27.12.2012 | Алексей Портанский

Нежданное счастье Тани

Эта давняя история не могла не ожить в памяти в последние дни, когда в стране разгорелись нешуточные страсти вокруг бесчеловечного закона о запрете усыновления российских детей американцами. В середине 1990-х годов восьмилетняя Таня находилась в одном из подмосковных детдомов и уже понимала, что ближайшее будущее не сулит ей никаких радостных перемен. В таком возрасте шанс на усыновление/удочерение значительно падает. Обычно потенциальные родители стараются забрать ребенка примерно до пятилетнего возраста – в этом случае он быстрее привыкает к новой семье, и в его памяти легче стираются воспоминания прошлой, как правило, не очень счастливой жизни. Но с Таней все получилось иначе – ей выпал по-настоящему счастливый шанс.

Канадский дипломат Фрэнк и его супруга Линда (подлинные имена в этой истории изменены – АП) были довольны своей командировкой в Россию, и когда до ее завершения оставалось примерно год-полтора, они твердо решили усыновить русского ребенка, которому было суждено стать четвертым в семье. В то время их две взрослые дочери стали самостоятельными и жили отдельно. 17-летний сын находился еще с папой и мамой, которые однако уже подозревали, что через несколько лет и он тоже выпорхнет из родительского гнезда. Возможно, это и подтолкнуло еще вполне энергичную пару обзавестись еще одним ребенком, который уже точно не оставит родительский дом в ближайшие 10-12 лет.

У Линды была возможность посмотреть многих детишек, но ее выбор почему-то однозначно пал на Таню, несмотря на то, что она уже твердо считалась «переростком» для удочерения.

Так, Таня в свои восемь лет обрела новых родителей. Несмотря на то, что биологические родители были алкоголиками, она оказалась вполне здоровым ребенком, и нужды в каком-либо ее лечении или исправлении каких-то физических недостатков не было вовсе. Ее сразу перевезли в многокомнатную квартиру в центре Москвы, предоставили свою комнату, окружили заботой. Однако воспитавшие троих детей Фрэнк и Линда даже представить себе не могли, какие проблемы могут их ожидать после появления в семье детдомовского ребенка. После еды Таня уносила к себе апельсины, ложки, вилки, стараясь понадежнее спрятать все это у себя в комнате. Она никак не могла поверить, что все это у нее потом не отнимут. Никакие самые ласковые объяснения новых мамы и папы не помогали: она тихо выслушивала, но потом все повторяла как прежде.

Около полугода Линда и Фрэнк были в отчаянии, которого не скрывали перед своими друзьями и знакомыми в том числе перед автором этих строк и его супругой. Перелом у Тани наступил примерно через год, когда семья, т.е. ее новые родители с сыном и с ней вместе отправились на каникулы в Южную Африку. Трудно представить себе, что происходит с психикой ребенка, когда после беспросветного детдомовского детства он вдруг оказывается среди потрясающих национальных парков Ботсваны, видит пустыню Калахари, ощущает дыхание сразу двух океанов, стоя на мысе Доброй Надежды. Наверное, эта та самая шоковая терапия, которая идет во благо. Судя по всему, Таня пережила именно такой шок.

По завершении российской командировки семья вернулась домой в Канаду. Таню отдали в местную школу – вначале с потерей трех лет, но девочка оказалась способной к языкам и довольно быстро нагоняла своих сверстников. Тем временем в Москве мы искренне радовались успехам Тани, не надеясь, впрочем, увидеть ее в ближайшие годы. Но неожиданно весной, спустя примерно год после отъезда наших знакомых из России, в квартире раздался телефонный звонок. На том конце провода был Фрэнк. После радостных взаимных приветствий и стандартных фраз о делах и самочувствии он обратился с неожиданной просьбой – принять в гости в нашу семью их Таню на пару недель во время приближающихся летних каникул. Мы с женой не сразу восприняли главную причину этой просьбы: у Фрэнка и Линды серьезное беспокойство вызывало то, что Таня, освоив прилично французский (родной язык родителей) и начав общаться на английском, стала постепенно забывать русский язык. А этого допустить было никак нельзя, были убеждены наши канадские друзья.

Мы встретили Таню, и она провела в нашей семье две недели летних каникул. Сказать, что ребенок изменился за год с небольшим, значит не сказать ничего. От детдомовского прошлого не осталось и следа. Рассказывая о семье, своих новых родителях, она уверенно называла их папой и мамой. Необыкновенно гордилась своими успехами в школе. Между тем опасения Фрэнка и Линды по поводу утраты Таней русского языка оправдывались. Во время прогулок по улице она вдруг говорила супруге: «Давай возьмем трамвай – я устала», что являлось дословным переводом с французского на русский. А иногда просто переходила на французский, зная, что с ней рядом преподаватель французского языка. Посему супруге приходилось постоянно одергивать юную гостью, терпеливо объясняя, как правильно строить фразы на русском языке.

Многие из нашего окружения да и мы сами не могли поверить, что родной язык можно начать забывать так быстро. Объяснение подсказал знакомый детский психолог: с русским языком у Тани волей-неволей прочно ассоциировалась ее прошлая далеко не счастливая жизнь в России. Теперь для нее наступила другая, счастливая жизнь, и значит в ней все должно быть иное, включая язык общения, и не беда, если родной язык стал забываться. Такова естественная детская логика, которую надо просто понять. Спасибо ее канадским родителям за то, что сразу и твердо решили: Таня ни в коем случае не должна забывать свой родной язык и свою культуру.

В последние дни различные СМИ поведали немало счастливых историй бывших российских детей-сирот, обретших новые семьи и новую судьбу за рубежом. История Тани – лишь одна из сотен или тысяч подобных. Трагедия в том, что с января 2013 года таких историй станет гораздо меньше. Поразительным образом современная российская власть не ощущает этой трагедии. Никто из ее представителей так и не смог внятно объяснить, почему в политические разборки между двумя государствами надо было непременно втянуть детей.

Алексей Портанский – профессор факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ

Версия для печати