20.11.2012

Игорь Бунин: «Главная проблема следующего года — взаимоотношения с элитой»

Масштабная антикоррупционная кампания, уже успевшая лишить своих должностей ряд высокопоставленных чиновников, стала одной из характерных черт третьего президентского срока Владимира Путина. О причинах затеянной президентом чистки в рядах собственной элиты и о вызовах, стоящих перед ним в среднесрочной перспективе, рассказал президент Центра политических технологий Игорь Бунин в интервью газете «Московские новости».

— В чем главная причина того, что происходит с элитой в последние недели? Вроде события разные, а выглядит как кампания: закон о запрете иностранных активов, призывы к патриотизму, громкие отставки и дела о коррупции. Что это — появление новых игроков, попытка на основе страха перестроить элиту, борьба кланов?

— Кроме элиты, есть национальный лидер — президент. Основные импульсы исходят от него. Нынешняя элита считает ключевыми для себя безопасность, комфорт, симбиоз с государством. Под элитой мы в данном случае понимаем людей, занявших высшие позиции в иерархии. Используя советские определения, есть члены и кандидаты в члены Политбюро, члены ЦК. Элита зависима от президента и подстраивается под него.

Новый Путин

— Путин был избран президентом, но почувствовал, что рейтинг начинает падать. Один из классических приемов наращивания рейтинга — с помощью популистских элементов и плебисцитарной демократии, то есть основанной на харизме вождя. Для этого Путин разрабатывает новую схему. Он понимает: некие элементы старой системы настолько неэффективны, что угрожают его личной безопасности.

— Например?

— Например, коррупция. В Петербурге на экономическом форуме у него спросили: что вы будете делать, если цены на нефть упадут. Он ответил, это ерунда, а вот самое страшное — коррупция. Если мы справимся с коррупцией, сказал он, у нас будет достаточно денег решить все проблемы.

— Почему коррупция становится личной угрозой?

— Она способствует созданию абсолютно неэффективной системы.

— Можно подумать, до этого система работала как часы.

— Коррупция растет, ширится, приобретает новые качества. Она становится структурным элементом абсолютно неэффективной системы, и если хотя бы уменьшить коррупцию, можно надеяться, что и система станет чуть более эффективной.

— Вы хотите сказать, что президент осознает коррозию системы?

— Думаю, он осознал, что коррупция угрожает системе, а неэффективная система в свою очередь угрожает ему лично.

— Невзирая на народную любовь?

— Рейтинги показывают, что народная любовь не может быть вечной. И президент это осознает, потому что каждый день ему кладут эти цифры на стол. Хотя он и говорит, что не обращает на них внимания, он не может не понимать, что с этим надо что-то делать. Тем более что он не отказался от мысли пойти в 2018 году еще на один срок. Эта мысль подогревает его интерес к жизни, поэтому ему надо стать новым Путиным. Путиным 3.0.

Тонтон и триада

— Сначала он пытался строить триаду — самодержавие, православие, народность. Однако выяснилось, что самодержавие в глобальном мире не работает. Православие тоже оказалось не очень эффективным, не говоря уже о народности. Кроме того, очень быстро Путин осознал: одно из главных препятствий создания этой новой национальной триады — сама элита, атомизированная, эгоистичная, любящая комфорт. Нужна новая схема, которая, с одной стороны, сделает систему более эффективной, с другой — вернет народные чувства.

В поисках решения он обращается к самому очевидному приему — борьба с коррупцией должна воссоздать образ любимого вождя. Подход двояк. С одной стороны, Путин постоянно напоминает, что премьер жестко обращается с народом, и корректирует социальные реформы. Не 40, а 35 лет нормативного стажа для получения нормальных пенсий; правительство хочет, чтобы жители сами оплачивали ремонт домов, президент говорит, нет, это ударит по людям, они привыкли к поддержке государства.

Любопытно, что похожей стратегии придерживался французский президент Франсуа Миттеран в конце 1980-х. Жак Ширак, либеральный премьер, вынужден был проводить жесткую социально-экономическую линию, а Миттеран говорил, что премьер излишне жестко обращается с шахтерами и учителями.

