10.08.2012 | Алексей Портанский

Путин и «мягкая сила»

В начале июля этого года на очередной проводимой раз в два года встрече президента с дипкорпусом Владимир Путин призвал собравшихся наращивать и активнее использовать в дипломатии ресурс «мягкой силы». Между тем на днях авторитетная исследовательская компания Pew Research Center обнародовала сведения, согласно которым имидж России в мире, особенно в странах Запада, в 2012 году существенно ухудшился. Это обстоятельство, независимо от воли первого лица в государстве, крайне затрудняет использование нашими представителями этой самой «мягкой силы», если не сказать сводит ее ресурс на нет. Становится непонятным, зачем Путину понадобилось рассуждать о «мягкой силе», если в действительности Россия похвастаться ею сейчас никак не может. Возможно, нынешний российский лидер вкладывает в это понятие какой-то свой собственный смысл.

«Мягкая сила» - это способность добиваться от других желаемого, не принуждая их, а привлекая. Именно так объяснил это выражение профессор Гарвардского университета Джозеф Най, один из виднейших американских специалистов в области международных отношений, опубликовавший в 2004 г. книгу под таким названием – Soft power. Как же проявляется «мягкая сила» на практике?

Когда во времена «холодной войны» люди за «железным занавесом» слушали радио «Свободная Европа» и «Голос Америки», когда китайские студенты в конце 1980-х сооружали модель статуи Свободы на площади Тяньаньмэнь во время массовых протестов, когда освобожденные в 2001 году афганцы попросили немедленно предоставить им экземпляр Билля о правах – это и было не чем иным, как проявлением «мягкой силы». В данном случае, понятно, речь идет о проявлении американской «мягкой силы». Разумеется, у США были периоды, когда они растрачивали этот ресурс. Война во Вьетнаме 40 лет назад и недавняя операция в Ираке – красноречивые тому подтверждения. А как с «мягкой силой» у нас?

Максимальным потенциалом «мягкой силы» обладал Советский Союз в 1945 г. в результате победы в Великой Отечественной войне и наибольшего по сравнению с союзниками вклада, внесенного в общую победу во Второй мировой войне. Увеличению этого потенциала, несомненно, способствовали запуск первого искусственного спутника Земли в 1957 г. и полет Гагарина в космос в 1961г. Но, к сожалению, в послевоенный период происходили и события обратного значения. Подавление Будапештского восстания в 1956 г., ввод войск в Чехословакию летом 1968 г., начало афганской кампании в 1979 г. – все это понизило наш потенциал «мягкой силы» до минимума за всю историю СССР.

Политика «разрядки» и «новое мышление» эпохи Горбачева, программа демократических реформ правительства Ельцина, вступление России в члены Совета Европы, расширение «семерки» до «восьмерки» за счет России вновь стали способствовать накоплению страной потенциала «мягкой силы».

Негативный перелом настал в 2003 г. с разгромом и экспроприацией «Юкоса». Последствия этого события ощущаются до сих пор и не только в результате предъявляемых Москве из-за рубежа судебных исков. Гораздо более серьезными выглядят внутренние проблемы, выражающиеся в непрекращающемся административном давлении на бизнес и прогрессирующей коррупцией, с которыми, похоже, уже не может справиться сама власть.

Дело Магнитского, усилившееся в последнее время подавление властью протестных настроений, принятие антидемократических законов о митингах, об НКО, обыски и аресты оппозиционеров и в довершении всего разросшийся до планетарных масштабов скандал вокруг панк-группы Pussy Riot – все это и привело в конечном итоге к тем серьезным имиджевым потерям страны, о которых было сказано в самом начале. Говорить в этих условиях о задействовании ресурса «мягкой силы» вряд ли уместно – этого ресурса сейчас просто не осталось. Что же тогда имеет в виду В.В.Путин, призывая работников дипломатического фронта как раз к использованию данного ресурса?

С точки зрения Кремля, Запад в последние годы активно использует «мягкую силу» путем продвижения своих ценностей через социальные сети. Этому, согласно кремлевской логике, необходимо противопоставить нашу контрпропаганду. Вопрос – каково должно быть содержание этой контрпропаганды и на что она будет опираться. Но на этот вопрос ответа не дается. Не секрет, что в последние лет десять на улучшение имиджа России за рубежом были истрачены огромные государственные средства. Результат, как видим, не просто нулевой, а негативный – имидж страны упал, а следовательно, и неоткуда взяться «мягкой силе».

Это, разумеется, не приговор стране и ее народу, силы которого, как показала история, поистине неисчерпаемы. Россия вполне способна вновь обрести свою «мягкую силу», но случится это, видимо, не сегодня.

Алексей Портанский – профессор факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ

Версия для печати