19.12.2011 | Татьяна Становая

Новая тактика - старая стратегия

На прошедшей неделе стало известно, что по итогам выборов в Госдуму в руководстве России произойдут крупные кадровые перестановки, которые во многом стали также результатом массовых акции протеста против фальсификаций итогов голосования и в более широком смысле – против «застоя» и закрытости политической системы. Кроме того, в рамках традиционной «прямой линии» Владимира Путина было объявлено о новых политических реформах, призванных расширить возможности политического участия для оппозиции. Однако в целом создается впечатление, что власть пока готова менять только тактику, придерживаясь прежней стратегии сохранения высокой степени управляемости и подконтрольности «вертикали» власти.

Субботний митинг оппозиции 10 декабря действительно стал поворотной точкой в развитии текущей политической ситуации: власть была вынуждена скорректировать свою тактику и пойти на реальные уступки, учтя весьма громкий и жесткий запрос снизу на перемены. Тактика игнорирования протеста было слишком рискованной и провоцирующей, а использованные на первых этапах попытки агрессивной и жесткой реакции против оппозиционеров лишь усугубляли политические риски. В итоге тактика была мгновенно пересмотрена и со стороны Кремля, «Единой России» и даже прокремлевских экспертов и СМИ, прозвучали призывы восстановить более эффективный диалог с обществом и признания в «перегибах».

Итак, новая тактика власти на сегодня заключается в корректировке политики по трем основным направлениям. Во-первых, это кадровое обновление. Заметим, что через несколько дней после выборов была весьма высока вероятность, что Госдуму снова возглавит Борис Грызлов, который является фигурой, одной из самых раздражающих для оппозиции и протестующих. Именно он прославился в свое время фразой, что парламент не место для дискуссий. Сергей Неверов говорил, что вероятность переназначения Грызлова весьма высока и это было подтверждением того, что в Кремле пока не спешили, как минимум, с принятием кадровых решений. Митинги оппозиции изменили ситуацию, заставив власть, по сути, пересмотреть свой подход и ускорив принятие решений.

Борис Грызлов отказался от своего мандата и его место займет Сергей Нарышкин, об отставке которого 15 декабря объявила пресс-секретарь президента Наталья Тимакова (правда на следующий день она объявила, что соответствующий Указ пока так и не был подписан). По слухам, Дмитрий Медведев давно подыскивал подходящее место для Нарышкина, учитывая, что его назначение в 2008 году главой администрации было во многом предметом компромисса с Путиным, навязанным решением. Отношения Медведева и главы его администрации не складывались давно, и глава государства, в частности, предпочитал поручать наиболее важные для него проекты главе контрольного управления Константину Чуйченко. Сейчас, по данным «Ведомостей», Медведев лоббирует именно эту фигуру на место Нарышкина. Однако понятно, что такое назначение может быть только временным, пока в Кремль не вернется Владимир Путин, у которого есть свои, более доверенные кандидаты. В числе них – нынешний вице-премьер Игорь Сечин, вице-премьер и глава аппарата правительства Вячеслав Володин, а также первый вице-премьер Игорь Шувалов.

В любом случае, пока Кремль был вынужден решать именно проблему заполнения вакантного места спикера Госдумы и Медведев решил эту задачу через фигуру Нарышкина. Для последнего это станет своего рода почетной отставкой, пусть и посредством перемещения на пост четвертого человека в государстве – в условиях управляемой демократии эта должность скорее техническая, хотя и весьма важная с точки зрения сохранения эффективности контроля над вертикалью. Сейчас, после того как стало ясно, что кандидатуру нового главы АП найти не удается, ситуация оказывается подвешенной. Изначально также было объявлено, что и.о. главы администрации стал Владислав Сурков. Однако по данным СМИ, Сурков отказался от поста.

Кадровые перестановки затронули и правительство: из кабинета министров уходит вице-премьер Александр Жуков, который перемещается на пост первого вице-спикера с сохранением поста главы Олимпийского комитета. В последние годы это был один из самых слабых руководителей правительства, чьи полномочия постепенно сужались, а публичная деятельность была практически незаметной. Однако в будущей Думе он может стать полезным как опытный парламентский политик, в прошлом возглавлявший бюджетный комитет Думы и уже бывший первым вице-спикером. Эти посты Жуков занимал в период, когда нижняя палата была местом не только дискуссий, но и напряженной политической борьбы, и диалога между властью и оппозицией. Эти качества Жукова могут быть востребованы и сейчас.

Первоначально предполагалось, что Жуков может стать спикером Думы или председателем фракции «Единой России». Однако он получает менее значимый пост. Официально – так как занят подготовкой к Олимпиаде. Но более вероятно, что пост председателя палаты должен был занять человек из «питерского землячества», к которому принадлежат и Путин, и Медведев, и экс-спикер Грызлов. А фракцию возглавит нынешний председатель исполкома партии Андрей Воробьев – сын друга Сергея Шойгу, считающийся политическим протеже Владислава Суркова. Он является более влиятельной фигурой в «Единой России», чем Жуков, являющийся членом бюро Высшего совета партии (органа, выполняющего, скорее, представительские функции).