Было даже выражение Tonton, «дядюшка», — так звали Миттерана в семье.Дядюшка поглаживает племянника по голове, говорит, какой ты милый, дает конфету. У дядюшки важная антропологическая функция: успокоить ребенка ласковыми словами, когда достается от отца. Он не защищает, он утешает.

Путин, думаю, сам дошел до этого очень интересного подхода «утешителя». Кроме того, в отличие от французского президента, чей объем полномочий значительно ниже премьерских, российский президент может не только утешить, но и исправить. Внести коррективы в директивы. Что он и делает. Борьба с коррупцией — это другая сторона.

— Дядюшка утешил племянника и пошел давать нагоняй взрослым?

— Взрослые ведут себя не очень хорошо, поэтому время от времени их надо наказывать. Но сама система построена на симбиозе государства и бизнеса, денег и власти, поэтому очень важно не перейти грань. Когда говорят о борьбе с коррупцией, любят приводить в пример Сингапур. На самом деле пример некорректный: с коррупцией там начали бороться, когда элита только формировалась, это совершенно иные условия.

Возьмем пример, который вроде более показателен для нас, — Италия. 1992 год. Убили прокурора Джованни Фальконе (см. бокс). Чаша переполнилась. Началась операция «Чистые руки». Когда она завершилась, на вершине власти не осталось почти никого из политиков-социалистов и христианских демократов. Только коммунисты и крайне правые — партии, которые были не столько в системе, сколько на ее обочине. То есть вся итальянская политическая элита в результате операции была разгромлена. Если в России проводить операцию по типу «Чистых рук», от нашей элиты останутся рожки да ножки.Запасных нет

— Что, соответственно, несет еще большую угрозу системе и личной безопасности.

— Мы вступим в период хаоса, причем без тех возможностей, которые были в Италии, когда система смогла, в общем, сформировать новую элиту. В России это невозможно. И Путин, прекрасно понимая это, хочет, с одной стороны, провести антикоррупционную кампанию, не забывая и о публичном эффекте, с другой — не развалить систему и сохранить элиту. Потому что, проводя действительно масштабную операцию, нужно иметь вторую элиту, которая могла бы полностью или частично заменить первую.

— Кадры «Уралвагонзавода» могли бы стать новой опорой.

— Эта опора, как вы выразились, была связана с выборами. Да, Путин попытался показать, что, опершись на народные низы, он может взять людей и создать новую элиту. Это классическая схема обновления элит, так, к примеру, поступал Мао Цзэдун. У нас такие комбинации проводились Иваном Грозным, Петром I, Сталиным. В каждом случае возникало, с одной стороны, мобилизационное общество, с другой — обновленная элита, часть старой элиты вымывалась или расстреливалась, приходили новые люди типа опричников, Меншикова, молодых большевиков. У Путина такой возможности нет — у него нет запасной элиты.

— Может, он просто считает, что нет другой элиты. Люди-то есть.

— Послушайте, он не может пригласить Навального! Идея взять элиту без лояльности для него исключена. Леонид Парфенов на заседании Совета по правам человека говорит: я выступаю как оппозиционер. Как после этого ему можно доверить Первый или Второй телеканал?

— Просто никак нельзя.

— Конечно! Он же поведет себя совсем иначе, чем хотелось бы. Другой вариант — перевоспитать имеющуюся элиту. Но она плохо перевоспитывается. Предложили «сдать» часть имущества за рубежом — все переволновались. На Западе комфортно, безопасно, там иная психология обыденной жизни. Плюс в случае, если здесь начнется хаос, можно будет удрать. А куда удирать, если там ни счетов, ни коттеджей? Да, элита абсолютно лояльна. Взять, к примеру, фракцию «Единой России» — даже самые либеральные депутаты голосовали за все законы, а потом и другие фракции к ним начали присоединяться. За изменения в закон о государственной измене голосовали абсолютно все!

— Как вы это объясняете: все боятся и все голосуют?

— Голосование было связано с тем, что, с одной стороны, все не хотят ссориться с ФСБ, с другой — считают, что такой закон страшно популярен в народе. Но напряжение в элите есть и очень сильное. Скажем, по закону об иностранных активах уже и Верховный суд, и Счетная палата говорят: нет, неправильно отнимать у людей коттеджи за рубежом.

Волны расходятся, шаги выверяются

— Сейчас начинаются первые коррупционные дела, причем достаточно масштабные: АТЭС, на подготовке которого украли по разным подсчетам по крайней мере треть, затем ГЛОНАСС. После чего выступает глава администрации президента Сергей Иванов и говорит: мы все знали, но специально ждали, когда плод созреет. Уже не говорю о Сердюкове.

Но мы должны понимать: каждое дело поднимает волны, которые могут накрыть не просто виновных, но и частично виновных, и совсем не виновных, но что-то знающих. Каждое такое дело — сильный удар по элите. И задача: как сделать так, чтобы дело сработало на президента, но не повергло систему в хаос. Пока высшая точка — арест замминистра регионального развития. Но у нас и раньше арестовывали заместителей министров.

Дальше встает вопрос: а что делать с Сердюковым? Наш «телевизионный киллер» выпустил прекрасный фильм, где от бывшего министра со всеми амазонками ничего не осталось. Предположим, Сердюкова придется арестовать, а что дальше? Вывести на суд, где он начнет говорить? Предложить пистолет? Не очень понятно. Сейчас вроде отправляют к Чемезову — значит хотят сохранить в элите, хотя и на глубокой ее периферии. Думаю, по каждому конкретному человеку, на котором висит коррупционное дело, будет приниматься отдельное решение и отдельно «упаковываться».

— То есть мы не можем исключать подобных случаев в будущем?

— Не можем. Но при этом я практически исключаю широкомасштабную антикоррупционную кампанию, которая ударила бы по всей элите. Полагаю, каждый шаг будет тщательно обдумываться с точки зрения эффективности, популярности, последствий, возможности обратных шагов.Между народной любовью и коренными интересами

— И все же складывается впечатление, что элита стерпит все. Или каждый полагает, что конкретно его минует «чаша Сердюкова»?

— Терпеть не будут, только если почувствуют, что лидер теряет силу или если каждый ощутит личную угрозу для себя. Однако все они — по натуре индивидуалисты — наверняка думают: министр обороны почему пострадал? Лишился защиты в виде тестя, а во время реформы армии слишком сблизился с Медведевым. Всегда находятся аргументы такого типа.

— Раньше любили говорить про «либералов», «силовиков» во власти. Применима ли такая схематизация к сегодняшнему политическому процессу?

— Бросьте, все это разделение — выдумки публицистов! У нас есть солнце и вокруг него — планеты. Они вращаются на близком и дальнем расстоянии, мечтая притянуться к солнцу поближе. Кто-то удаляется, кто-то приближается. Это просто парад планет.

— Что может стать главной доминантой политического сезона зима–весна 2013 года? Ситуация зримо отличается от той, что была год назад.

— Могло бы стать некое социальное недовольство, поскольку структура власти не изменилась. Но, думаю, тема отложена примерно на год: пока есть ресурсы, рецессия только подкрадывается, цена на нефть начинает снижаться, но медленно, не слишком выдающимися оказались лидеры протестного движения. С этой точки зрения 2013 год может быть относительно благополучным. Конечно, будет возникать недовольство, но скорее локального свойства, поскольку власть имеет привычку не просчитывать последствия своих действий.

Думаю, главная проблема следующего года — взаимоотношения с элитой. Путин будет пытаться ее дисциплинировать, национализировать, ослабить коррупционную составляющую и поменять модус операнди — чтобы понимали, что можно, а что нельзя. Она будет отвечать разными формами сопротивления, в основном пассивными. Никакого массового коллективного протеста, наверное, не будет. Но все же очаги начнут возникать. Очень сложно проводить популистскую политику и одновременно не затрагивать коренные интересы элиты. Путин все время будет ходить между Сциллой и Харибдой.

Оригинал интервью опубликован в газете "Московские новости" 19 ноября 2012 года

Версия для печати