28.05.2012 | Алексей Макаркин

Египетское противостояние

Первый тур египетских президентских выборов привел к неожиданным, но объяснимым результатам. По предварительным итогам голосования, первые два места заняли кандидат от организации "Братья-мусульмане" Мухаммед Мурси и бывший премьер-министр Ахмед Шафик, которые и выходят во второй тур, намеченный на 16-17 июня.

На третьем месте – кандидат-социалист Хамдин Саббахи, на четвертом – самый яркий кандидат-исламист Абдель Монем Абу аль-Футух, утративший поддержку "Братьев-мусульман". И только на пятом – наиболее известный за пределами страны претендент, многолетний генеральный секретарь Лиги арабских государств Амр Муса.

Организация против харизмы

В современных египетских условиях организация восторжествовала над харизмой. Да, Абу аль-Футух хороший оратор и популярный политик, но если местный мулла говорит, что "настоящий" исламистский кандидат – это Мурси, то богобоязненный крестьянин голосует за политика, о котором еще за несколько недель до выборов имел крайне смутное представление. Первоначально "Братья" выдвигали другого, более харизматичного кандидата Хайрата аш-Шатыра, который был снят с дистанции из-за судимости во времена правления Хосни Мубарака. Мощная организация "Братьев-мусульман" в очередной раз способствовала успеху их кандидата, хотя и менее убедительному, чем на выборах в парламент, состоявшихся в декабре. Тогда кандидаты братства получили более 40% голосов, сейчас Мурси поддержала только четверть избирателей.

Полгода работы парламента, не приведшие к быстрым и эффективным результатам, негативно сказались на популярности исламистов. Но преувеличивать степень падения их влияния не стоит. Если суммировать голоса, поданные за Мурси и аль-Футуха, то получается более 43%. Кроме того, регистрации был лишен кандидат, представляющий салафитов – наиболее радикальную часть исламистского сообщества, получившую более 20% на парламентских выборах. Некоторая часть сторонников салафитов, видимо, проголосовала за аль-Футуха, но другая, скорее всего, проигнорировала выборы (в декабре 2011 года на избирательные участки пришли более 60% египтян, сейчас же – около 50%).

Если бы кандидат-салафит участвовал в выборах, то можно было бы более достоверно оценить степень падения поддержки исламистов. Однако в любом случае очевидно, что доминирование сторонников политического ислама в новом парламенте вызвало активизацию сил, выступающих за светское развитие страны. Кроме того, парламентские выборы принципиально отличаются от президентских своим характером. На первых голосуют за партии и программы, на вторых ключевую роль играет личность политика – а у исламистов немного ярких политических фигур.

Две мобилизации

Нельзя говорить о том, что нынешние президентские выборы были менее представительными, чем парламентские. В египетский парламент не могли баллотироваться кандидаты, связанные со свергнутым режимом - правившая страной при Мубараке Национально-демократическая партия была распущена. В нынешних же выборах участвует бывший премьер Ахмед Шафик – исламисты, контролирующие парламент, пытались лишить его этого права, но соответствующий закон был принят уже после начала кампании и не имеет обратной силы.

Шафик командовал египетскими ВВС, затем был успешным министром гражданской авиации, не принадлежал к числу друзей непопулярного сына Мубарака Гамаля. Его поддерживают люди, интересы которых были ущемлены во время прошлогодней революции – военные, чиновники, члены их семей. Но не только они – Шафик выступает за политическую стабильность и светское государство, что импонирует не только бюрократии в погонах и без них, но и, например, многочисленной общине христиан-коптов. Часть общества разочарована итогами революции – и голосование почти четверти египтян за представителя "старого режима" является наглядным свидетельством этого.

Однако мобилизация "антиреволюционных" сил и доминирование исламистов в парламенте способствовало тому, что и революционеры консолидировались вокруг наиболее близкого им по духу кандидата. В этом качестве выступил, однако, не Амр Муса, который слишком долго был министром иностранных дел при Мубараке, а левый политик Хамдин Саббахи, вся политическая деятельность которого прошла в оппозиции. Он апеллирует к традициям Гамаля Абдель Насера, проводившего социалистическую политику – этот курс был пересмотрен в 70-е годы при Анваре Садате. Идеи социальной справедливости, неприятия капитализма достаточно популярны в современном Египте, в том числе и среди молодежи, выходившей на Тахрир, – отсюда и свыше 20% голосов, полученных Саббахи. Среди его избирателей немало жителей Каира и других крупных городов.

Таким образом "левая" мобилизация практически уравновесила консервативную. Кроме того, часть "протестной" молодежи голосовала за аль-Футуха, обещавшего соединить ислам и демократию.

Перед вторым туром

Сейчас Шафик стремится доказать, что является демократическим политиком, который не хочет возврата к авторитарному режиму. Он пообещал молодым людям, которые выходили на демонстрации, что сделает все возможное для "реализации целей египетской революции". "Революция, которую вы начали, была у вас похищена, я обещаю вам вернуть ее плоды", - сказал Шафик (под похитителями он явно имел в виду исламистов). По его словам, у молодежи будет ведущая роль в строительстве будущего египетского государства.

В свою очередь, сторонники Саббахи призвали Мурси отказаться от участия во втором туре и поддержать их кандидата, чтобы объединить усилия и нанести поражение Шафику. В этом случае может возникнуть модель, подобная современной тунисской – с левым президентом и исламистом-премьером. Разница однако в том, что тунисский президент избирается парламентом, а египетский – всенародно. И соответственно, у него больше легитимности и политических ресурсов. Кроме того, в Тунисе исламисты хотя и сформировали крупнейшую фракцию в парламенте, но не доминируют в нем, что заставляет их активно взаимодействовать с другими политическими силами.

Против возвращения к прошлому (которое ассоциируется с фигурой Шафика) выступил и аль-Футух. Несмотря на то, что Шафик занимал пост премьера лишь около месяца, он слишком сильно ассоциируется с Мубараком. И для большинства современных египетских политиков - как левых, так и исламистов - это однозначно негативный фактор.

Понятно, что Мурси, опередивший своих соперников в первом туре, не собирается уступать кандидату, который занял лишь третье место. Исламисты рассчитывают на полный контроль над исполнительной и законодательной ветвями власти, что невозможно без получения ими президентского поста. Максимальные уступки, на которые сейчас согласны "Братья-мусульмане" - это назначение Саббахи и аль-Футуха на должности вице-президентов страны. Но вице-президенты, которые не избраны народом, а получили свои посты только благодаря главе государства, будут заведомо политически слабыми фигурами. Пока что Саббахи делает ставку на критику избирательного процесса, требуя пересмотра итогов первого тура, – он заявляет, что нарушения не позволили ему выйти во второй тур.

Вопрос о создании коалиции, направленной на недопущение прихода к власти Шафика, становится, таким образом, ключевым в межтуровый период. Если такая коалиция будет создана, то шансы бывшего премьера на победу становятся призрачными. Если же кандидаты, представляющие исламистские и левые силы не смогут договориться друг с другом и успокоить избирателей, не желающих ни возвращения "старого режима", ни превращения Египта в шариатское государство, то в избирательной кампании сохранится интрига.

Алексей Макаркин - первый вице-президент Центра политических технологий

Материал опубликован на сайте «Голос России» 28.05.2012

Версия для печати