07.05.2012 | Алексей Макаркин

Карнавал закончился

Можно спорить о том, когда закончился карнавал, начавшийся 10 декабря на Болотной площади. Может быть, 5 марта на Пушкинской, на мрачноватом митинге в условиях полувоенного положения в центре Москвы. Или же 6 мая, когда омоновцы и оппозиция схватились в силовом противостоянии у кинотеатра «Ударник». Не суть важно. Главное – что наступили суровые будни.

Можно спорить о том, кто виноват в случившемся. Представляется, что вина носит обоюдный характер – и не стоит полагать, что ответственность должна нести только одна сторона. Вначале об оппозиции. В течение всех последних дней от нее поступали многочисленные и разнообразные сигналы, что она готова к столкновениям с правоохранителями. В Интернете распространялись номера телефонов, по которым надо звонить в случае задержания и давались советы, что брать с собой на случай применения спецсредств. Само спокойное проведение митинга на Болотной в этих условиях становилось крайне проблематичным – и, наверное, было бы чудом, если бы значительная часть оппозиционеров не предприняла попытку прорыва в центр перед митингом или после него.

Но для того, чтобы разобраться в причинах случившегося, недостаточно только рассмотреть события последних дней и даже недель. На самом деле, столкновение стало неизбежным после того, как власть сделала ставку на консервативную мобилизацию и отказалась от диалога с оппозицией. Видимо, это произошло в конце декабря – когда в Кремле и Белом доме пришли к выводу, что протест носит хотя и массовый, но все же ограниченный характер – и он не столь опасен, как казалось в первые дни после «первой Болотной». Из этого было сделано несколько выводов.

Первый – необходимость ставки на традиционалистскую альтернативу: рабочую, православную, патриотическую. Отсюда и «Уралвагонзавод», и Поклонная, и Лужники. Второй – никаких новых шагов навстречу оппозиции делать не надо – с этим связана и неудача посреднической миссии Кудрина. Ни считать же диалогом с оппозицией встречу Медведева с представителями незарегистрированных партий, на который реальные оппоненты власти оказались в явном меньшинстве (а на вторую встречу, где участники должны были только выслушать монолог президента, оппозиционеры и сами не пошли). Третий – объявленные в декабре уступки чрезмерны, и часть из них надо попытаться максимально выхолостить.В результате в закон о выборах губернаторов был включен «муниципальный фильтр», сильно осложнивший участие в них представителей оппозиции. Вопрос об участии самовыдвиженцев отдали регионам – а точнее, региональным парламентам, в которых доминирует «Единая Россия». Но даже в этой ситуации было принято еще одно решение – о замене как можно большего числа губернаторов с тем, чтобы оттянуть выборы в целом ряде регионов еще на пять лет. Букве закона это, разумеется, не противоречит – но вот с духом возникли большие проблемы.

История с Общественным телевидением выглядит еще более печально. Первоначальные планы его создания на одной из ведущих «кнопок» были быстро забыты. В результате получается странный проект на периферийном канале («Звезда») с назначаемым и увольняемым президентом гендиректором, с неясным механизмом финансирования в среднесрочной перспективе и оформленный не законом, а указом, который можно отменить в любой момент без всяких сложных процедур.

На этом фоне мелкие бестактности (типа награждения Чурова орденом Александра Невского) можно было бы и не упоминать, если бы они не создавали еще более негативный информационный фон. Если власть демонстрировала нежелание диалога, то вполне закономерно, что умеренная часть оппозиции оказалась в крайне невыгодном положении. Зато радикалы, которые изначально призывали не доверять власти, получали мощные аргументы в пользу своей правоты. Таким образом, радикализация оппозиции стала непосредственным следствием ужесточения позиции власти. Можно провести некоторую аналогию с последними годами существования российской монархии – для того, чтобы довести дело до Февральской революции, было необходимо последовательно навязывать обществу Горемыкина, Штюрмера и сдружившегося с Распутиным «перебежчика» Протопопова. В результате умеренная «оппозиция Его Величества», которой пытались быть российские либералы, превратилась в революционеров, что не принесло ничего хорошего ни монархии, ни им самим.

Представляется, что в конфликте 6 мая не выиграл никто. Столкновения в Москве не привлекут на сторону оппозиции новых сторонников, но укрепят большинство старых в жестком неприятии всего, что связано с властью (а то, что оппозиция не маргинальна, показал массовый характер небезопасного шествия). Власть тоже не получит дивидендов – многие ее сторонники не любят, когда бьют демонстрантов, а чрезвычайные меры безопасности (как в Москве, так и при недопущении в столицу провинциальных оппозиционеров) показали ее неуверенность в собственных силах. Другое дело, что раскол в обществе, скорее всего, вырастет – и возможности для диалога в условиях сильнейшего взаимного недоверия и раздражения сейчас отсутствуют. А это, прежде всего, опасно для власти – в условиях прогнозируемого роста социального протеста, который может затронуть не только нынешних оппозиционеров, но и многих участников консервативной мобилизации, проголосовавших 4 марта за Владимира Путина.

Материал опубликован на сайте «Ежедневный журнал» 7 мая 2012 года

Версия для печати