30.10.2012 | Алексей Макаркин

Выборы в КСО и перспективы протестного движения

Создание Координационного совета оппозиции (КСО) вызвало крайне разноречивые оценки со стороны участников протестного движения. Однако большинство политических сил, участвующих в протесте, все же, несмотря на все разногласия и протесты, приняли участие в избирательной кампании.

Проект создания КСО появился после разгона демонстрации 6 мая и оформился в июне, когда оппозиционеры организовали второй «Марш миллионов». В течение лета шла техническая подготовка к проведению голосования, а в сентябре-октябре состоялась избирательная кампания, завершившаяся выборами 20-22 октября.

Многочисленные сомнения

Можно было привести множество аргументов «против» создания КСО.

В частности, для части оппозиционеров дискомфортным был сам фактор конкуренции, который угрожал единству, достигнутому на «карнавальных» митингах на Болотной площади и проспекте Сахарова в декабре 2011 года. Любая избирательная кампания, проводимая в соответствие с демократическими принципами, неизбежно ведет к разделениям и конфликтам, крайне сложно воспринимаемыми людьми, воспринимающими протест как общее дело и участвующими в нем на сильном эмоциональном подъеме. Гражданское действие заменяется политическим процессом – и не все в оппозиции оказались к этому готовы.

Еще одним немаловажным фактором был вопрос о том, стоит ли концентрировать внимание на выборах в КСО или же необходимо сделать приоритетом участие в избирательных кампаниях разных уровней, проходивших в октябре. Сторонники ставки на региональные выборы возобладали в РПР-ПАРНАС, где против участия в выборах в КСО выступили двое из трех лидеров партии – Владимир Рыжков и Михаил Касьянов. Третий лидер, Борис Немцов, а также Илья Яшин участвовали в выборах и вошли в состав КСО в индивидуальном качестве. Заранее было ясно, что от участия в избирательной кампании откажутся партии «системной оппозиции», представленной в Думе – КПРФ и «Справедливой России».

Таким образом, «электоральная» и «уличная» оппозиция являются совершенно разными «общностями», чрезвычайно мало влияющими друг на друга. Первая не участвует в выборах в КСО, тогда как вторая практически игнорирует региональные избирательные кампании, не видя перспектив. Некоторые исключения (деятельность Ильи Пономарева, Геннадия и Дмитрия Гудковых, которым все менее комфортно в «эсеровской» партии, участие Евгении Чириковой в химкинских выборах) только подтверждают правило.

Часть политических сил изначально прогнозировали превосходство на выборах в КСО представителей либерально-демократических сил (среди которых, впрочем, нет единства). Большинство участников Второго форума левых сил проголосовали против участия в избирательной кампании в орган, в котором доминировали бы идеологически чуждые им либералы. В результате среди кандидатов не были ни Виктора Тюлькина (лидера партии «РОТ Фронт»), ни Виктора Анпилова, ни Бориса Кагарлицкого. Впрочем, часть левых (Сергей Удальцов, Олег Шеин, Елена Лукьянова, Илья Пономарев и др.) приняли участие в избирательной кампании. Однако такая позиция была обусловлена усложнением системы формирования КСО – в результате 30 членов этого органа избирались по так называемому «общегражданскому списку», и еще 15 – по трем куриям, либеральной, левой и националистической (таким образом, подобный подход был выгоден еще и националистам).

Однако разногласия в рядах левых от этого не прекратились – они были недовольны, что выборы проходили в значительной степени в Интернете, что, по их мнению, уменьшало количество потенциальных избирателей левых сил (из числа представителей старшего поколения, не владеющих компьютером). Илья Пономарев изначально предлагал вариант, при котором выборы в КСО проводились бы на пропорциональной основе (избиратели могли бы проголосовать только за один из конкурирующих списков). Этот вариант был отвергнут, но Пономарев все же принял участие в кампании, но перед самым голосованием объявил о снятии своей кандидатуры, призвав при этом активистов прийти на выборы и проголосовать преимущественно за левых кандидатов. Удалить его фамилию из списка уже было невозможно, но в результате он все равно не прошел в совет.

Тема соперничества различных идеологических течений была тесно связана с другой, наверное, еще более значимой. В ходе кампании возникли противоречия между «раскрученными» кандидатами и их менее известными, но активно участвовавшими в протестном движении, конкурентами. Возникали вопросы о равенстве возможностей соперников, некоторые из которых являлись известными журналистами или блогерами, и могли использовать находящиеся в их распоряжении информационные ресурсы для ведения агитации (некоторые участники выборов обвиняли в этом Алексея Навального). Для того, чтобы минимизировать эффект этой проблемы, были предприняты серьезные усилия – кандидаты участвовали в дебатах, транслировавшихся на телеканале «Дождь», и в конкурсе политических эссе. Однако и здесь возникли вопросы – не все участники выборов были согласны с форматом проведения дебатов, а многие избиратели все равно голосовали прежде всего за давно известных им кандидатов.

И, наконец, серьезным вызовом стала представительность выборов. Опасения вмешательства в ход голосования посредством ботов (фальшивых участников) обусловили необходимость разработки сложной схемы, включавшей в себя регистрацию (через Интернет или непосредственно на одном из созданных оппозицией избирательных участков) и верификацию (подтверждение регистрации путем личного прихода на участок, банковского перевода на определенную сумму или присылки фотографии с паспортом в руке). В результате, по официальным данным созданного оппозицией Центрального выборного комитета, 170 012 избирателей были зарегистрированы, из них лишь 97 727 верифицированы и 81 801 проголосовали (при этом из голосовавших лишь около 35% были москвичами). Менее ста тысяч участников выборов мало напоминают те миллионы, к которым апеллируют оппозиционеры.

Аргументы «за» выборы

И все же, несмотря на всю серьезность сомнений, аргументы в пользу проведения выборов выглядели более весомыми. Одной из главных проблем оппозиции, начиная с декабря, была легитимность. Оргкомитет митингов не был никем избран, а сложился импровизированно из числа участников оппозиции, которым было интересно заниматься политической деятельностью (так из их числа быстро выбыли Борис Акунин и Леонид Парфенов, которые вполне закономерно не вошли в число кандидатов на выборах в КСО). Аргумент о нелегитимности руководства оппозиции нередко звучал как от сторонников власти (как мотивировка отказа от диалога со своими оппонентами), так и от самих участников протестных акций.

Политизация протеста и прекращение «карнавала» носили объективный характер. В условиях, когда противостояние с властью приобретает затяжной и напряженный (аресты по «делу 6 мая», уголовные дела против отдельных деятелей оппозиции, включая Навального) характер, гражданская активность все более дополняется политической. Протест разделяется на группы, наиболее «продвинутая» из которых (ориентировочно 2-3 тысячи человек) состоит из организаторов и наиболее активных участников протестных акций, для которых политическая активность стала основным видом деятельности – а для некоторых из них она была таковой и раньше, во времена противостояния с властями на Триумфальной площади. Соответственно, избежать решения вопроса об организационном оформлении политизированного протеста было невозможно.

Кроме того, другие группы протестующих нуждались в мобилизации. Сентябрьский «Марш миллионов» показал, что желание участвовать в массовых акциях уменьшается (в нем приняли участие не более 20 тысяч человек). Следующий «марш» назначен на декабрь – он будет приурочен к годовщине начала протестов. Таким образом, необходимы были новые формы мобилизации сторонников оппозиции. Причем как тех, кто более или менее регулярно участвует в протестных акциях (20-30 тысяч человек), так и относительно периферийной группы (ориентировочно до 100 тысяч), которая принимала участие в отдельных мероприятиях оппозиционеров либо активно им симпатизирует, но на митинги по разным причинам не ходит. Такой формой стала избирательная кампания в КСО, в которой участвовали многие активисты – либо в качестве кандидатов, либо в группах поддержки, либо в числе «верифицированных» избирателей.

На этом фоне вопрос о представительности выборов не был главным – важнее было показать, что оппозиция способна реализовать масштабный политический проект, получивший широкий резонанс. В то же время противодействие выборам со стороны власти, приведшее к фактическому параличу голосования 20 октября и вынужденному его продлению до 22 октября (первоначально планировалось провести выборы за два дня), стало обоснованием того, что в акции приняли участие не сотни, а десятки тысяч человек (формы противодействия не ограничивались хакерством, но включали целую серию провокаций, которые лишь стимулировали оппозиционеров к большей активности).

Всего в выборах участвовали около 65 000 сторонников оппозиции, так как 16 600 голосов принадлежат приверженцам Сергея Мавроди, которые были использованы для попытки «торпедировать» выборы. В результате голоса чуть менее 9 000 участников были признаны недействительными (они полностью воспроизводили список кандидатов, обнародованных Мавроди), а остальные (которые несколько отличались от «мавродинского» эталона и были зачтены) не смогли серьезно повлиять на результаты голосования. Разве что по левой квоте прошли двое кандидатов (из пяти), которые не стали бы членами КСО без «голосов МММ».

