26.09.2012 | Сергей Минасян

Карабахский конфликт: внутриполитическое измерение

21 сентября 2012 г., в 21-ю годовщину Дня независимости Армении ее первый президент и лидер ведущей оппозиционной силы страны - Армянского общенационального конгресса Левон Тер-Петросян встретился со своими сторонниками и выступил с традиционным обращением. Многие в Армении с нетерпением ждали этого выступления, вспоминая аналогичное событие пятилетней давности. 21 сентября 2007 г. Тер-Петросян, после десятилетия почти полного политического молчания, выступил в кругу соратников, что стало началом его стремительной предвыборной кампании в рамках президентских выборов февраля 2008 г…

Однако политическая ситуация сентября 2012 г. существенно отличается от ситуации сентября 2007-го. У первого президента сейчас существенные проблемы с популярностью, и как результат, в этот раз Левон Тер-Петросян, обладающий колоссальным политическим опытом и чутьем, не сделал четкого заявления о своем возможном участии в выборах, решив подождать дальнейшего развития политических событий. Одной из причин этого является то, что снизилась актуальность одной из основных политических тем, использование которой в политической борьбе (наряду с критикой социальных проблем) являлась наиболее чувствительным ресурсом, как Левона Тер-Петросяна, так и многих других оппозиционных политиков Армении. Речь идет о карабахском конфликте, а вернее – его факторе во внутриполитическом дискурсе Армении.

Широко распространено мнение, что внешняя политика является продолжением внутренней. Однако обратное утверждение также справедливо – внутренняя политика вытекает из внешнеполитической деятельности. Уже два десятилетия карабахский конфликт влияет на внутреннее развитие постсоветской Армении, в то же время обстановка в самой стране существенно сказывается на подходах Еревана в урегулировании конфликта. Возникает вопрос, каковы масштабы влияния конфликта на армянскую политику, политический дискурс и процесс формирования элит, и насколько внутренняя политика Армении и общественные настроения сказываются на позициях страны в региональной политике и в переговорном процессе?

Значительную часть современной политической элиты Армении составляют бывшие активисты карабахского движения, бывшие комбатанты или же просто выходцы из Нагорного Карабаха и бывших армянонаселенных регионов Советского Азербайджана. Гипертрофированное влияние карабахской проблемы на политику и развитие Армении наиболее наглядно иллюстрирует карьера всех трех президентов независимой Армении: Левона Тер-Петросяна, Роберта Кочаряна и Сержа Саргсяна. Все они играли важнейшую роль в карабахском движении.

Влияние деятелей карабахского движения и бывших комбатантов в политической и экономической жизни Армении достигло пика в последние годы президентства Левона Тер-Петросяна. Оно стало снижаться лишь после прихода к власти Роберта Кочаряна, хотя сам он родом из Нагорного Карабаха. Хотя это кажется нелогичным, но это не так. Будучи выходцем из Карабаха, Кочарян не получал достаточной поддержки в Ереване и нуждался в инкорпорации влиятельных местных акторов в бюрократическую и экономическую элиту в столице и в регионах. С этого периода политическая система Армении существенно демилитаризировалась: на большинстве постов бывшие комбатанты были заменены новым поколением бюрократов.

Таким образом, «карабахский фактор» стал постепенно терять приоритетность в политической картине Армении. Армянское общество и элиты стали обращать существенное меньше внимания борьбе за Нагорный Карабах, поскольку в общественном восприятии Нагорный Карабах и так уже «принадлежит» Армении. В частности, власти не могут мобилизовать протестный электорат во имя защиты того, что страна уже имеет, т.к. армянская общественность эти призывы воспринимает как неактуальные.

В то же время, хотя карабахский конфликт теряет свою актуальность во внутриполитической жизни Армении, тем не менее, никакая иная политическая проблема столь не инструментализирована всеми политическими акторами Армении, как оппозиционными, так и провластными. В зависимости от политических обстоятельств, власти могут придерживаться жесткой линии в конфликтном урегулировании, подвергаясь критике со стороны оппозиции, или же наоборот, попытки властей демонстрировать гибкость будут оцениваться как «предательство». Можно даже сказать, что в армянском обществе существует почти полный консенсус относительно общего видения перспектив для Нагорного Карабаха. Очень мало чего зависит от персональных взглядов политических лидеров. Более того, как четко показали еще события 1990-х гг., Ереван не может принимать полностью самостоятельные решения в конфликтном урегулировании. Нагорный Карабах остается важнейшим политическим актором со своими собственными подходами, неоднократно отвергая предложенные посредниками предложения, принятые ранее Арменией.

Соответственно, маловероятно, что армянская политика относительно Нагорного Карабаха может измениться в результате модификации внутриполитического баланса. Было бы преувеличением утверждать о каком-либо серьезном расколе в армянской политической элите по этому вопросу. В случае с Нагорным Карабахом в ней нет разделения ни на «голубей», ни на «ястребов». К примеру, в ходе своего выступления 21-го сентября 2012 г. первый президент и лидер оппозиции Левон Тер-Петросян, неоднократно открыто и жестко критикующий своих политических оппонентов, в этот раз буквально открытым текстом заявил, что если бы даже нынешние армянские власти сделали максимум возможного в вопросе урегулирования карабахского конфликта, этого было бы мало для достижения успеха, и вины действующих властей в этом нет.

В последние несколько лет заметно лишь упрочнение статус-кво в конфликте, особенно по результатам российско-грузинской войны 2008 г. и безуспешных саммитов президентов Армении и Азербайджана, прошедших в России в июне 2011 г. и в январе 2012 г. Последние раунды переговоров свелись лишь к усилиям по снижению напряженности на линии соприкосновения сторон, без попыток реального продвижения, основанного на взаимных компромиссах и уступках. Это также снизило остроту карабахского конфликта и его влияние на внутриполитический дискурс в Армении. Даже скандальная история с экстрадицией из Венгрии в Азербайджан и последующее помилование Ильхамом Алиевым пожизненно осужденного убийцы с топором Рамиля Сафарова, вызвавшее гнев и возмущение в армянском обществе и соответствующую негативную реакцию международного сообщества, всего лишь на небольшой период вновь подстегнула интерес внутри Армении к карабахскому конфликту. Тем более, что и элиты и общественность четко понимали, что после истории Сафаровым ситуация закрепления статус-кво и невозможность видимых перемен в переговорном процессе сейчас более реальны, чем когда либо как минимум за все предыдущее десятилетие.

Последнее важное публичное политическое событие в Армении этого года – парламентские выборы в мае, стало очередным наглядным примером того, как «карабахский фактор» потерял свое место во внутриполитическом дискурсе. Мониторинг политических платформ и предвыборных заявлений показал, что подавляющее большинство различий между ними касались социально-экономической ситуации, прав человека, демократизации и оценки эффективности государственного строительства. В то время как в вопросах внешней политики и безопасности, особенно касающихся карабахского конфликта, наблюдались лишь несущественные тактические разногласия.

Вполне возможно, что снижение значимости и чувствительности «карабахского фактора» во внутренней политике стало одной из причин решения Роберта Кочаряна, ставшего президентом благодаря своей роли в карабахском движении, воздержаться от открытого возвращения в политическую борьбу. Хотя, как утверждается, он поддерживает показавшую второй результат на выборах партию «Процветающая Армения», Кочарян пока еще так и не вовлекся активно и открыто ни в избирательную кампанию, ни в последующие неудачные переговоры о вступлении «Процветающей Армении» в правящую коалицию. Консолидация политических сил вокруг карабахского конфликта уже не может перевесить другие, более актуальные проблемы в политической повестке дня в Армении.

Таким образом, карабахский конфликт демонстрирует ряд интересных особенностей внутриполитического измерения Армении. Как наиболее важная внешнеполитическая проблема Армении, конфликт является эффективным инструментом внутриполитических спекуляций. В то же время, нет особой разницы в подходах различных политических игроков относительно общих контуров политики относительно Карабаха, даже если это публично не демонстрируется ни правящей коалицией, ни оппозицией. Причина данного внутреннего консенсуса, возможно, связана с генезисом современных политических элит Армении, в основном возникших во время войны в Нагорном Карабахе. Армянские элиты не могут ни «убежать» от своего прошлого, ни игнорировать этот фактор в переговорах с Азербайджаном. Внешнее давление (как со стороны Азербайджана, так и вовлеченных внешних акторов) не способно преодолеть внутреннее сопротивление попыткам изменения статус-кво. Внутриполитическое измерение карабахской проблемы не только ограничивает политику Армении в конфликте, но и одновременно ужесточает ее, т.к. она основывается на фактическом консенсусе всех политических сил страны.

Сергей Минасян - к.и.н., руководитель департамента политических исследований Института Кавказа ( Ереван, Армения)

Версия для печати