24.07.2012 | Алексей Макаркин

Татарстан: покушения на религиозных деятелей

Утром 19 июля в Казани у своего дома был застрелен начальник учебного отдела Духовного управления мусульман (ДУМ) Татарстана Валиулла Якупов. Спустя час при подрыве своей машины получил травмы глава татарстанских мусульман - муфтий, председатель ДУМ Илдус Файзов. Бомбы на основе аммиачной селитры были магнитами прикреплены к днищу автомобиля. Одна из них находилась под передним пассажирским сиденьем. Муфтий обычно пользовался услугами водителя, но на этот раз предпочел сесть за руль сам, что и спасло ему жизнь: основной удар взрывной волны пришелся под соседнее сиденье. В связи с этими преступлениями возбуждены уголовные дела по статьям УК РФ «терроризм», «убийство» и «покушение на убийство», которые объединены в одно производство.

Впервые за пределами Северного Кавказа объектами покушений стали известные исламские религиозные деятели, что придает этому событию особую общественную значимость.

Деньги или идеология?

Почти сразу же появились две версии мотивов совершенных преступлений, взаимосвязь которых очевидна. Первая заключается в переделе финансовых ресурсов после того, как в прошлом году в Татарстане сменился муфтий. Вторая связана с борьбой между сторонниками «традиционного» и «нетрадиционного» для Татарстана течений в исламе. Впрочем, есть и третья версия, объединяющая первые две – идеологическая борьба «наложилась» на передел ресурсов и усугубила конфликт.

Илдус Файзов стал муфтием Татарстана в прошлом году, после отставки своего предшественника Гусмана Исхакова, руководившего муфтиятом в течение 13 лет. Исхаков получил духовное образование еще в советское время в единственном богословском исламском учебном заведении, существовавшем в СССР – бухарском медресе «Мир Араб», недолго стажировался в Ливии. С 1985 года был имам-хатыбом центральной мечети в городе Октябрьский в Башкирии. В 1991 году возглавил одно из первых новых медресе, созданных на советской территории – также в Октябрьском. В 1994 году переехал в Казань, где стал первым заместителем муфтия, а спустя четыре года – муфтием. Исхаков пользовался поддержкой многолетнего президента Татарстана Минтимера Шаймиева, после ухода в отставку которого позиции муфтия ослабли.

Претензии к Исхакову выдвигались по двум направлениям. Первое – относительно второстепенное – было связано с коммерческой деятельностью структур, близких к муфтияту. Одна из них – «Идель Хадж» - занималась организацией паломничества к святым местам (по некоторым данным, объем рынка хадж-услуг в Татарстане - 150 - 200 млн. рублей). Ее при поддержке Исхакова организовал известный в республике предприниматель Рустем Гатауллин, ранее бывший гендиректором страховой компании «НАСКО». Ранее, по некоторым данным, ДУМ контролировало 51% этого туроператора, но затем доля сократилась до 20%. Другая – мусульманская религиозная организация «Вакф» - была создана еще одним близким к Исхакову человеком, Муратом Галеевым. Она должна была заниматься управлением имуществом, принадлежавшим мусульманской общине, в том числе земельными участками.

Вторая претензия – куда более серьезная с политической точки зрения – была связана с усилием влияния в Татарстане радикального ислама. Оппоненты обвиняли муфтия Исхакова в том, что он не препятствовал этому процессу – напротив, назначал на значимые посты молодых священнослужителей, получивших образование в арабских странах. Официально проблема состоит в соперничестве двух мазхабов («путей», теологических школ) в исламе – ханафитского и ханбалитского; оба они восходят к знаменитым исламским богословам раннего средневековья. Ханафитская школа исторически получила распространение в Поволжье, тогда как к сторонникам ханбалитского мазхаба принадлежат доминирующие в Саудовской Аравии ваххабиты, резко критикующие укоренившиеся обряды – мавлюд (празднование дня рождения пророка), почитание святых, поминовение усопших на 3-й, 7-й и 40-й день после смерти. Под влиянием ваххабитов находится сепаратистское террористическое движение на Северном Кавказе, и с 1999 году это течение на территории России фактически находится вне закона. Официально оно запрещено только в Дагестане (соответствующий республиканский закон был принят во время военных действий 1999 года), но на практике ваххабистская литература регулярно включается в списки экстремистских материалов, а подпольные организации подвергаются преследованиям со стороны правоохранительных органов. Однако при наличии Интернета списки запретной литературы не слишком эффективны. А ваххабистское подполье, несмотря на кадровые потери (так, в ноябре 2011 года татарстанские силовики провели спецоперацию по уничтожению троих вооруженных боевиков - жителей Чистополя, а затем был убит еще один боевик, житель Высокогорского района, уроженец Узбекистана Рустам Юсупов), продолжает существовать, вовлекая в свои ряды новых сторонников. Усиление контроля за исламскими учебными заведениями также не дает желаемых результатов – возникла подпольная система обучения в радикальном духе на частных квартирах.

Впрочем, в реальности ситуация существенно сложнее, чем биполярное противостояние традиционного ислама и ваххабизма. Молодые исламские богословы, получившие образование в современных арабских университетах (не обязательно саудовских), негативно относятся к укоренившимся «народным традициям», при этом не будучи приверженцами ваххабизма и подчеркивая свою приверженность «умеренному исламу». В советское время все конфессии «выживали» за счет сохранения привычных обрядов, как религиозных, так и «околорелигиозных». Исключая богослужение, другие формы деятельности (миссионерская работа, выпуск богословской литературы) были резко ограничены или даже запрещены. Ислам, разумеется, не был исключением – многие традиции передавались из поколения в поколение в условиях, когда образованных религиозных деятелей в мусульманском сообществе после советских репрессий практически не осталось.

Ликвидация «железного занавеса» привела не только к появлению в России радикальных проповедников, в том числе недоучившихся в арабских университетах россиян, подпавших под влияние экстремистов (они нередко прекращают учебу, чтобы заниматься проповедью своих взглядов). Многие исламские деятели нового поколения считают, что не надо концентрировать внимание на традиции, выступают против того, чтобы ставить ее в центр религиозной жизни мусульманина – и полагают, что такая позиция не противоречит «умеренному исламу». Исхаков не препятствовал их деятельности, рассматривая ее как находящуюся в рамках традиционного ислама, не противоречащего мазхабу имама Абу Ханифы. В то же время в его окружение входили и наиболее последовательные «традиционалисты», непримиримо относящиеся не только к ваххабитам, но и к своим умеренным оппонентам, и не видящие между ними большой разницы. Ведущим представителем этого направления в Татарстане был Валиулла Якупов, долгое время занимавший пост заместителя Исхакова. Их взгляды нередко находят поддержку в российских государственных органах, в том числе силовых и судебных.

Таким образом, теоретическая проблема – относить ли к ваххабитам тех, кто самоидентифицируется с этим течением в исламе, или, понимая «расширительно», и существенно более широкий слой российских исламских деятелей – приобретает вполне конкретный практический смысл. Свою роль в этих процессах играет и внутренняя конкуренция в исламском сообществе – новые, более активные и харизматичные, деятели обладают лидерскими качествами, дающими им преимущество в борьбе за «умы и сердца» верующих.

Неудивительно, что к числу запрещенных книг российские суды относят не только переводные труды саудовских богословов, но и некоторые работы, издающиеся под эгидой Совета муфтиев России, возглавляемого Равилем Гайнутдином. В частности, в нынешнем году оренбургский суд внес в список экстремистской литературы «Путь к вере и совершенству» - одну из основных книг известного богослова Шамиля Аляутдинова, имама московской мемориальной мечети на Поклонной горе и заместителя Гайнутдина по религиозным вопросам. В свою очередь, Совет муфтиев России выступил с протестом, заявив, что это «кулуарно принятое» решение «ставит под угрозу лояльность мусульман нашему государству».

Конфликт за конфликтом

Вопрос о книгах стал значимым и для судьбы Якупова. В 2008 году, после очередного судебного запрета исламской литературы, он, будучи тогда первым заместителем Исхакова, обратился в прокуратуру с вопросом о том, как избавляться от данных книг. Ему ответили, что старые уголовные дела сжигают в котельных, и посоветовали сделать то же самое. Тогда Якупов обратился к мусульманским общинам с призывом сжечь самим запрещенную литературу, не дожидаясь обысков и скандалов, что вызвало резкую критику со стороны ряда исламских деятелей. В результате он утратил пост первого заместителя муфтия, хотя позднее и занял должность заместителя по связям с государственными структурами.

В 2009 году Якупов стал заместителем председателя Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при российском Минюсте – таким образом, ему было оказано доверие на государственном уровне. Противники Якупова обвиняли его в тесных связях с силовиками (председатель Исламского комитета России Гейдар Джемаль даже утверждает, что погибший религиозный деятель «был осведомителем ФСБ»). Подобные обвинения звучали и при его жизни. Сам Якупов говорил: «То, что подобные обвинения выдвигают в отношении меня, понятно, это форма дискредитации, потому что то, что я говорю, для кого-то неприятно». При этом ему, как и другим традиционалистам, было свойственно признание особой роли российского государства для исламского сообщества: «…ислам не может без государства существовать. Так как у нас нет шариатского государства, федеральный центр должен исполнять эти функции».

В то же время со стороны чиновников в самом Татарстане отношение к нему было куда более сложным. В 2003 году Якупов отметил, что самыми «комфортными» для ваххабитов регионами Татарстана являются Набережные Челны, Альметьевск, юго-западные районы республики. А в 2004 году в интервью газете «Восточный экспресс» Якупов заявил: «На мой взгляд, одной из причин проникновения ваххабизма в Татарстан может быть коррумпированность чиновников. В частности, непонятно, какими принципами руководствуются чиновники, когда разрешают работу одного медресе, которое впоследствии оказывается ваххабитским, и не дают лицензию другому, которое курирует представитель традиционного мусульманского духовенства? … Удивительно, что поддержку этим нетрадиционным группам оказывают некоторые чиновники из районных администраций. Так, к примеру, в двух сельских районах республики на средства местных администраций прошел мусульманский летний лагерь, где преподавателями выступали представители нетрадиционного ислама». И незадолго до гибели Якупов в интервью газете «Известия» отмечал, что обеспокоен возрастающим влиянием последователей радикальных течений ислама на мусульман республики.

Видимо, эти процессы привели к принятию (судя по всему, на федеральном уровне) решения о необходимости замены Исхакова на более жесткого исламского лидера. В начале 2011 года муфтий ушел в отставку и вскоре уехал в Кувейт, где занял пост советника в министерстве юстиции и религии. Его преемником в апреле 2011 года стал Илдус Файзов, в прошлом бывший артистом в Казанском драматическом театре, получившим духовное образование в местном медресе и недолго проучившийся в Иордании и Катаре. Однако пребывание в арабских странах, похоже, лишь утвердило его в верности традиции – вернувшись в Татарстан, он стал имамом казанской мечети «Булгар», отвергавшим все нововведения. Также он руководил отделом пропаганды в Духовном управлении мусульман Татарстана.

Файзов начал проводить решительную кадровую политику, добившись смещения ряда религиозных деятелей, которых подозревали в симпатиях к ваххабизму (либо, по другой версии, к критичном отношении к традиционным формам религиозной деятельности). Иногда стремление муфтия установить контроль над процессами, происходившими в мусульманском сообществе, приводило к конфликтам. Например, когда один из сподвижников Файзова прибыл для проповеди в Высокогорский район, он столкнулся с резким противодействием со стороны местного влиятельного религиозного активиста Айрата Шакирова, известного также как «шейх Умар». Ранее Шакирову выносились предостережения со стороны республиканской прокуратуры за распространение экстремистской литературы и за проповеди радикального содержания.

Но самый громкий конфликт – хотя и несколько иного рода - произошел в Казани. В апреле нынешнего года он объявил об увольнении популярного имама находящейся в казанском Кремле мечети «Кул Шариф» Рамиля Юнусова, выпускника исламского университета в Медине. На место Юнусова муфтий назначил самого себя. В прошлом Юнусов возглавлял Совет улемов республики, исполнял обязанности первого заместителя муфтия Исхакова и считался одним из вероятных кандидатов на роль его преемника. Однако уволить столь влиятельного имама так и не удалось – его активно поддержали прихожане, в ситуацию вмешались власти Татарстана, не желавшие смуты, и муфтию Файзову пришлось дезавуировать собственное распоряжение.

В экономической политике муфтията также происходили быстрые изменения. В апреле 2012 года муфтий Фаизов заявил, что выделенная в нынешнем году Татарстану квота на 1,6 тысячи паломников в Мекку будет распределяться через ООО «Татарский деловой мир» («ТДМ», неофициальное название «ДУМ РТ Хадж»), на 100% принадлежащее управлению и возглавляемое работником муфтията, и «Хизмет тур». Таким образом, интересам компании «Идель Хадж» был нанесен сильный удар. Неофициально при этом давалось понять, что «Идель Хадж» не препятствовала саудовским религиозным деятелям вести среди татарстанских паломников ваххабистскую пропаганду, а новые организаторы будут занимать в этом вопросе жесткую позицию. В ответ группа паломников потребовала вернуть квоту «Идель Хадж», обвинив организаторов в повышении стоимости путевок на 30%. В «ТДМ» рост цен связывают с увеличением курса доллара и подчеркивают, что «нам важно, чтобы люди, уехавшие туда представителями ханафитского мазхаба, вернулись оттуда, не изменив своих религиозных взглядов на другие, опасные для сохранения мира в республике».

Пострадали и интересы организации «Вакф» Мурата Галеева, контролирующего халяльное кафе «Азу» (принадлежит ООО «Шифа», одним из учредителей которого был муфтий Исхаков), по поводу которого между ним и новым руководством ДУМ возник судебный спор. Юристы муфтия Файзова заявили, что условия соглашения между ДУМ и кафе-арендатором были явно невыгодными, и в последнее время арендная плата составляла 20 рублей за квадратный метр, притом, что ДУМ за свой счет обеспечивал кафе коммунальными услугами. Недовольный Галеев заявил, что действующий муфтият республики «не просто не помогает», но и «препятствует» благотворительным и социальным проектам, которыми занимается его «Вакф». Он попытался зарегистрировать альтернативную ДУМ общественную организацию «Вакф Республики Татарстан», но встретился с негативным отношением со стороны республиканских властей, которые отрицали свое вмешательство в конфликт. В конце концов, Галеев отозвал заявку на регистрацию.

В своей деятельности Файзов опирался на поддержку Якупова, который несколько отошел в тень, став начальником учебного отдела ДУМ. Однако ресурс этого влиятельного религиозного деятеля, поддерживавшего позитивные отношения с государством, отличавшегося образованностью (получил диплом инженера и степень кандидата исторических наук) и имевшего большой опыт организации издательских и образовательных проектов, была необходима муфтию. Тем более, что авторитет Файзова, как показал конфликт вокруг мечети «Кул Шариф», носит ограниченный характер.

Преступление и последствия

Вскоре после убийства Якупова и покушения на Файзова были задержаны несколько человек. Пятеро из них пользуются известностью в мусульманском сообществе Татарстана. Это уже упомянутые выше Рустем Гатауллин из «Идель Хадж», Мурат Галеев из «Вакфа» и Айрат Шакиров («шейх Умар»). Четвертый задержанный - Марат Кудакаев – ранее был начальником отдела ДУМ по связям с силовыми структурами и был уволен после прихода Файзова на должность муфтия. Сейчас он занимается строительным бизнесом. Примечательно, что более десяти лет назад он недолго был имамом в мечети Ханты-Мансийска, но там «не прижился» - как утверждают, из-за неприятия местных традиционных ритуалов. Пятый задержанный - житель Лаишевского района республики Азат Гайнутдинов - бизнесмен, нередко выступавший меценатом и попечителем, выделяя спонсорскую помощь мечетям в разных районах республики. Наконец, среди задержанных оказался малоизвестный гражданин Узбекистана Абдуназим Атабоев, который, по версии следствия, незадолго до взрыва автомобиля муфтия двигался следом за ним в автомобиле, а непосредственно после случившегося скрылся с места происшествия. В субботу Галеев, Шакиров, Кудакаев и Атабоев были арестованы, а Гайнутдинов освобожден из-под стражи. Что касается Гатауллина, то суд Казани отложил на 72 часа заседание для предъявления ему дополнительных обвинений и оставил на это время его под стражей. Затем последовали новые задержания, в том числе чемпиона Татарстана по тяжелой атлетике Артема Калашова, который женился на мусульманке и принял ислам.

Таким образом, выстраивается комбинированная версия – экстремизм и в сочетании с ущемленными финансовыми интересами. «Чистая» экономическая версия не проходит из-за того, что первой жертвой стал Якупов, не имевший отношения к связанному с ДУМ бизнесу, зато бывший «на переднем краю» идеологических конфликтов. В то же время республиканской элите, похоже, нет единого мнения по поводу того, причастны ли арестованные к совершенным преступлениям. Так, экс-мэр Казани, бывший полпред президента в Дальневосточном федеральном округе и почетный президент ФК «Рубин» Камиль Исхаков заявил: «Я всегда доверяю окончательным результатам. Но по поводу арестованных не знаю… Не поспешили ли с арестами этих людей… Вариантов очень много».

В любом случае, события в Татарстане показывают, что во внешне относительно спокойном мусульманском сообществе России за пределами Северного Кавказа существует эффект «подземного пожара», который в данном случае вырвался наружу – и это реальность, вне зависимости от того, виновны ли конкретные арестованные в данных преступлениях. В этих условиях у государства нет эффективной стратегии действий в данной сфере, что усугубляет и без того непростую ситуацию. Покушения в Казани могут дать аргументы сторонникам жесткой линии в отношении не только экстремистов (с которыми борются во всех странах), но и любых оппонентов «традиционалистов», что может вылиться в новые запреты книг и иные ограничительные меры. Но такой подход способен лишь стимулировать повышение градуса радикализма.

Алексей Макаркин – первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати