15.04.2013 | Татьяна Становая

Кризис коммуникационной модели Владимира Путина: внешнеполитический и внутриполитический аспекты

8-9 апреля президент России Владимир Путин совершал двухдневный визит в Германию, а затем в Нидерланды. Официоз визитов был практически полностью вытеснен в публичном пространстве внутриполитической проблематикой: журналистов интересовало, прежде всего, положение НКО, нарушение прав человека, ущемление прав меньшинств. Непонимание между Путиным и западными аудиториями растет, что накладывается и на обострение конфликта между властью и критично настроенной по отношению к ней части гражданского общества.

Особенностью политического лидерства Владимира Путина с самого начала его публичной политической деятельности всегда было умение быстро, компетентно и логично ответить на претензии своих оппонентов. Путин всегда отличался молниеносной реакцией, крайне высокой степенью осведомленности даже в деталях самых разных сфер государственной политики, а также моральной и психологической готовностью обсуждать самые разные, даже не всегда приятные темы. Исключение составляли только две категории проблем. Первая – это крайне социально (или даже морально) щепетильные вопросы, в которых Путин сам оказывался заложником ситуации. Например, хорошо известно, как дискомфортно он ощущал себя, встречаясь с родственниками погибших моряков с подлодки «Курск». Вторая категория неприятных для него вопросов касается «заезженных» тем: дело ЮКОСа, абстрактно права человека и развитие демократии в России. Путин много лет отвечает на одни и те же вопросы и часто ощущается его усталость не столько от постоянного публичного воспроизводства своей позиции, сколько от сохраняющегося высокого уровня непонимания его позиции, прежде всего, в западных аудиториях.

Новый, третий президентский срок Путина отличается тем, что число дискомфортных тем увеличивается. В реакции на них Запада более выражена негативно-критичная официальная позиция, и гораздо заметнее общественное раздражение, бросается в глаза усиление иронии в западных СМИ. Став снова президентом, Путин инициировал консервативную волну, значительно расширив список претензий к России: тут и осуждение девушек из Pussy Riot, и законопроект о запрете на пропаганду гомосексуализма, и законодательство и практика подавления НКО, и попытки контролировать интернет, и преследование, как лидеров оппозиции, так и случайных участников массовых акций («болотное дело»).

Значительное ужесточение внутриполитического законодательства и расширение практики политический преследований оппонентов в самой России сопровождается (легитимируется) посредством формирования альтернативной повестки дня. Рост изоляционизма и антиамериканизма, шпиономании, актуализация периферийных тем (ювенальная юстиция, борьба с педофилами и т.д.) – все это адресовано основным электоральным группам, настроенным традиционалистски и лоялистски. Однако и внутри России, как показывают опросы, тактика формирования альтернативной повестки дня оказывается недостаточно эффективной. Опросы, проведенные в феврале-марте 2013 года Левада-центром, показали усталость россиян от политической информации и их недоверчивость к любым политикам – будь то сторонники власти или ее оппоненты. Уважение политика вызывает у 5% россиян, надежду – у 21%. В то же время 22% раздражены или возмущены (кроме того, резко негативные коннотации – брезгливость и презрение – свойственны еще 9% россиян), 18% испытывают недоумение, а 15% - усталость. Без массированной пропагандистской подпитки по острым политическим темам мобилизовывать общество в поддержку тех или иных решений Кремлю оказывается непросто. Например, за полгода значительно смягчилось отношение к осужденным на 2 года Надежде Толоконниковой и Марии Алехиной. Если раньше приговор одобряли 78% опрошенных, то сейчас их осталось только 36%.

Большой резонанс в СМИ вызвала и та часть опроса Левада-центра, где только 22% опрошенных поддержали переизбрание Путина на пост президента в 2018 году. При этом больше половины - 55% - хотели бы, чтобы в 2018 году во главе государства оказался новый человек. Опрос четко показывает резко возросшие электоральные риски для Путина, который, вероятно, ориентирован именно на 12-летнее правление.

Это означает, что электоральный ресурс, который позволял Владимиру Путину значительно расширять границы возможного в своей политике «построения вертикали», контроля и препятствования деятельности своих противников, проведению через парламент самых спорных законодательных инициатив, сейчас оказывается более зыбким. На практике это означает только два ключевых последствия: Кремль вынужден еще более активно действовать в отношении своих внутренних и внешних «врагов», а также он неизбежно обречен на усиление информационно-пропагандистского сопровождения этой жесткой линии.

Все это в полной мере проявляется в отношениях между властью и правозащитными НКО, которые Кремлем признаются агентами иностранного влияния. После вступления в силу закона об НКО, правозащитники предпочли отказаться от иностранного финансирования, нежели пойти на регистрацию в качестве «иностранных агентов». Нежелание НКО подстраиваться под политические потребности власти привело к волне административно-силового давления на НКО и, прежде всего, те организации, которые своей работой ставят под сомнение легитимность выборов. Генпрокуратура взялась за проверку всех 654 некоммерческих организаций, которые, как объявил Владимир Путин, получили из-за рубежа более 28 млрд руб. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков пытался смягчить масштаб «проблемы», отметив, что наверняка не все из этих организаций являются именно «иностранными агентами», но те из них, кто занимается политической деятельностью. При этом, на практике, власть стремится назвать «иностранными агентами» тех, кого она сама такими считает, вне зависимости от возможности доказать их иностранное финансирование. Например, наибольшему давлению подвергалась ассоциация «Голос», в отношении которой Минюст России возбудил производство по делу об административном правонарушении. В министерстве посчитали, что «Голос» обязана регистрироваться в качестве иностранного агента на основании получения Сахаровской премии, даже несмотря на то, что она была возвращена.

Пресс-секретарь Генпрокуратуры Марина Гринева заявила, что изначально планировалось провести выборочные проверки лишь в ряде регионов. Однако затем было принято решение проверять всех подряд. Такое «прочесывание» всех НКО – косвенное подтверждение ослабления политического авторитета власти, вынужденной все чаще прибегать к силовым и принудительным мерам для обоснования собственной правоты.

Тем не менее, внутриполитические проблемы коммуникации власти и общества сейчас лишь начинают обозначаться, в то время как во внешней политике это уже приводит к значительному дискомфорту главы российского государства. Здесь у Путина как раз нет возможности продвигать альтернативную повестку дня, а российская традиционная повестка для Европы, в частности, сейчас вытесняется репутационными проблемами российской власти, а также общим снижением интереса Европы к России (финансовый кризис, разложение концепции энергетической сверхдержавы, рост конкуренции в сфере газа и либерализация европейского энергетического рынка и т.д.). Раньше Кремль выходил на европейских лидеров Западной Европы, играя на противоречиях старых и новых членов ЕС, опираясь на прагматизм Старой Европы, не желающей как минимум ссориться с Москвой. Сейчас динамика отношений России и западной Европы значительно снижена. ЕС занят своими проблемами, демонстрация солидарности лидеров европейских стран со своим гражданским обществом оказывается гораздо более актуальным и востребованным ресурсом, чем развитие экономических связей с Москвой. Есть и персональный момент: в России началось преследование немецких респектабельных некоммерческих организаций, что в Германии воспринимается как вызов. Если, например, в 2005 году, Путин в Ганновере переживал триумфальный прием, а в повестке дня был обмен инновациями, презентация набирающих силу российских госкопрораций, то в 2013 году в авангарде повестки дня – скандальные внутриполитические темы.

В преддверие визита в Германию Путин дал интервью немецкой телекомпании ADR, где две трети времени ему пришлось отвечать на вопросы про НКО и преследование оппозиции. В рамках официального визита и последующего посещения Ганноверской ярмарки Ангела Меркель как минимум дважды поднимала вопрос о преследовании НКО, и, в частности, о судьбе двух немецких организаций. Почти половину времени совместной пресс-конференции с немецким канцлером Путину пришлось также отвечать на критику по теме НКО. Наконец, информационная повестка дня ганноверской ярмарки была перекроена далеко не в интересах России акцией феминистского движения FEMEN, выступивших против «диктатора Путина».

В Нидерландах российского лидера ждали протесты защитников прав сексуальных меньшинств. Путину пришлось лишь отрицать наличие проблемы ущемленных прав геев. Коммуникационная проблема Путина на сегодня - это значительное снижение убедительности его публичной позиции. Комментарий по проблеме геев вызвал в России шквал иронии. По словам Путина, «эти люди» (геи) пользуются всеми свободами и правами, как и другие граждане России: они занимают различные посты, растут по карьерной лестнице. Путин подчеркнул, что считает своим долгом, как президент, учитывать в том числе и интересы представителей меньшинств. «Нам нужно достичь консенсуса с этим сообществом, договориться с ними о совместной работе. Не ругаться друг с другом, а договориться, понять друг друга и выработать определенные правила, цивилизованные. Я думаю, что это возможно», — сказал он.

Снижение коммуникационной убедительности Путина как внутри страны, так и на Западе может иметь далеко идущие последствия, которые будут развиваться по принципу домино. Рост напряженности в отношениях с Западом, утрата «эксклюзивно» прагматичных отношений с Западной Европой, продолжающееся ухудшение в отношениях с США – все это подталкивает Москву к усилению не только антизападной риторики, но и ужесточению внутриполитического курса. А это, неизбежно, будет влить на ухудшение ситуации с правами человека и основными свободами. Сохранение стабильности режима в понимании Путина (а это, прежде всего, минимизация угроз его ослабления или тем более смены) обходится все большей ценой: инерция без ужесточения законодательства может оказаться, в глазах власти, деструктивной сама по себе. И если первый срок своего президентства Путин строил режим моноцентризма, в течение второго срока он наращивал активы пропутинской элиты (в том числе, продвигая концепцию корпоративизма в государстве и экономике), то в течение третьего срока ему приходится концентрироваться на защите сложившейся системы функционирования власти и окологосударственного бизнеса. Однако легитимность и эффективность такой практики консервативной реакции оказываются крайне уязвимыми из-за отсутствия прочной коммуникационной модели и идеологического наполнения государственной политики (что необходимо при любом авторитарном режиме). А попытка власти заняться поиском «духовных скреп», скорее говорит о дефиците идеологических возможностей власти по общественной мобилизации в свою поддержку.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати