11.03.2013 | Татьяна Становая

Смерть Уго Чавеса и годовщина смерти Сталина

Президент Венесуэлы Уго Чавес скончался от рака, что вызвало в России волну политической реакции, которая весьма резко контрастирует с реакцией Запада. Одновременно 5 марта в России отмечалась дата кончины Иосифа Сталина: споры о его роли в истории все сильнее поляризуют российское общество.

О тяжелой болезни Чавеса стало известно полтора года назад. Чавес прошел курс химиотерапии на Кубе, затем продолжил лечение в военном госпитале в Каракасе. Однако его состояние недавно значительно ухудшилось. Он не был в состоянии даже принять участие в собственной инаугурации после победы на президентских выборах: Чавес правил страной около 14 лет. Роковой для него стала инфекция дыхательных путей. Хотя по данным врачей, реальной причиной смерти мог стать обширный инфаркт.

В России смерть Чавеса вызвала небывалый резонанс. Это связано с двумя ключевыми причинами. Во-первых, Венесуэла в последние годы стала активным торговым партнёром России. Главные сферы сотрудничества - это ТЭК и оборонный комплекс. Обе сферы курируются близкими к Владимиру Путину фигурами – Сергеем Чемезовым и Игорем Сечиным. Кстати, именно Сечин лично приложил массу усилий для активизации торговых связей России с Венесуэлой. Владимир Путин также направил венесуэльскому народу свои соболезнования, назвав Чавеса «неординарным и сильным человеком».

Таким образом, сейчас те группы влияния, которые завязаны на контрактах в сферах ТЭКа и ВПК, всерьез обеспокоены рисками сворачивания уже существующих договоренностей. Неслучайно, в Венесуэле на похоронах Чавеса страну представляли глава «Роснефти» Игорь Сечин (примечательно, что в новостях Первого канала он был представлен как спецпредставитель президента, что заметно поднимает его статус), глава корпорации «Ростехнологии» и министр промышленности и торговли Денис Мантуров (человек Чемезова). «Да, личные отношения (Путина и Чавеса) были хорошие. Игорь Иванович Сечин был очень активно вовлечен в процесс двустороннего сотрудничества, которое имеет очень много разных измерений, это очень продвинутое двустороннее сотрудничество», - прокомментировал Песков состав делегации.

При этом возник даже своеобразный казус, когда делегацию, состоящую из влиятельных деятелей российской экономики, первоначально даже не возглавил никто из «первых лиц» государства, что снижало ее статус, чего в Кремле явно не желали. Поэтому позднее было объявлено, что официальным главой делегации стала спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко. Свои соболезнования направил и патриарх Московский и всея Руси Кирилл: «почивший», отмечается в телеграмме, «был одним из наиболее ярких политических лидеров современности, искренним патриотом своей страны, прилагавшим много усилий для улучшения условий жизни венесуэльского народа. Господин Чавес был широко известен в мировом сообществе своей независимой позицией и принципиальностью».

Во время правления Уго Чавеса Венесуэла стала вторым после Индии покупателем российского оружия, напоминал «Коммерсант». Покупка техники и вооружений происходила преимущественно на российские кредиты, что было завязано персонально на венесуэльского лидера. Источник в «Рособоронэкспорте» говорил «Коммерсанту», что практически во всех переговорах Чавес принимал личное участие, и все трудности преодолевались с его непосредственным участием. И именно это ставит под угрозу все нынешние договоренности между двумя странами в случае смены власти. В 2009 году Чавес договорился о получении кредита от Москвы на $2,2 млрд, который пошел за закупку 92 танков T-72, 24 самолетов Су-30МК2В и прочей техники. В 2011 году стороны договорились о новом кредите в $4 млрд. Половину из них Каракас должен был получить в 2012 году, а вторую половину — в 2013-м. В 2012 году портфель военных заказов Венесуэлы оценивался в $6 млрд. Четыре года назад на базе Еврофинанс Моснарбанка создан Российско-венесуэльский банк с капиталом в $4 млрд (акционеры — Газпромбанк, ВТБ и венесуэльский Фонд национального развития). В декабре 2011 года страны договорились об учреждении второго совместного банка — Московского народного банка развития.

