица.

Версия для печати