25.12.2012 | Михаил Агаджанян

Обама настроен на сдержанность в политике сдерживания Ирана

Вопрос возможной силовой акции против ядерных объектов Ирана вновь привлёк внимание экспертов на стыке 2012-2013 годов. В публикациях западных аналитиков всплыли новые упоминания так называемой «красной линии» для Ирана, после которой нынешнее санкционное давление Запада экономического и дипломатического свойства неминуемо сменится на военные удары по иранской территории.

Последние оценки авторов западного экспертного сообщества не содержат качественно новых элементов в понимании общей диспозиции противостояния в паре Иран – США/Израиль. Некоторое оживление внесла недавняя публикация в американском журнале «Foreign Policy» («Final Countdown. Did the United States just set a March deadline for war with Iran?») от 4 декабря, в которой были сделаны весьма смелые предположения о принятом в Белом доме решении изменить стратегию в вопросе ядерной программы Тегерана. Автор публикации, эксперт Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations) Мика Зенко (Micah Zenko) предположил ориентировочную дату «красной линии» для иранской стороны, после которой силовая акция станет практически неизбежной – март 2013 года.

В основу гипотезы о принятом в Вашингтоне решении сменить политику экономических санкций на меры прямого военного давления легли последние заявления внешнеполитического руководства США, а также концентрация военных сил США в зоне Персидского залива.

США и Израиль находятся на одном полюсе противостояния Ирану, но в рамках данного полюса идёт борьба мнений и выдвижение перекрёстных условий. Вашингтон и Тель-Авив связывает общий консенсус о необходимости сдерживания Тегерана. Вместе с этим, вокруг понимания методов и содержательного наполнения подобного сдерживания между двумя стратегическими союзниками продолжаются определённые трения.

В Вашингтоне не намерены обращаться к предметному рассмотрению вопроса (самостоятельно или в паре с Израилем) предъявления Ирану «красной линии», что будет фактически носить характер ультиматума. США не настроены на подобную предметность до прояснения ситуации вокруг Сирии и отчасти Афганистана.

Несмотря на всю свою военную и дипломатическую мощь, Соединённые Штаты не могут вести сразу несколько внешних направлений «кризисного реагирования», а вынуждены подходить к решению острых проблем на пространстве Большого Ближнего Востока в определённо избирательном порядке. В ближайшую повестку США в регионе входят важные встречи с афганским руководством (визит президента Хамида Карзая в Вашингтон в январе 2013 года), по итогам которых планируется подписание новых стратегических соглашений. В повестку США на Ближнем Востоке до весны следующего года также входит достижение перелома в сирийском конфликте в пользу оппозиционных Дамаску сил.

На иранском направлении в полугодовом срезе США будут ориентироваться на результаты парламентских выборов в Израиле (22 января), предвыборную ситуацию в Иране, где выборы президента пройдут 14 июня, а также на динамику контактов Тегерана с МАГАТЭ и международным форматом переговорной «шестёрки». В рамках подобного прагматичного подхода США к «иранской теме», не остаётся места для принятия судьбоносных решений по «красной линии» и следующей за ней военной акции против Ирана.

Определённая борьба мнений вокруг избрания наиболее эффективной модели сдерживания Ирана происходит не только в связке США – Израиль, но и в самом Вашингтоне. Дискуссия между государственным департаментом и Пентагоном никогда не выходила за рамки внутренних обсуждений, не приводила к публичной огласке имеющихся разночтений. Роль «примирителя» между военными и дипломатами страны в вопросе избрания отптимальной модели поведения на иранском направление до последнего времени удавалась администрации Белого дома. На выходе такого «примирения» администрация президента США формировала конкретный курс по сдерживанию Ирана.

Уже в первый год президентства Обамы сформировался общий вектор США в отношении к Ирану, который по сути в дальнейшем не претерпел качественных трансформаций. С 2009 года Вашингтон приступил к самому плотному санкционному давлению на Иран экономическими рычагами (с привлечением к данному давлению максимально широкого круга государств). С этого времени военная стратегия США на пространстве Большого Ближнего Востока формировалась вокруг нахождения оптимальной схемы присутствия в регионе с учётом вывода своих боевых частей из Ирака и их планируемого вывода из Афганистана. Зона Персидского залива осталась в центре повышенного военного внимания США, дополнительная мотивация чему черпалась американцами, в частности, из муссирования темы возможной блокады Ираном Ормузского пролива.

Прагматичная оценка по поводу возможных изменений в позиции США после переизбрания Обамы указывает на принятое администрацией Белого дома решение не о сроках (даже предварительных) реализации военных акций против ядерных объектов Ирана, а о жёстком выдвижении перед Израилем следующего условия: прерогатива начертания «красной линии» находится целиком и полностью в компетенции США, а потому Израилю не позволено диктовать сроки и саму необходимость проведения военной операции против Ирана.

Тональность заявлений внешнеполитического руководства США, меры военного демонстрационного характера на границах Ирана могут фиксировать бóльшую решительность в курсе на сдерживание и изоляцию Тегерана. Но объективные ограничители для развёртывания силовой акции против Ирана не потеряли своей значимости. На нынешнем и ближайшем этапах (первая половина 2013 года) США не склоны к пересмотру своей политики наращивания экономического давления на Иран с параллельным формированием поля дипломатического «отчуждения» Тегерана в пользу силовых сценариев.

Ожидаемый приход прагматиков на ключевые посты во внешнем блоке администрации США (государственный секретарь Джон Керри и министр обороны Чак Хэйгел) усиливает ощущение сдержанности Обамы во всём, что касается принятия необратимых решений по «красной линии» для Ирана.

Версия для печати