В ТЭКе особенно активно ведет себя «Роснефть». В 2012 году «Роснефть» за $1,2 млрд приобрела 40% в проекте разработки месторождения Карабобо-2. Добыча должна начаться через два года. В январе 2013 года «Роснефть» договорилась с национальной PDVSA о разработке шельфового газового месторождения Марискаль-Сукре (150 млрд куб. м). «Роснефть», ЛУКОЙЛ и «Газпром нефть» разрабатывают нефтяной блок Хунин-6. В начале 2012 года Газпромбанк объявил о создании СП с PDVSA по добыче нефти. Проектами в Венесуэле интересовались «Транснефть» и «РусГидро» (в январе 2013 года договорилась о сотрудничестве с венесуэльской Corpoelec). Помимо этого, Россия намеревается строить в Венесуэле АЭС, открывать сборочное производство АвтоВАЗа, поставлять грузовики КАМАЗ.

Вопрос о том, кто встанет у власти в Венесуэле для России остается весьма актуальным. Внеочередные выборы должны состояться в течение 30 дней, на этот срок исполняющим обязанности стал вице-президент Николас Мадуро. Его Чавес назвал своим преемником в декабре прошлого года: «Он настоящий революционер, посвященный работе». Однако решение Чавеса о выборе преемника не было консенсусным среди социалистов. По данным WSJ, некоторые сторонники президента заявили, что и. о. должен стать председатель парламента Диосдадо Кабельо, являвшийся соратником Чавеса еще по военной организации. Наиболее вероятным соперником Мадуро является губернатор штата Миранда Энрике Каприлес. В октябре Каприлес проиграл Чавесу примерно 10% голосов (44% против 55%). Он позиционирует себя как левоцентристский политик, желающий выстраивать позитивные отношения с такими латиноамериканскими странами-лидерами как Бразилия и Аргентина и восстановить практически разорванные связи с США.

Сейчас есть риски пересмотра места России во внешней политике Венесуэлы. Даже в случае победы Мадуро, по данным наблюдателей, Каракас попытается оптимизировать отношения с США. Не исключено, что будет проведена и ревизия российско-венесуэльских контрактов, и многочисленных «подарков», которые Чавес делал латиноамериканским странам, допуская их компании к разработке «тяжелой нефти» в бассейне Ориноко (притом, что вызывает вопросы наличие у этих компаний достаточных технологических возможностей для реализации столь сложного проекта). В случае же победы Каприлеса вполне вероятен отказ от признания Абхазии и Южной Осетии, а военные контракты могут быть пересмотрены.

Во-вторых, на фоне антиамериканской волны в России и роста изоляционистских тенденций, Чавес воспринимается не просто торговым партнёром, но и идеологическим союзником России. Чавес прославился яркими антиамериканскими речами, пытался стать лидером мирового антиглобалистского сообщества и сделать Венесуэлу центром притяжения для левых сил Латинской Америки (в последнем вопросе ему удалось добиться успехов – на Венесуэлу ориентируются такие страны как Боливия, Эквадор, Никарагуа, с ней поддерживает тесные связи Куба). Неслучайно, со стороны российской политической элиты озвучиваются и совершенно маргинальные точки зрения о тайном оружии США, пытавшихся убивать латиноамериканских лидеров с помощью вируса рака (версия официально поддерживается и венесуэльскими властями). В России эта точка зрения была озвучена лидером КПРФ Геннадием Зюгановым, а также поддержана рядом прокремлевских экспертов. Официальные власти России на эту тему молчат, однако сам факт присутствия подобного взгляда небезвыгодно Кремлю (это может усиливать неприятие США в обществе и, одновременно, позволяет властям дистанцироваться от подобных «крайностей»).

В своей реакции на смерть Чавеса Россия встала практически в один ряд с авторитарными режимами. Правда, в отличие от Белоруссии и Кубы, Москва не стала объявлять национальный траур. Российская провластная пресса вышла с максимально комплементарными публикациями, в то время как западная пресса больше фокусирует внимание на тайных миллиардах Чавеса, коррупции и неэффективности его власти, нарушении прав человека и т.д. Для России смерть Чавеса стала смертью национального лидера и народного любимца, для Запада – уходом еще одного диктатора либо, как минимум, крайне противоречивой фигуры. Так, обозреватель немецкой Die Welt заявил о «двуличности» покойного Чавеса: он - один из лидеров, «которые врут, обманывают, убивают, поощряют убийства, не соблюдают ни законы, ни ранее заключенные договоренности, которые сеют хаос и неуверенность - и от которых без ума низшие слои населения». The Financial Times также задалась вопросом: когда Венесуэла очнется от скорби, что она увидит? Злоупотребления, коррупцию, инфляцию, дефицит и растущее насилие, превратившее Каракас в город с высочайшим уровнем смертности, писало издание. Есть и более умеренные точки зрения – признание масштаба личности Чавеса, его лидерских качеств, вклада в новое позиционирование Латинской Америки. Куда более респектабельные левоцентристские режимы Бразилии, Аргентины и других стран, хотя и находились в конкурентных отношениях с Чавесом, но при этом взаимодействовали с ним и весьма критично относились к американской политике в отношении Венесуэлы. Однако и для более умеренных комментаторов Чавес не был героем, столь положительным персонажем, как для российских официальных СМИ.

Ситуация с реакцией на смерть Чавеса демонстрирует принципиальное различие российских и западных информационных потоков и трактовок значимых событий. То же относится и к многим другим проблемам, например, к личности Иосифа Сталина, с годовщиной смерти которого совпала кончина Чавеса.

Шестидесятилетие смерти «вождя народов» стало очередным поводом для дискуссий о роли советского диктатора в российской истории. На Западе формат данных дискуссий выглядит совершенно иным – речь идет о трактовках тех или иных аспектов сталинской политики, характеристиках советского общества и мотивировках действий «вождя», но при общем моральном неприятии его персоны (исключения носят крайне редкий характер). В то же время в России ключевой вопрос о принципе «лес рубят – щепки летят» до сих пор вызывает жаркие споры.

Положительное отношение российской власти к Чавесу коррелирует с проявлением симпатии ряда прогосударственных СМИ и близких к власти фигур к личности Сталина. Это сказывается и на общественном мнении. ВЦИОМ провел исследование, приуроченное к 60-летитю смерти Сталина. По данным опросов, 27% испытывают к нему уважение, 6% - симпатию, 3% - восхищение. Негативное восприятие встречается среди респондентов несколько реже: в неприязни к Сталину признаются 14%, отвращение к нему испытывают 6%, страх – 5%. Однако немало и тех, кому советский лидер сегодня безразличен (30%). Два года назад, в начале 2011 года, данные в аналогичном опросе ВЦИОМа не сильно отличались от свежих, зато пропорция была другая. Тогда большей части аудитории (34%) Сталин был безразличен, в любви и симпатии к нему в разных выражениях изъяснялись 32%, а о неприязни и ненависти говорили 22%.

На российском телевидении можно наблюдать своего рода «шизофрению» в оценках роли Сталина. Например, телеканал «Россия» и «Культура» выпускали однозначно осуждающие диктатора фильмы, в то время как НТВ, прославившееся в последние время антиамериканской линией и гонениями на оппозицию, выступило позитивный фильм «С нами Сталин». «Каналы у нас управляются из одного центра связи, только оттуда до них почему-то доносятся не сходящиеся в одной точке сигналы. Потому что Сталин теперь — очень красивый надутый мячик, и власть замечательно играет им в футбол. Шарик налево, шарик направо, от двух бортов — в лузу», - писал обозреватель «МК» Александр Мельман, комментируя результаты опроса ВЦИОМ.

Разные тональности на госканалах отражает и наличие противоположных точек зрения на роль Сталина в российской элите. Это влияет и на поляризацию в обществе: либералы активно говорят о необходимости десталинизации, обвиняя «режим» в симпатиях к советскому вождю, в то время как значительная часть общества и представителей политического класса говорят о необходимости признания заслуг Сталина. Показательно, что интервью Михаила Ходорковского Reuters, где бывший глава ЮКОСа назвал Сталина «маньяком», таким же как Мао Цзедун, Пол Пот и Адольф Гитлер, спровоцировало на сайте Ходорковского острую дискуссию. Бывший глава ЮКОСа вступил в дискуссию с одной и поклонниц советского вождя, заявив, что «отравлять ядом тоталитаризма новые поколения мы позволить не можем». Он осудил методы, которыми Сталин добивался поставленных целей: «Избавление человечества от генетических болезней - прекрасная цель? Есть эффективный метод. Известен со времен Древней Греции. Заодно можно избавиться от СПИДа и даже гриппа. Организационной работы, правда, придется проделать много. Но соответствующих «специалистов» (с признаками гениальности) нетрудно найти - пока их ловят и судят как маньяков, а они могли бы «оздоровить» человечество».

Впрочем, антисталинская тема является весьма противоречивой – есть «элитный сталинизм», ностальгирующий по имперскому величию, и своего рода «народный сталинизм», в котором, наряду с имперской, есть и сильная антибюрократическая и антикоррупционная составляющая. Аскетичный Сталин в последнем случае противопоставляется современным чиновникам (кстати, подобная тенденция существовала в СССР в брежневское время). Возможно, что двойственное отношение государства к сталинскому вопросу связана и с этим фактором.

Если раньше дискуссии о Сталине, «сильной руке» и жесткой власти носили скорее периферийный характер и к практике госуправления не имели прямого отношения, то сейчас ситуация меняется. Например, много споров вызвала публикация в газете «Ведомости», в которой приводились тезисы рекомендаций, подготовленных научным советом РАН по проблемам евразийской экономической интеграции, модернизации, конкурентоспособности и устойчивому развитию. Совет возглавляет Сергей Глазьев, советник Путина и один из разработчиков стратегии экономического развития России. Его также называют и претендентом на пост главы ЦБ России. В статье «Ведомостей» говорилось, что ученые под руководством Глазьева предложили Кремлю полностью отказаться от приватизации: «Эта линия не имеет ни научного, ни методологического обоснования и реализуется, судя по риторике, исходя из догматического представления о безусловных преимуществах частной собственности над государственной». Многие государства прибегают к прямому управлению ключевыми для модернизации субъектами хозяйства, национализируя их, и вводят механизмы планирования, указывает группа Глазьева: так было во всех капиталистических странах в 1930-1950-х гг., во всех новых индустриальных странах после войны, цитировала ученого газета.

Сам Глазьев потом поспешил опровергнуть все это, указав, что газета транслировала лишь одну из точек зрения. Однако создается впечатление, что в России набирает вес группа ученых-экономистов, которые близки идеологически к «дирижистам» и промышленникам, госкомпаниям, которые, хотя и не афишируя, не называя напрямую имени Сталина, симпатизируют именно жесткой модернизации сверху с превалирующей ролью государства и его ресурсов, которая в российской истории связана с именем «вождя». Кроме того, по их мнению, современный путь развития западной экономики не является ориентиром для России, которая должна учитывать и другие экономические модели (в том числе и чавесовский дирижизм).

Позиция Глазьева вызвала резкую негативную реакцию со стороны либеральной прессы и экспертов. Так, газета «Ведомости» в своей редакционной статье опасливо написала, что несмотря на все оправдания Глазьева, «очевидно, что и в итоговом документе будут в той или иной форме отработаны два главных тезиса: спасение экономики государством и неприятие частной собственности как института, исторически вредного для России и плохо управляемого сегодня». Еще более резко отреагировал на позицию Глазьева бывший глава ЦБ России Сергей Дубинин. В своей статье он возмущался: «Неужели уже забыто, что в конце советского периода не только продовольствие и кормовое зерно приходилось покупать за рубежом за выручку от экспорта нефти и газа, но и двигатели для отечественных самолетов и автомобилей, микроэлектронную технику, химические реагенты. Те же самые люди, которые рассказывают нам мифологические истории о прежних советских успехах, призывают страну вернуть на ее географическую карту имя Сталина. С этим разворотом российской истории вспять нам всем невозможно согласиться».

Нагнетание властью темы внешних и внутренних врагов подстегивает спрос на сильного и жесткого лидера. Антиамериканизм «обязывает» с почтением относиться к диктаторам и облагораживать советских вождей, как минимум, не споря с точкой зрения на них как «эффективных менеджеров». Однако заигрывание с дикторами для власти может обернуться ловушкой: подстегивая социальный спрос на «сильную руку», власть рассчитывает на понимание и своих жестких действий в отношении оппозиции или антиамериканской риторики. Однако при этом она рискует, что та консервативная часть общества, которая ждет «нового Сталина», предъявит к режиму те же требования «эффективности». Готова ли власть соответствовать этим запросам?

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати