02.12.2011 | Эмиль Дабагян

Модифицируя мексиканское ноу-хау

Официальное выдвижение в минувшее воскресенье на съезде правящей партии кандидатуры нынешнего премьер министра Владимира Путина на пост президента, наводит на мысль, что влиятельные круги истеблишмента вольно или невольно выталкивают Россию на обочину цивилизации. Из сокровищницы мирового опыта черпают самые архаичные образцы политического устройства, от которых отмежевываются другие.

Возьмем, например, Мексику, расположенную по другую сторону Атлантики. У обеих стран, как это не покажется удивительным, в прошлом было немало общего. И там, и тут на заре XX века произошли мощные социальные катаклизмы, революции. И там, и тут почти 70 лет правили однотипные партии, подмявшие под себя все структуры и институты общества. Обе они близнецы-сестры, являлись симбиозом партии и государства. У нас таковой была КПСС, у них она называлась Институционно-революционной (ИРП).

Правда, Мексика развивалась по пути рыночной экономики и капиталистической модернизации, удваивала валовой внутренний продукт, органично интегрировалась в мировое сообщество. Там периодически проводились выборы органов исполнительной и законодательной власти. Но все это делалось под неусыпным контролем и присмотром ИРП. Оппозиция формально существовала в виде карликовых организаций, они не определяли погоду, а служили своеобразным фиговым листком. Демократия была «управляемой».

Альфой и омегой политической модели являлось то, что действующий президент сам называл своего приемника, как правило, из числа министров внутренних дел. Эта технология получила наименование «дедасо». На русский язык выражение переводится как «указующий перст». Все ждали только взмаха дирижерской палочки. Остальное было делом техники. Кандидат автоматически получал «одобрямс» на партийном съезде. Затем он благополучно избирался главой государства. Электоральная машина функционировала без сбоев. Искомый результат достигался.

Так продолжалось до того, как в октябре 1968 года, не грянули студенческие волнения, жестоко подавленные властью с помощью силы. Эти выступления, потрясшие до основания все общество, послужили для правящих кругов толчком к дозированной демократизации. Стало ясно, что сохранение статус-кво чревато непредсказуемыми последствиями. Перемены, прежде всего, коснулись самой правящей партии. Показателем сдвигов стал отход от привычного принципа «указующего перста». Пионером нововведения был Эрнесто Седильо, избранный главой государства в 1994 году. В канун очередной кампании, впервые президент устранился от участия в отборе своего преемника, как неизменно случалось раньше, отказался от устоявшейся практики, в ИРП прошли праймериз с участием не только членов партии, но и сочувствующих. Это способствовало оздоровлению политического климата, консолидации оппозиции. К началу нынешнего тысячелетия складывается реальная трех партийная система с центристским, левоцентристским и правым крылом.

В июле 2000 года произошло событие судьбоносной значимости. На президентских выборах победил 58-летний Висенте Фокс, лидер Альянса за перемены, ядро которого составляла оппозиционная Партия Национального действия. Он добился убедительной победы над основным соперником, кандидатом от ИРП. Это знаменовало конец ее монополии на власть. Нетрудно убедиться, что наш истеблишмент готов взять на вооружение архаичные технологии, которые сами изобретатели сдали в архив за ненадобностью. Сама же Мексика быстро продвигается по пути плюралистической демократии, реформируется политическая система. Специальный закон зафиксировал автономность высшей электоральной инстанции - Федеральному избирательному институту. Он не на словах, а на деле, превратился в инстанцию, независимую от остальных ветвей власти. О его авторитете свидетельствует любопытная деталь парламентской кампании 2003 года. Руководство ФИИ сделало замечание президенту о недопустимости использования административного ресурса, а, именно, прокручивания по телевизионным каналам роликов, рассказывающих о достижениях правительства. В этом усматривалась косвенная поддержка правящей партии, пытавшейся добиться большинства в нижней палате. Фокс внял предупреждению и дал указание снять с показа ролики. Впоследствии ФИИ оштрафовал эту партию в размере 48 млн. долл. за не целевое использование фондов в ходе баталий 2000 года.

Нелишне сказать, что мексиканская Конституция запрещает главе государства баллотироваться на второй срок. И ни у кого никогда не было поползновений избираться еще на шесть лет. 2 июля 2006 года состоялись очередные выборы. В президентской гонке на равных конкурировали Фелипе Кальдерон - представитель Партии Национальное действие и Андрес Мануэль Лопес Обрадор – лидер левоцентристской Партии демократической революции. Вперед вырвался Ф. Кальдерон. Разница набранных голосов оказалась микроскопической. После пересчета бюллетеней, проведенного по требованию Лопеса Обрадора, его сторонники не согласились с окончательным вердиктом высшей избирательной комиссии, и вышли на улицы.

Противостояние обнажило несовершенство избирательного законодательства – отсутствие второго тура при избрании главы государства. В прошлом, когда на политическом поле не было реальной конкуренции, на это не обращалось внимания. Теперь же в кардинально изменившейся ситуации этот изъян стал очевидным. Степень легитимности первого лица, заручившегося поддержкой лишь трети избирателей, становится весьма низким. Это признал и бывший президент, передавший 1 декабря полномочия преемнику.

Мексика и Россия - федеративные государства. Однако там, в отличие от нашей страны, высшая законодательная власть формируется посредством всеобщего голосования. 300 депутатов нижней палаты избираются по одномандатным округам и 200 по пропорциональной системе. Одна и та же партия не имеет права занимать более 300 мест. Губернаторы в регионах избираются прямым голосованием. Эти выборы превращаются в состязание конкурирующих партий. Президент, управляя, обходится без наместников-полпредов в округах.

В Мексике на рубеже веков произошли существенные сдвиги, возникло зрелое гражданское общество, средства массовой информации не подвергаются цензуре, фактически играют роль четвертой власти. Страна добилась успехов в поисках оптимальной модели, сочетающей экономическую стабильность с плюралистической демократией.

Кремль вольно или невольно копирует и другое мексиканское изобретение. Речь идет о конструировании покорного и послушного парламента, где доминировала бы одна партия, одобряющая практически без обсуждения любые проекты, спущенные сверху. А так называемые «диванные» партии, мелкие рыбешки, служат орнаментом, обрамляющим регулируемую демократию. Ее с подачи теоретиков, обитающих за зубчатыми стенами, нарекли «суверенной». Все это входит в противоречие с универсальными принципами, предусматривающими четкое разделение властей, их независимость друг от друга, соблюдение баланса и равновесия, а не подчиненности.

В качестве постскриптума уместно сказать, что ИРП на всеобщих выборах 2006 года потерпела сокрушительное поражение. Ее кандидат вышел на третью позицию, а некогда могущественная организация лишилась большинства в парламенте и многих губернаторских кресел. Это плата за длительную политическую монополию и одновременно нормальное явление для демократической системы, когда партии, сменяя друг друга, чередуются у руля правления. Хотелось бы дожить до такого в нашей стране.

Однако в отличие от Мексики прошлого века, в современной России президент это фактически царь и бог, верховный правитель, делающий, все что заблагорассудится. Не только указывает, кого назначить по существу временным преемником, как это произошло в 2008 году, когда избрали Дмитрия Медведева, а, ведь, могли любого другого. Теперь, не дожидаясь истечения срока, оговоренного Конституцией, решил сместить того, кто сделал «черную работу», пролонгировал полномочия главы государства, вознамерился вернуться обратно. Ныне уже не на четыре, а, как минимум на шесть лет.

Примечательно, что приход Владимира Путина на вершину власти по времени совпал с кардинальными сдвигами в Мексике. Она избавляется от устаревших технологий. Наш политический класс берет их на вооружение в «усовершенствованном» и модифицированном виде. Трудно, пожалуй, припомнить случай, когда президент ненадолго освобождает свое кресло, а затем преспокойно занимает его вновь на глазах у индифферентной публики.

Эмиль Дабагян - ведущий научный сотрудник Института Латинской Америки РАН

Версия для печати