Что касается приоритета «обычных» избирательных кампаний, то в нынешних условиях оппозиция (как «митинговая», так и «системная») мало где может рассчитывать на серьезные успехи. К участию в губернаторских выборах из-за муниципального фильтра не допущена не только «митинговая» оппозиция, но и в целом ряде случаев и «системная». Явка на муниципальные выборы невелика, что выгодно «партии власти», обладающей консолидированным и легко мобилизуемым электоратом. Кроме того, участие в «обычных» выборах, в принципе, не противоречит проведению «внутриоппозиционных» мероприятий типа избирательной кампании в КСО (хотя таких случаев и немного). Так, как отмечалось выше, Чирикова одновременно с выборами в КСО претендовала на пост мэра Химок (в совет она прошла, а на выборах мэра заняла второе место, но с большим отрывом от победителя).

Что касается амбиций менее известных активистов оппозиции, то выборы в КСО создали для них дополнительную возможность «раскрутиться» с помощью участия в дебатах. Ряд оппозиционных деятелей успешно использовали этот формат для этого – например, специалист по молекулярной биологии и биоинформатике профессор Михаил Гельфанд (один из победителей дебатов) и юрист одного из проектов Навального Любовь Соболь (финалист дебатов). Оба они стали членами КСО.

Расстановка сил

Избирательная кампания характеризовалась реальной конкуренцией. 209 кандидатов объединились в 24 блока (причем некоторые из них «записались» сразу в несколько блоков). Большинство объединений включали в себя различных демократических кандидатов - также были созданы четыре левых, два националистических и два популистских блока. Некоторые объединения апеллировали к поддержке регионов, другие подчеркивали свою принадлежность к «белоленточному» протесту. Ряд объединений представляли собой альянсы во главе с «паровозами», то есть известными политиками, к которым присоединялись их менее «раскрученные» коллеги. Например, «Зеленый блок» возглавила Евгения Чирикова, а в составе блока «Обновление» оказались как Дмитрий Гудков и Илья Яшин, так и двое менее известных деятелей (в том числе глава кудринского Комитета гражданских инициатив в Московской области Дмитрий Некрасов). Таким образом, оппозиция проявила способность к структурированию, пусть даже ситуативному, на время выборов.

В предвыборной конкуренции можно выделить несколько основных особенностей. Во-первых, успешное участие в кампании наиболее умеренного блока «Гражданская платформа». Он объединил преимущественно известные в публичном пространстве «неполитические» фигуры – Ксению Собчак, журналиста Сергея Пархоменко, блогера Рустема Адагамова, писателя Дмитрия Быкова, телеведущих Татьяну Лазареву и Михаила Шаца, журналиста Филиппа Дзядко, режиссера Владимира Мирзоева, профессора Михаила Гельфанда, общественного деятеля Ирину Ясину, писателя Людмилу Улицкую. Несколько позднее к ним присоединилась социолог и московский муниципальный депутат Елена Русакова.

В программном заявлении блока говорилось о том, что его сторонники сделают все, чтобы не допустить гражданской междоусобицы: «Альтернативой конфронтации мы считаем масштабную политическую реформу, которая гарантирует России свободную политическую конкуренцию, реальную сменяемость власти и верховенство закона, а значит – подлинное народовластие. Смысл нашего участия в Координационном Совете заключается не в поддержке тех или иных политических организаций или отдельных политиков, но в содержательной работе над разработкой и осуществлением такой реформы. Именно эта работа, с нашей точки зрения, способна удержать протестное движение от перерождения в скопище радикалов и маргиналов». Понятно, что под радикалами и маргиналами имеются в виду не только часть левых и националистов, но и ряд политиков демократических взглядов, находящихся в более жесткой оппозиции власти, чем умеренные либералы.

Ясина и Улицкая незадолго до выборов сняли свои кандидатуры (в отличие от ряда других кандидатов, таких как Михаил Делягин и журналист Олег Лурье, они не подвергли при этом критике порядок организации выборов). Из оставшихся в КСО не прошла только наименее известный кандидат от платформы – Русакова. Таким образом, «реформисты» имеют в КСО 9 членов, что составляет 20% состава этого органа. Это больше, чем националисты (они получили только 5 гарантированных им мест в рамках курии) и левые (7 мест – 5 по курии плюс Удальцов и Шеин; отца и сына Гудковых вряд ли можно отнести к левым – они, скорее, являются левоцентристами).

Еще одним перспективным блоком стал «Семь кандидатов семи проектов», объединивший сторонников Навального, который официально баллотировался вне объединений, но поддерживал «своих». Все эти проекты либо инициированы лично Навальным, либо включают в себя его сподвижников. «Кандидатами Навального» стали Владимир Ашурков (Фонд борьбы с коррупцией), Владислав Наганов («Добрая машина правды»), Георгий Албуров («РосВыборы»), Любовь Соболь («РосПил»), Сергей Власов («РосУзник»), Федор Езеев («РосЯма»), Федор Крашенинников (партия «Народный Альянс»). Из «Семи кандидатов» в КСО прошли четверо – Ашурков (он единственный из всех, кто имел собственную «раскрутку» до начала кампании и в результате стал девятым в списке), Соболь (№ 15), Албуров (№ 26) и Наганов (№ 30).

Таким образом, «группа Навального» в КСО включает в себя пять человек. Но если Навальный стал безусловным победителем выборов (43723 голосов, более чем на 5 тысяч больше, чем у оказавшегося вторым Быкова), то результаты его сторонников были не столь убедительными, хотя «фактор Навального» сыграл роль в повышении их рейтинга. Но не только. Ашурков, помимо относительно высокой известности, был одним из четырех победителей дебатов на «Дожде». Соболь и Албуров являлись финалистами дебатов, причем первая заняла второе место в своей подгруппе, опередив Андрея Илларионова и Гарри Каспарова и проиграв лишь собственному же патрону Навальному. А Наганов в полуфинале дебатов лишь немного уступил Дзядко.

Остальные кандидаты в основном являются известными политическими и общественными фигурами, многие из которых давно считаются «лицами оппозиции», но их ближайшие сторонники оказались за пределами КСО. Так, Гарри Каспаров за счет своей известности знаменитого шахматиста занял третье место на выборах, но из числа его сторонников из Объединенного народного фронта (ОНФ) в совет прошел лишь политолог Андрей Пионтковский. За пределами КСО оказался даже ближайший соратник Каспарова Денис Билунов, который был одним из инициаторов выборов (он занял лишь 76-е место). Из членов «Зеленого блока», кроме Чириковой, прошел лишь эколог Сурен Газарян, получивший широкую известность своим оппонированием краснодарскому губернатору Александру Ткачеву (да еще Наганов, который значился и в списке сторонников Навального). А руководитель избирательного штаба Чириковой на химкинских выборах Николай Ляскин оказался только 74-м. Прохождение в КСО Удальцова не привело к автоматическому голосованию за его жену – Анастасия Удальцова стала лишь 79-й.

Некоторые итоги и перспективы

Таким образом, выборы показали демократический характер оппозиции, проявившийся куда более отчетливо, чем на сентябрьском «Марше миллионов», на котором значительную активность проявляли левые и националисты. Провал последних по общегражданскому списку особенно показателен (Наталья Холмогорова – 3674 голосов, 110-е место, Владимир Поткин-Басманов – 2737 голосов, 117-е место). Потенциал левых выше, но и он оказался недостаточен для того, чтобы провести в КС более двух кандидатов – упомянутых выше Удальцова и Шеина (Елена Лукьянова – 8152 голосов, 78-е место, Анастасия Удальцова – 7744, Изабель Магкоева – 7420, 81-е место). Но даже общеизвестный Удальцов стал лишь 20-м.

В то же время в составе КСО ни у одной из групп нет большинства. Лидерам придется принимать решения в результате согласовательного процесса, что бывает непросто – так, неожиданное для ряда участников совета выдвижение на пост ответственного секретаря КСО Дмитрия Некрасова, занявшего лишь 94-е место и ранее работавшего в администрации президента, вызвало весьма неоднозначное отношение (однако он получил поддержку Навального, Каспарова и Яшина). В результате был достигнут компромисс – секретарские обязанности были временно возложены на Некрасова и члена КСО, инвестора телеканала «Дождь» Александра Винокурова. После принятия регламента будет избран постоянный секретарь.

При этом радикальные демократы могут быстрее находить общий язык с левыми и даже с частью националистов («национал-демократами», которых в совете представляют Константин Крылов и Владимир Тор), чем с умеренными либералами, выступающими за реформы и предусматривающими возможность диалога с властью. В то же время в случае возникновения сильных раздражителей КСО, скорее всего, будет консолидироваться – так, в минувшую субботу среди задержанных участников протеста против ареста Леонида Развозжаева были не только «радикалы» Навальный, Удальцов и Яшин, но и «умеренный» Пархоменко.

В любом случае, результативность работы КСО будет во многом зависеть от общих перспектив протестного тренда – его усиление будет способствовать активизации оппозиции и росту авторитета совета, тогда как «затухание» может привести к повышению конфликтности, основанному на одном из традиционных российских вопросов «кто виноват?». При этом, похоже, даже сами члены КСО до конца не понимают, насколько он будет эффективен. В частности, насколько им при существующих разногласиях (как по политическим, так и, в еще большей степени, по социально-экономическим вопросам, где между либералами и левыми немного точек соприкосновения) удастся сформулировать привлекательную комплексную программу, востребованную сторонниками оппозиции.

Алексей Макаркин – первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати