31.08.2012 | Александр Караваев

Баку-Тегеран: светский режим противостоит теократии

Саммит Движения неприсоединения, открывшийся в иранской столице, останется в памяти как наиболее конфронтационное международное мероприятие последних лет. Практически по всему азимуту Иран накопил массу трудностей, которые усугубили и без того острейшую степень напряженности в отношении с Западом. Поэтому большая часть делегаций саммита, а там представители 120 государств, возглавляются только на уровне глав МИД (предварительно ожидалось 80 министров и 24 президента). В частности делегация России заявлена лишь на уровне посла по особым поручениям Константина Шувалова, представляющим Россию в Организации экономического сотрудничества…

Путин мог бы использовать этот саммит для укрепления позиций Москвы в странах «третьего мира». Однако иск Тегерана в Женевский третейский суд с требованием выполнить договор поставки зенитных комплексов С-300 или заплатить колоссальную компенсацию не создал благоприятного фона для более высокого присутствия России на саммите. Таким образом, множество разнокалиберных проблем накрытых куполом кризиса вокруг иранской ядерной программы резко сузил в Тегеране круг гостей и самих лидеров государств-членов организации на ключевых встречах 30-31 августа.

Серьезные усилия Тегеран приложил к визиту на саммит президента Ильхама Алиева. Азербайджан, пожалуй, единственная страна для Ирана, отношения с которой прямо влияют на стабильность внутренней ситуации. Численность этнических азербайджанцев в Иране по усредненным оценкам составляет более 15 млн. человек, по другим данным до 30% населения (функционируют азербайджанские школы, культурные центры). Ряд влиятельных представителей шиитского духовенства и масса иранских чиновников являются азербайджанцами, включая Верховного руководителя аятоллу Али Хаменеи и главного оппозиционера, Мир Мусави, в годы ирано-иракской войны возглавлявшего правительство Исламской республики. Однако азербайджано-иранские отношения не отличались простотой все годы современной независимости Азербайджана, а теперь они уже переживают системный кризис. Алиев в итоге уклонился от поездки на саммит, хотя мог использовать его как удобную трибуну, учитывая, что Азербайджан новичок в Движении неприсоединения.

Мотивы, способствующие росту азербайджано-иранских трений, имеют множество исторических и даже онтологических (мировоззренческих) уровней.

Правящая исламская элита полагала, что постсоветский Азербайджан должен как минимум быть дружеским сателлитом Ирана, а при более удачном раскладе пойти по пути исламского государства. Действительно, это мог быть один из вероятных сценариев развития Азербайджана, учитывая этническую близость и общность символико-догматических постулатов шиизма, укорененных в обществах двух стран. Однако реальность оказалась сложнее, азербайджанская интеллигенция воспитанная советской модернизацией, естественно вдохновлялась прозападными идеями. Поэтому пример светской Турции оказался более притягательным (первый опыт независимости Азербайджана 1918-1920 годов также опирался на пантюркистское возрождение, в свою очередь ставшее фундаментом постсоветской идеологии модернизации). В результате второй по счету и первый из демократически избранных президентов Абульфаз Эльчибей заявил о принципиальной ориентации на турецкую модель демократии и о западных внешнеполитических симпатиях (среди прочего он положительно оценивал Израиль). При этом Иран, для Эльчибея это фундаменталистский режим, угнетающий южных азербайджанцев. Конечно, такая политика, далеко не то, что ожидали в начале 1990-х услышать в Тегеране.

Есть и более глубокая историческая причина недоверия. Тегеран опасается сепаратистских настроений в северо-западных провинциях, преимущественно населенных этническими азербайджанцами. В годы Второй мировой войны Сталин успел разыграть эту карту. В 1941 году в приграничные с Азербайджаном административные области Ирана (современные провинции Ардебиль, Восточный Азербайджан, Западный Азербайджан, Зенджан) была введена 47-я армия. Усилиями советских политтехнологов 26 ноября 1945 года состоялись выборы в Национальный Меджлис Южного Азербайджана, новый подконтрольный Москве законодательный орган. Затем, быстро формируется правительство, возникает своя армия (на базе частей 77-й дивизии), азербайджанский язык объявляется государственным. Правительство успело выпустить собственные деньги, установило контроль над банками и ввело государственную систему торговли.

Естественно, что подобный государство-генезис на территории Ирана не мог состояться без активной поддержки местного населения. Однако попытка Москвы превратить Иранский Азербайджан в государство-сателлита (или даже присоединить к СССР) потерпела неудачу. Под давлением США и Великобритании глобальный геополитический раздел провел здесь иные демаркационные линии, Москва была вынуждена вывести свои войска. Шахское правительство в Тегеране сначала объявило о признании автономии Южного Азербайджана, но в то же время сконцентрировало войска на севере страны. В ноябре 1946 года в Иранский Азербайджан и иранский Курдистан была введена иранская армия под предлогом обеспечения свободы выборов в Меджлис. По провинциям прокатилась волна жестких репрессий (хотя лидеры и часть чиновников Южного Азербайджана успели бежать в СССР). В итоге день «освобождения» южного Азербайджана был объявлен в Иране национальным праздником.

Симптоматично, что в 2006 году, когда этим событиям исполнилось 60 лет, в Тебризе и ряде других городов вспыхнули масштабные азербайджанские демонстрации, формально вызванные публикацией неприемлемой карикатуры в одной из центральных газет страны. В городах Тебризе, Зенджане, Урмии, Хое в акциях протеста приняли участие от 50 до 200 тыс. человек. Опасаясь расширения волнений, Тегеран также жестко подавил эти выступления: до 12 тысяч были арестованы. Источником дестабилизации традиционно назвали США (лидер Движения национального пробуждения Южного Азербайджана Махмудали Чехраганлы, в свое время бывший депутатом Меджлиса Исламской Республики от Тебриза, нашел убежище в США).

Нужно отметить, что данные события произошли в начальный период правления президента Ахмадинежада, спустя девять месяцев после его выборов. И это также наложило определенный негативный отпечаток на последующий характер ирано-азербайджанских отношений.

Динамика информационных войн между СМИ Ирана и Азербайджана стала нарастать. Азербайджанские политики и публицисты были озабочены преследованием общественных организаций иранских азербайджанцев, их информационных изданий. Представители официального Тегерана и провластные публицисты в адрес Баку отпускали обвинения, что с территории Азербайджана стимулируются политические активисты, усиливающие сепаратистские настроения в Иране. Достаточно быстро, «миролюбивая пропаганда» иранских мулл придала Азербайджану характерные черты образа врага, «пособника» Запада.

Тегеран в этих информационных войнах, в принципе, выглядит более сильной и подготовленной стороной, с большим арсеналом средств. Иранские телеканалы и радиостанции, транслирующие сигнал на территорию Азербайджана поддерживают постоянный пропагандистский градус против Баку. В свою очередь официальный Баку лишь периодически отвечает на наиболее сильные антиазербайджанские выпады. В Баку существует разница мнений о том, как именно следует реагировать. К примеру, ряд депутатов Милли Меджлиса предлагает активнее поддержать азербайджанские движения. В феврале этого года, после громкого скандала с разоблачением экстремистского подполья (о чем ниже) в парламенте прозвучало предложение переименовать Азербайджан в «Северный Азербайджан», с намеком на возможный будущий пересмотр азербайджано-иранских границ. Однако другая группа политиков, судя по дебатам в СМИ, была далеко не восторге от этой идеи. Совсем недавно, азербайджанский МИД прокомментировал письмо конгрессмена Дана Рорабахера на имя госсекретаря Хиллари Клинтон относительно необходимости поддержки борьбы за независимость Южного Азербайджана. В заявлении Баку указывалось на приоритет суверенитета и территориального единства, недопустимости пересмотра границ соседей…

Если вынести за скобки стратегию американских неоконсерваторов в отношении Ирана, и того, как выглядит Азербайджан в этих построениях, нужно признать - Иран имеет потенциально куда больше способов давления на Баку в реальной плоскости, чем может на дистанции нейтрализовать Вашингтон. Благодаря отмене визовых ограничений иранская экономика очень серьезно влияет на азербайджанскую в приграничных регионах, значительная часть потребительского рынка Азербайджана замыкается именно на Иран (товарооборот колеблется в пределах $500 млн. в год). Тегеран контролирует транспортный и газовый транзит в автономию Нахичеван.

Действия спецслужб находятся в тени, поэтому нет действительно объективной информации относительно реальной степени давления спецслужб Запада на Иран через территорию Азербайджана (официально известно, что ведется сбор радиоэлектронной информации через сеть РЛС поставленных США, также существуют тактические сценарии использования территории Азербайджана для атак на Иран). Весной, соответствующей нотой МИД Тегеран обвинил Баку в пособничестве «Моссад»: исполнители убийства иранских физиков-ядерщиков по версии Тегерана уходили через Азербайджан.

Однако есть другая, наглядная сторона медали. Длительное и целенаправленное влияние миссионерских исламских организаций из Ирана на Азербайджан заметно не вооруженным глазом, причем не только в мечетях. Многократно по этим каналам Баку пресекал террористические угрозы. Последний громкий скандал случился в феврале 2012 года, когда Баку объявил о раскрытии террористической группы в Азербайджане (арестовано 22 человека), созданной сотрудниками иранского «Корпуса стражей исламской революции» и специалистами из «Хезболлы». Согласно результатам следствия группа готовила теракты против иностранных граждан в период проведения «Евровидения», планировала атаку кортежа Алиева. Ранее публиковались сведения о другой группе, готовившей теракты против израильского посольства в Баку в 2008 году и в 2011 году. Война спецслужб достигла в Азербайджане крупного размаха.

Пиком еще более крупного обострения отношений стало задержание в Тебризе двух граждан Азербайджана, Фарида Гусейна и Шахрияра Гаджизаде, оба литераторы и прибыли на поэтический конкурс. Их арестовали в начале мая. Три месяца им не предъявляли обвинения. Восьмого августа состоялся суд, в ходе которого им также не объявили, по каким конкретно статьям они обвиняются. МИД Азербайджана предъявил Ирану несколько официальных нот с требованием внести ясность в ситуацию. Если бы задержание строилось на шпионской интриге, для последующего обмена на задержанных в Азербайджане, то, вероятно, обмен бы уже состоялся. Однако Тегерану чего-то не хватает для завершения этой комбинации. Интрига зависла…

Одним словом, трения между Баку и Тегераном носят принципиальный и системный характер. Тегеран не устраивают усиливающиеся позиции Азербайджана и ставка Баку на развитие отношений с Западом. В публичной сфере эта ситуация в какой-то степени зеркально напоминает державно-патриотическую риторику ряда российских политиков об отношениях России со странами СНГ. Только здесь роль «большого брата» играет не буржуазно-олигархическая Россия, а исламская теократия, обвиняющая соседей в проамериканизме, марионеточности и прочих недостатках суверенитета небольших государств. Если из уст московских политиков это выглядит риторикой, то из уст иранских функционеров это звучит как приговор. В свою очередь в адрес Ирана устремлены обвинения в неоперсидском империализме. И окончания этой линии пока не намечается.

Радикальные группы власти в Иране, видимо, не планирует снижать давление на Азербайджан. Однако за месяц до саммита Движения неприсоединения Тегеран попытался модифицировать степень использования пропаганды и другого воздействия на Азербайджан, опасаясь окончательно «перегнуть палку». В Баку прибывает заместитель главы МИД Ирана Сейед Аракчи. Пытаясь ослабить затянувшиеся узлы, он отметил, что «Иран придает большое значение отношениям с Азербайджаном, официальный Тегеран с уважением относится к независимости, суверенитету и территориальной целостности Азербайджана». Кроме того, Тегеран на днях заменит посла Ирана в Азербайджане и временного поверенного в делах Ирана в Азербайджане (Мохсен Аин, новый глава дипмиссии Ирана в Азербайджане ранее был начальником департамента по делам Афганистана МИД ИРИ). Будет интересно сравнить насколько изменится тональность заявлений и комментариев иранского посольства в Баку, играющего существенную роль в информационной войне.

Понятно, почему накануне саммита Тегеран меняет тактику в отношении с Азербайджаном. Но ситуация вряд ли изменится кардинально. Дело даже не в том, что противоречия накапливались годы. Свойства теократического режима таковы, что Иран не собирается изменять парадигму осажденной крепости, и будет придерживаться максимализма пока у режима остаются возможности проводить избранную стратегию диалога: «только мы всегда правы».

В результате, Ильхам Алиев оказался в непростом положении. Азербайджан может проводить ответные акции по линии пропаганды, но это приведет к очередному, еще большему витку обострения. Кроме того, официальный Баку в отличие от официального Тегерана не ставит задачи изменить политический режим у соседей. Скорее актуальны вопросы самообороны в широком смысле. Но арсенал механизмов иранской политики Баку ограничен не только зависимостью от иранского транзита в нахчыванскую автономию, существуют опасения еще большего разворота Тегерана в сторону Еревана. Поэтому Баку пытается минимизировать свою собственную реакцию на иранские демарши. Тегеран это понимает и пользуется. В частности саммит Движения неприсоединения был очень привлекательным мероприятием для Баку, учитывая, что это была бы премьера Азербайджана в этой организации и отличной трибуной для президента Алиева. Но начало оказалось несколько смазанным. Уклонение Алиева от саммита, в Баку теперь трактуют как солидарность Азербайджана с группой стран более влиятельного западного «большинства». Мотив такой трактовки ожидаем, но скорее излишен, учитывая количество отказников. Согласие Алиева на саммит оказалась бы ослаблением позиций перед лицом иранского давления, признанием успеха тегеранских сценариев.

В стратегическом плане, Азербайджан стремится сохранить светский характер государства, поэтому необходимость наращивания сил для противодействия иранской разведки и пропаганды очевидна. Собственно это наследие еще советской эпохи, когда экономические отношения Ирана и СССР строились также поверх конфликтной идеологии (иранская теократия воспринимала коммунизм как проявление оси онтологического Зла). Однако теперь постсоветский Азербайджан наедине со своими иранскими проблемами. Баку, конечно, может получить поддержку по ряду проблем и в Москве, и в Тель-Авиве, и конечно в Вашингтоне. Но с тем же успехом может быть втянут в чужую масштабную игру. Концептуальные мировоззренческие разногласия между теократическим и светским режимом двух родственных государств усиливаются ожиданиями того, что Азербайджан могут использовать плацдармом для различных опасных акций против опасного теократического режима. Однако в решениях, когда одно зло заменяют другим, возникшие проблемы могут оказаться еще труднее.

Александр Караваев – зам.гендиректора ИАЦ МГУ

Версия для печати