Существенные изменения произойдут среди председателей парламентских комитетов, что связано как с ослаблением позиций «Единой России» в Думе, так и с перераспределением сфер влияния. Сохранили свои посты как представители «либеральной» части «Единой России» (Владимир Плигин, Павел Крашенинников), так и «социальный консерватор» Андрей Исаев. Международный комитет вместо «либерала» Константина Косачева возглавит жесткий «антизападник» Алексей Пушков – это соответствует общему более негативному в отношении Запада курсу российской власти. Известный публичный политик Андрей Макаров явно будет более амбициозным председателем бюджетного комитета, чем малозаметный Юрий Васильев. Будущий глава Комитета по образованию Владимир Бурматов считается протеже Суркова (до 2010 года он бы одним из лидеров «Молодой гвардии Единой России», но покинул этот пост после громкого скандала с фотоимитацией тушения лесного пожара). Аграрный комитет возглавит Николай Панков, хорошо знакомый с Вячеславом Володиным еще со студенческих времен. Комитет по безопасности – Ирина Яровая, координатор Государственно-патриотического клуба «Единой России», известная своей резкой критикой деятельности оппозиции (она заявила, что организаторы митинга на Болотной площади «не думают о своем народе и своей стране, а лишь преследуют свои узкокорыстные интересы и отрабатывают заказ»).

Неудачливый «радиооппонент» Алексея Навального Евгений Федоров (в феврале 2011 году после спора с Навальным на «Финам ФМ» его позицию поддержал лишь 1% слушателей) потерял пост главы Комитета по экономполитике, который занял Игорь Руденский, курирующий работу партии в Приволжском федеральном округе. Комитет по культуре возглавит Станислав Говорухин, руководящий избирательный штаб Путина.Впрочем, вопрос о лояльности различным властным группам влияния тех или иных парламентариев носит сложный характер – сейчас многие из них диверсифицируют свои предпочтения, стремясь не проиграть при любом развитии аппаратной конкуренции.

Говорить о серьезном кадровом обновлении на этом фоне пока не приходится, хотя перестановки, вероятно, во многом были подстегнуты акциями протеста (это касается в большей степени отставки Грызлова), но новых лиц так и не появилось. В кадровом плане изменения отвечают в большей степени логике будущего обмена постами между Путиным и Медведевым, и конфигурация власти постепенно выстраивается именно под это.

Вторым направлением коррекции политики Кремля стало проведение политических реформ, которые презентованы в качестве постепенной демократизации. Власть пытается перехватить инициативу у оппозиции, сформулировать некий ответ на запрос на перемены, но при этом, не затрагивая ключевые механизмы функционирования режима. Но даже в таком виде реформы трудно было представить еще несколько месяцев назад, что говорит о реальном сдвиге в логике политического управления. В первую очередь, речь идет, конечно, о возвращении выборности губернаторов, пусть в весьма причудливом виде. Кремль пытается сохранить контроль над кадровым составом губернаторского корпуса, но при этом повысив легитимность кадровых назначений. Еще полгода назад все разговоры о выборности жестко пресекались Кремлем, а Путин и Медведев допускали, что это вероятно лишь в долгосрочном будущем, когда политическая система станет зрелой. Очевидно, что акции протеста стали своего рода заявкой на признание властью зрелости гражданского общества и его готовности вмешиваться в наиболее критических моментах в политику государства.

Выборность губернаторов, по сути, будет носить управляемый характер. Пока механизм предложенной реформы не раскрыт полностью, но понятно, что речь идет о праве политических партий, имеющих представительство в федеральном или региональном парламенте предлагать президенту кандидатуры на пост главы субъекта РФ, а президент станет своего рода «фильтром», определяющим состав участников избирательной гонки. Выборами в полном смысле это, конечно, назвать нельзя, однако легитимность при этом, безусловно, повысится, а федеральная власть будет вынуждена учитывать такие критерии оценки кандидатов как узнаваемость и популярность в регионе.

В то же время такая схема таит в себе множество запрограммированных рисков. Неясно, по каким критериям будут отбираться «правильные» кандидаты, и не превратиться ли это в аналог действующей системы, когда отбирается один «реальный кандидат», а остальные выполняют, за редким исключением, роль статистов. Оппозиция при этом получает серьезные поводы для активизации своей политической борьбы, что втягивает любого нравящегося Кремлю кандидата в состояние реальной конкуренции. При этом также, учитывая последние тенденции роста протеста и снижения доверия политическим лидерам и партии власти, встает и проблема получения требуемого количества голосов избирателей.

Путин также предложил вернуться к идее выборности сенаторов – идея, обсуждаемая много лет, и частично воплощенная в недавней реформе СФ, проведенной Медведевым. Так, членом СФ могут становиться лишь депутаты региональных или муниципальных органов власти, прошедших через выборы. Введению полноценной выборности СФ мешают не только политические препятствия (ведь Кремль явно не заинтересован в независимости верхней палаты парламента), но и Конституция РФ, где сказано, что каждый регион представлен в СФ одним представителем исполнительной и одним представителем законодательной власти.

Наконец, еще одним шагом в сторону либерализации стало предложение Путина смягчить условия для регистрации новых политических партий. Однако этот процесс уже так или иначе был запущен Медведевым, который предложил снизить барьер для регистрации партий по минимальной численности сначала с 50 тыс. до 45 тыс. и затем, на втором этапе, до 40 тыс. Однако это послабление было во многом символическим и не сняло неформального табу на регистрацию новых партий. И на этот раз практические последствия предложения Путинам неясны – он скептически отнесся как к переходу к уведомительному принципу регистрации партий (хотя и заявил, что «в принципе и это возможно»), так и к дальнейшему сокращению минимального числа членов партии. Также Путин оговорился, что доступ к СМИ партиям должен коррелировать с их представительством в региональных и федеральном парламенте.

Нынешние планы либерализации стали вторым этапом после того, как некоторые послабления были введены Дмитрием Медведевым. Однако природа нынешних совсем другая. Реформы Медведева были инициативой сверху, попыткой действующего главы государства самоутвердиться и стать демократизатором с прицелом, вероятно, на второй срок и крупные, впоследствии структурные реформы в экономике. Однако этот сценарий был переигран Путиным, решившим вернуться как из-за непредсказуемой ситуации с мировым финансово-экономическим кризисом, так и из-за возросших противоречий между командами двух участников тандема, да и между самим лидерами. Сейчас либерализация принудительная, подстегнутая снизу и оттого менее управляемая, менее продуманная и навязанная самой власти. Отсюда и половинчатость реформ. Уступая в том или ином принципиальном вопросе, власть пытается сохранить подконтрольность через причудливые детали, как например, выборность утвержденных президентом кандидатов на посты губернаторов. Но при этом Кремль оказывается сам заложником вынужденной демократизации: объявленные преобразования позволяют сохранить подконтрольность вертикали власти исключительно в условиях сохранения и высоких рейтингов политических лидеров, партии власти. Но открытие системы, даже в минимальном плане, будет способствовать росту конкуренции, а значит и росту рисков, непривычному для власти состоянию наличия альтернативы.

При этом неясно, насколько между Путиным и Медведевым есть консенсус по поводу возможных политических изменений. Во время своей прямой линии Путин говорил о возможных конкретных действиях, но не затрагивал вопрос функционирования политической системы в целом. В то же время Медведев на встрече с «единороссами» концептуально пошел дальше, заявив, что политическая модель себя исчерпала, ее надо менять, и «только в этом случае у нашей страны будет динамичное развитие». Однако конкретных инициатив он не выдвинул, заявив лишь, что предложение Путина о выборности губернаторов не будет единственным в этом направлении. Похоже, что вопрос о возможности тех или иных реформ все более переходит в компетенцию нынешнего премьера.

Наконец, третьим направлением коррекции политики стала смена информационной тактики. О проблемах, акциях оппозиции, ее лидерах стали говорить на федеральных каналах, обсуждать в рейтинговых программах и признавать в качестве субъекта диалога с властью некое гражданское общество, средний класс, который, одновременно отделяется в информационной стратегии от манипуляторов-оппозиционеров, финансируемых из единого центра (под которых традиционно понимается госдеп США). Фактически Кремль вступил в борьбу с оппозицией за средний класс, которому предлагается в качестве уступок набор политических решений, демократизирующих режим в той или иной степени. Ставка же делается на то, что протест постепенно выдохнется: именно в рамках этой логики, вероятно, власть не препятствует проведению массовых митингов, рассчитывая на снижение интереса к ним. Тем самым, власть пытается перехватить инициативу у лидеров оппозиции, сохранив в отношении последних прежнюю тактику жесткой дискредитации и непризнания в качестве полноценных участников политической жизни страны.

Таким образом, все указывает на то, что сейчас ставка делается на смену тактики политического управления при сохранении прежней стратегии. Меняется, корректируется инструментарий управления вертикалью, но с целью удержания контроля над ней, а не реальной плюрализации и повышения конкуренции. Завершающим этапом этого должно стать обновление образа Путина, возвращение которого в Кремле стало одним из главных раздражающих факторов для значительной части наиболее активного среднего класса.

Сейчас главной задачей власти является – не повторить ситуации с думскими выборами 4 марта, когда пройдет голосование на выборах президента России. Причем Путину в такой ситуации нужна не просто победа в первом туре (подсчет голосов на выборах в Госдуму показал, что это задача решаема даже в случае снижения рейтинга). Путину нужна легитимная победа в первом туре, для чего предпринимается масса шагов по снятию политического раздражения – с этим явлением премьер имеет дело впервые за всю свою политическую карьеру. Эффективность такой тактики, вероятно, может оказаться относительной высокой. Однако потенциальные риски в среднесрочной перспективе вырастут из-за обострения противоречий в краткосрочной и долгосрочной стратегии: идя на послабления, власть явно не намерена всерьез менять характер режима. Ожидания перемен подстегиваются и будут расти, а качественные перемены, равно как и доступ реально автономных игроков в системное поле политической борьбы – блокироваться. А это сделает развитие политической ситуации менее предсказуемой и более подверженной влиянию трудно просчитываемых факторов.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати