10.12.2012 | Татьяна Становая

Медведев подтвердил свой технический статус

7 декабря премьер-министр России Дмитрий Медведев дал «большое интервью» трем федеральным и двум «независимым» телеканалам. Обсудить удалось все наиболее острые темы – от пенсионной реформы до коррупции. Однако политический контекст, в рамках которого премьер отвечал на вопросы журналистов, оказался более актуальным, чем содержательная часть интервью.

Во-первых, Медведев не сказал практически ничего нового. По большинству вопросов он повторил уже ранее озвученную позицию, в том числе и в рамках данного недавно интервью «Коммерсанту». Он назвал надуманными разговоры о противоречиях в правительстве по пенсионной реформе. «Ответственная власть должна признавать, что у нее получилось, а что получилось не до конца», - сказал он, отвечая на вопрос, не дискредитируют ли власть в целом прозвучавший от премьера призыв признать ошибки в расчетах пенсионной сферы.

Говоря о громких коррупционных скандалах, Медведев скорее осторожно заступился за бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова и бывшего министра сельского хозяйства Елену Скрынник. Обвинения в их адрес в коррупции наносят удар по имиджу и аппаратным позициям Медведева, несмотря на то, что Сердюков был назначен Владимиром Путиным еще в 2007 году. Дело в том, что Медведев в течение всего своего президентства поддерживал курс Сердюкова, направленный на реформирование армии и закупки зарубежной военной техники (в частности, французских «Мистралей»). Кроме того, именно Медведев и Сердюков обвинялись в неэффективности в известном фильме о войне 2008 года на Южном Кавказе, размещенном в Интернете – СМИ выдвигали предположение, что он инициирован частью «силовиков», недовольных назначением Медведева премьером. Что касается Скрынник, то она была назначена министром указом президента Медведева и, по некоторым данным, считался его протеже.

Также играет свою роль и политический фактор – рейтинг Медведева снижается большими темпами, чем путинский, премьер является куда менее «тефлоновой» фигурой, чем президент, а его общественная поддержка связана не с собственной идентичностью, а с участием в команде Путина. В случае ведения самостоятельной политической игры он не может рассчитывать на успех, тем более, что президентскими прерогативами Медведев более не обладает, и Путин имеет право уволить его в любой момент. Отсюда и подчеркнутая солидарность с Путиным - неудивительно, что пока даже стилистических разночтений в позиции премьера и президента не обнаруживается. «Никто презумпцию невиновности не отменял», - сказал премьер. Он подчеркнул, что причастность экс-министра обороны к коррупции должна быть «скрупулезно проанализирована и предъявлена суду», а до тех пор и Сердюков, и Елена Скрынник, являются невиновными. Более того, как и ранее, Медведев высоко оценил итоги работы Сердюкова на посту министра обороны.

Как и Путин, Медведев призвал не сводить борьбу с коррупцией к преследованию «чиновников как класса». «Потому что в противном случае это создаст у людей ощущение, что все, кто работает на государственной службе, нечисты на руку - просто воры и люди, которым нельзя доверять», - пояснил премьер, а это, по его словам, «было бы абсолютной неправдой». По его словам, «абсолютное подавляющее большинство людей, которые работают на государственной службе - это нормальные, приличные люди». «Нельзя всех мазать одной краской», - подчеркнул он, повторяя слово в слово некогда прозвучавшие таким же образом слова нынешнего президента.

Отсюда, во-вторых, в интервью снова наблюдается заметное сближение политической позиции Медведева с позицией Путина. Или, как минимум, демонстрационное нежелание Медведева эти разногласия демонстрировать. В частности, будучи президентом, Медведев высказывался за декриминализацию статьи о клевете. А теперь сказал, что солидарен с решением депутатов Госдумы вернуть ее в Уголовный кодекс с учетом введения за нее имущественной ответственности. В этом позиция премьера «абсолютно совпадает с тем, что было сделано». Медведев напомнил, что статья за клевету как уголовное преступление есть в абсолютном большинстве уголовных кодексов европейских стран. Законы о митингах и неправительственных организациях (НПО) не являются реакционными: «Я не считаю, что это тренд», - убежден он. Таким образом, Медведев фактически поддержал репрессивный тренд существующей власти, что вполне понятно, так как это необходимо для сохранения позитивных отношений с Путиным, который и инициировал скорейшее принятие законов. Кроме того, Медведев является официальным лидером «Единой России», депутаты от которой консолидированно голосовали за эти законы – и хотя реальные позиции премьера в партии достаточно слабы, но он все равно должен соответствовать образу партии (ранее Медведев публично позиционировал себя как консерватор, «отрекаясь» тем самым от своей либеральной идентичности).

Правда, свою поддержку законов премьер сопровождал некоторыми оговорками, заявив, в частности о возможности принятия поправок к законам с учетом правоприменительной практики. Однако, во-первых, при нынешней расстановке сил во власти прохождение таких поправок через парламент выглядит маловероятным. А, во-вторых, даже в случае изменения законодательства последствия решений исполнительной и судебной власти (например, разорение и вынужденное закрытие организации, отказавшейся признать себя «иностранным агентом») исправить будет крайне сложно или вообще невозможно.

В-третьих, Медведев ответил на вопросы о реализации своих собственных политических инициатив, но в контексте сопротивления, которое они встретили в СМИ и парламенте. Речь идет о повышении штрафов за вождение в нетрезвом виде, о борьбе с курением и пьянством. По его словам, аргументы о том, что штраф за вождение в пьяном виде в 500 тысяч рублей будет непосильным для большинства населения, не выдерживает критики – впрочем, не факт, что большинство населения согласиться с такой точкой зрения. Медведев также заверил, что антитабачный закон будет принят обязательно. «Никуда они (парламентарии) не денутся. Табачное лобби - это, конечно, сильные ребята, но не всесильные. Правительство сильнее!» - заявил глава кабинета.

Наконец, в-четвертых, интервью проходило на фоне активизации слухов о вероятной отставке правительстве весной будущего года. В день интервью с таким прогнозом вышла прокремлевская газета «Известия», где Михаил Делягин и Глеб Павловский обосновывают высокую вероятность именно такого сценария развития событий. Впрочем, аналогичные слухи об отставке Медведева уже нынешней осенью не подтвердились (представляется, что Путину такое решение сейчас объективно невыгодно, так как правительство еще не реализовало всех непопулярных мер в социальной сфере – таких как пенсионная реформа, сокращение количества учебных заведений и др.), но все же само периодическое появление подобной информации и ее активное обсуждение ослабляет позиции кабинета и премьера, и без того не очень сильные. В элитах и обществе все более усиливается впечатление о недолговременности медведевского правительства.

Кроме того, неприятным фактом для Медведева было обнародование в Интернет полной видео-записи его общения с журналистами: до и после начала эфира, а также ряда фраз, которые не были опубликованы. В этих фразах не были ничего компрометирующего премьера, хотя дважды он оговорился. В первый раз, когда намекнул на регулярные опоздания Путина («кто-то должен быть предельно пунктуальным, а кто-то выбирает весь лимит опозданий»).

Второй момент – когда он заговорил об обысках у Павла Костомарова – известного кинорежиссера, снявшего на митинге 6 мая одну из серий фильма «Срок». К нему пришли следователи с обысками, по сути, чтобы изъять для изучения отснятый тогда материал. Публично Медведев занял сдержанную позицию, выразив сомнение в необходимости обыска именно утром, и в то же время, отказавшись осудить действия следователей. Однако в неофициальной беседе премьер был настроен куда более решительно. «Там нормально все будет, Вы не волнуйтесь. Козлы они, что в восемь утра приходят... Ну просто, на самом деле это набор привычек. У меня много людей, которые работают в правоохранительных органах, у них действительно... если придут в семь утра, они получат... всё», - сказал Медведев «не на камеру».

Однако сам факт появления такого видео, очевидно, направлен на то, чтобы создать неприятные ощущения у премьера, который теперь должен понимать, что вынужден доверять все меньшему количеству людей. Представляется, что демонстративный обыск у Костомарова именно утром 7 декабря был неслучайным – другим участником проекта «Срок» является Алексей Пивоваров, который входил в число журналистов, бравших интервью у Медведева. Вряд ли можно было не просчитать последствия – Пивоваров не мог не задать премьеру вопроса о Костомарове, а Медведев не имел возможности публично осудить действия следствия, так как «болотное дело» является политически значимым и курируется «на самом верху». Однако в нынешней ситуации Медведев оказался в наихудшем положении – сторонники реакции получили серьезный аргумент относительно ненадежности Медведева как члена «команды Путина», а либералы, в свою очередь, могут рассматривать премьера в качестве двуличного политика.

Впрочем, субботнее заявление Следственного комитета с критикой высказывания Медведева (даже без упоминания фамилии премьера), видимо, вызвало негативную реакцию Кремля – и почти сразу же было дезавуировано. «В комментарии содержались формулировки, допускающие неоднозначное толкование», - заявил источник «РИА Новости». Похоже, что СК нарушил иерархические правила, критикуя слишком высокопоставленную персону – хотя само поведение Медведева вряд ли могло понравиться президентским структурам.

После интервью тег «жалкий» в Твиттере вышел в мировые лидеры, что стало, фактически, символом окончания политической карьеры Медведева как полноценного политического деятеля. С содержательной части точки зрения, Медведев также лишь подтвердил свой все более и более технический статус: он избегает выдвижения реально значимых инициатив, солидаризируется с непопулярными в либеральной среде решениями и уклоняется от ответа на важные вопросы. В таком статусе давление на него только будет возрастать.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати