26.11.2012 | Михаил Агаджанян

Почему у Турции не получилось? Ближний Восток слезам не верит!

Одним из результатов последнего обострения в палестино-израильских отношениях стало оттеснение Турции с первых позиций в ряду ведущих региональных сил. Военное столкновение между Израилем и «ХАМАС» было урегулировано без предметного обращения к ресурсам турецкой дипломатии…

Анкара выразила самым демонстративным в сторону Тель-Авива образом свою полную поддержку палестинцам сектора Газа. Но форма данной поддержки в принципе не вышла за рамки символических жестов, вершиной которых стало посещение 20 ноября Газы министром иностранных дел Турции Ахметом Давутоглу.

Глава внешнеполитического ведомства Турции в ходе своей поездки, которая состоялась ещё до заключения перемирия между израильтянами и палестинцами, выразил моральную поддержку жителям анклава самым наглядным образом, не удержав своих эмоций при виде последствий ударов Израиля по Газе. Слёзы Давутоглу были искренними, но ими, как можно предположить, выразилось не только сочувствие пострадавшим от конфликта людям, но и бессознательное проявление сожаления по поводу того, что турецкая дипломатия под его руководством не удостоилась ведущей роли посредника в урегулировании данного конфликта.

А на что, собственно, рассчитывало турецкое руководство, претендуя на главные миротворческие позиции в очередном витке палестино-израильского противостояния?

Надежд на понимание с израильской стороны не было и не могло быть после известного инцидента в отношениях Турции и Израиля от 31 мая 2010 года (так называемый инцидент «Mavi Marmara», по имени одного из направлявшихся к берегам Газы судна, на борту которого в ходе рейда израильского спецназа погибло нескольких турецких граждан). Но для Турции стало чувствительным ударом не весьма предсказуемое отторжение её посреднических услуг с израильской стороны, а довольно прохладное отношение к этой её миссии со стороны арабских стран.

За последние годы Турция сделала крутой разворот своей внешней политики в сторону Ближнего Востока. В такой внешнеполитической переоценке Турцией приоритетов особое место занял арабский мир, расширение и углубление связей с крупнейшими государствами этой части международного сообщества. Предшествующие «ракетному» конфликту между Израилем и «ХАМАС» этапы налаживания связей Турции с арабскими странами демонстрировали самые радужные для неё перспективы. Перспективы с позиций признанности Турции в качестве ведущей силы в мире Ислама. Причём в фундамент такого отношения к Турции не последнюю лепту внесло само руководство «ХАМАС».

Вспоминается эпизод двухмесячной давности. Прошедший 30 сентября в Анкаре 4-й съезд правящей Партии справедливости и развития (ПСР) стал очередной заявкой турецкого руководства на ведущие позиции в мире Ислама, на роль системообразующего государства в региональных процессах на Ближнем и Среднем Востоке. Будучи в числе зарубежных гостей съезда турецкой ПСР, уходящий лидер палестинского движения «ХАМАС» Халед Машаль в своём приветственном выступлении, обращаясь к премьер-министру Реджепу Эрдогану, заявил следующее: «Эрдоган, ты сегодня не только лидер Турции, ты лидер в исламском мире».

В своё время Турция приложила немалые дипломатические усилия для продвижения «ХАМАС» в клуб региональных акторов, не отторгаемых со стороны внешних Ближнему Востоку сил. Лидеры движения были и остаются частыми гостями в Анкаре и Стамбуле. Своим самым активным участием в деле внешнеполитической социализации «ХАМАС» Турция пошла на большой риск, создав в связи с этим острые углы, например, в своих отношениях с США. Но тогда и теперь тесные связи с «ХАМАС» виделисьТурции в качестве опосредованного прессинга на Израиль, с которым турки так и не смогли выйти на взаимоприемлемые двусторонние развязки после 31 мая 2010 года.Арабы, в том числе и палестинцы Газы, изначально не были настроены ставить посреднические услуги Анкары выше подобных услуг Каира. Свою роль сыграл трезвый расчёт, основные ориентиры для которого направлялись, в том числе, и из Вашингтона.

Арабы уважают нынешних турецких руководителей и лично харизматичного лидера современной турецкой политической действительности Эрдогана. Делают они это не в последнюю очередь в виду резкого отхода турецких руководителей от имевших ранее место тесных военных и политических связей с Израилем. Свою роль в настройке турецких лидеров на палестинскую волну играет и общественное мнение в самой Турции, которое все последние годы убедительно фиксирует пропалестинские настроения, подпитываемые темой общеисламской солидарности.

Но всего этого крайне недостаточно для выхода на политические позиции незаменимых ведущих сил в вопросах урегулирования самых острых региональных конфликтов.

Преобладающий вектор общественного мнения у себя дома и в соседних странах, расширение политической базы и углубление экономических связей в отношениях с арабскими странами – это важные элементы внешнего курса Турции, свидетельствующие в пользу роста её потенциала влияния на Ближнем Востоке.

Однако Турция под властью умеренных исламистов правящей ПСР, или, как они сами себя называют – «консервативных демократов», столкнулась с отсутствием в своём дипломатическом арсенале одного важнейшего элемента комплексного характера: доверительность в отношениях, подкрепляемая предсказуемостью внешнеполитических действий. Даже для таких стран, как Саудовская Аравия, не говоря уже о других крупных ближневосточных акторах, Турция остаётся «тёмной лошадкой», на которую наложена внешняя «узда» и которую отягощает целый комплекс внутренних проблем, а также проблем с ближайшими соседями. Внешняя «узда» на Турции держится в руках США. Всё протяжённое южное подбрюшье Турции, примыкающее к Ближнему Востоку, испытывает конфликтное давление – внутренний курдский вопрос, Иракский Курдистан, Сирийский кризис, Кипр.

Проверку на внешнеполитический тест по шкале «доверительность + предсказуемость» на нынешнем этапе проходят даже такие, казавшиеся до последнего времени весьма устойчивыми, направления турецкого внешнего курса, как отношения с Россией.

Россия и Израиль ныне фиксируют большую схожесть в своих подходах по острым ближневосточным проблемам, которые заметно отличаются от того, чем занята ныне Турция в том же Сирийском кризисе. В отношении последнего, позиции России и Израиля, например, тесно соотносимы в том, чтo если всё же не удастся избежать внешнего вмешательства в продолжающийся конфликт в Сирии, то такое вмешательство должно носить исключительно арабский характер. В интервью российскому изданию «Коммерсантъ» накануне своего недавнего визита в Москву президент Израиля отметил, что «пришло время дать арабский ответ на арабский вопрос… Интервенция в Сирии может быть только арабской».

У внешнеполитических партнёров Турции прогрессивно нарастает ощущение сползания этой страны до уровня откровенного инструментария в руках США, нарастает понимание огромного груза её внутренних и внешних проблем, в условиях которого турецкая дипломатия просто не в состоянии быть доверительным и одновременно предсказуемым партнёром.

Взятый несколько лет назад Турцией интенсивный темп своего вовлечения в ближневосточные процессы на нынешнем этапе обернулся для неё определёнными разочарованиями. Всё больше очевидны лимиты внешней самостоятельности Анкары, всё более рельефно проглядываются выставленные против неё в регионе «заслонки». В том числе и со стороны её ближайших региональных партнёров.

Михаил Агаджанян – политический обозреватель

Версия для печати