19.11.2012 | Алексей Портанский

Госизмена и глобализация

Вступивший в силу закон, расширяющий понимание государственной измены, уже достаточно откомментирован правозащитниками и политологами в идеологическом, нравственном и политическом плане, в том числе и «Политком.Ру». Тем не менее, к сказанному есть что добавить, если немного расширить взгляд на случившееся и задуматься, к примеру, над тем, как это скажется на нашем экономическом прогрессе.

Мы живем в глобализованном мире. Глобализация может нравиться или не нравиться, но она – факт нашей жизни, данность настоящего этапа развития человеческой цивилизации. Она принесла реальные плоды многим странам, позволив им в кратчайшие исторические сроки создать современную экономику и выйти в лидеры роста. Глобализация дает надежду на решение современных проблем планетарного масштаба, таких как изменение климата, нехватка пресной воды, борьба с пандемиями и пр.

Является ли нынешняя Россия полноценным субъектом современной глобализации? Если говорить об экономической сфере, то вряд ли. Безусловно, роль в мировом экспорте углеводородов придает стране определенное глобальное экономическое измерение. Но это скорее измерение первой половины ХХ века. В XXI веке, чтобы претендовать на роль глобального экономического игрока, торговать по миру в основном нефтью и газом явно недостаточно.

В конце сентября автору пришлось участвовать в очередном ежегодном «Общественном форуме ВТО» в Женеве, на который обычно съезжаются около 1500 делегатов со всего мира. На каждом форуме, как правило, в дискуссиях доминируют одна-две ведущие темы. На сей раз таковой стала тема глобальных цепочек добавленной стоимости – Global Value Chains или для краткости GVC, как это понятие уже принято обозначать в мире. Что такое GVC, читателю, надеюсь, в принципе понятно. Сегодня значительная часть конечной промышленной продукции является результатом последовательно произведенных на разных предприятиях и в разных странах операций. Это относится и к автомобилям, и к самолетам, и к ноутбукам, и к айфонам – в общем, к большей части производимой в мире современной продукции. В ходе каждой отдельной операции к изделию добавляется определенная доля стоимости. В условиях современных коммуникаций, средств транспорта, технологий такое разделение труда оказывается выгодным для всех участников этих самых производственных цепочек.

В принципе GVC существовали давно, однако отличительная особенность последних лет, как было подчеркнуто на форуме в Женеве, состоит в том, что нынче более половины мировой торговли товарами приходится на промежуточные изделия, и потому в мировом экспорте доля импорта составляет 40%. Совершенно новые возможности открываются перед развивающимися странами благодаря их включению в мировые производственные цепочки. Для этого необязательно обладать привлекательными сырьевыми запасами и даже развитым фабричным производством. Подтверждением тому в ходе женевского форума прозвучало блестящее выступление министра торговли Коста Рики Анабель Гонзалес. Сегодня в этом небольшой стране экспорт услуг превышает исторически традиционный для нее экспорт бананов и кофе. И это прямой результат эффективного участия Коста Рики в глобальных цепочках добавленной стоимости.

Что же обеспечивает успех в участии страны в GVC? Среди необходимых условий, перечисленных костариканским министром, два выглядят безусловно ключевыми: продуманная долгосрочная стратегия привлечения иностранных инвестиций и благоприятный деловой климат в стране. В России, как известно, и с тем, и с другим пока не складывается, о чем не раз говорилось на самом высоком государственном уровне. А теперь новые положения законодательства о госизмене рискуют лишь посеять новые страхи и сомнения.

Эффективное участие страны в глобальных цепочках добавленной стоимости достигается благодаря подключению к ним тысяч предприятий малого и среднего бизнеса. Но именно малый и средний бизнес находится у нас под неослабевающим административным давлением, однако серьезных сдвигов к лучшему пока не наблюдается. Наезды на бизнес с требованиями регулярной выплаты дани, угрозы отъема активов – привычные для российских бизнесменов реалии деловой среды. И вот теперь появляется еще один почти беспроигрышный для административных органов инструмент давления: подозрение в сотрудничестве с иностранной компанией и передаче ей конфиденциальных сведений (или просто намерение передать таковые). Поди, докажи в подобной ситуации, что ты чист и никакой вины за тобой нет. Тем более, у нас любой знает, что одна и та же норма закона к различным людям может применяться по-разному – примеров тому более, чем достаточно.

Возможно, с точки зрения власти, рассуждения автора грешат преувеличением и излишним алармизмом. Но это, с точки зрения власти. Сегодня типичные участники российского бизнеса это либо герои, либо авантюристы. На самом же деле типичный представитель малого или среднего бизнеса в той же Европе это обычный человек, буржуа, вовсе не герой и чаще всего не авантюрист. Открывая свое дело, он чувствует защищенность от произвола – и это главное, что позволяет ему спокойно жить и развивать свой бизнес. Именно на таких в большинстве развитых стран держится экономика – они обеспечивают большую часть налоговых сборов в казну.

На одном из правительственных сайтов Канады висит объявление: «Служба Торгового комиссара может оказать вам помощь в подключении к GVCs с тем, чтобы вы смогли повысить свою конкурентоспособность, прибыльность и устойчивость в долгосрочном плане». Очень хотелось бы надеяться, что нечто подобное в обозримом будущем будут предлагать российскому бизнесу и наши власти.

России еще только предстоит начать получать по большому счету выгоды от полноценного включения в экономические глобализационные процессы. Однако российский бизнес, прежде всего малый и средний, будет активно вливаться в эти процессы не только при условии выгоды, но лишь тогда, когда ему не надо будет постоянно оглядываться и проверять каждый свой шаг на предмет признаков госизмены.Алексей Портанский – профессор факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ

Версия для печати