27.05.2013 | Татьяна Становая

Год без премьера

21 мая премьер-министр Дмитрий Медведев отмечал годовщину с момента своего назначения. Он дал большое интервью газете «Комсомольская правда», подробно рассказывая о главных социально-экономических сюжетах, над которыми сегодня работает правительство. Однако публичное пространство задавало свой вектор обсуждения итогов: бывший вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин поставил правительству «неуд», вице-премьер Аркадий Дворкович попал в странную историю, а сам премьер не сумел найти адекватную замену Владиславу Суркову, довольствуясь половинчатым кадровым решением. Главным вопросом остается, как долго еще проработает нынешнее правительство.

Ровно год с момента назначения на пост премьера Дмитрий Медведев отмечал в окружении плохих новостей. Во-первых, с резкой критикой против правительства выступил Алексей Кудрин, который поставил кабинету министров неудовлетворительную оценку. На заседании «Открытой трибуны» он возложил ответственность за нынешнюю стагнацию в экономике на правительство и партию власти. При этом заметим, что в последнее время заметна разница в трактовках причин ухудшения экономической ситуации между Путиным и Медведевым. Первый больше говорит о недостаточных усилиях правительства, второй – о влиянии мирового кризиса. Позиция Кудрина может рассматриваться элитой как трансляция в более жестком виде позиции главы государства, особенно с учетом того, что сам Кудрин в последние месяцы демонстративно приближен к президенту.

При этом Кудрин обрушился с критикой и на «Единую Россию», обвинив ее в отсутствии стимулов для реформ и чрезмерной левизне. «Парламент стал левоцентристским», а реформаторской, «либеральной партии» в нем нет. На фоне таких заявлений Медведев кажется ещё более политически беспомощным: будучи заложником отношений с Владимиром Путиным, у него нет достаточных ресурсов и возможностей для влияния на формирование идеологических ориентиров для партии власти. Более того, Кудрин, который теперь позиционируется как неформальный и близкий к Путину советник, может позволить себе занять либеральную позицию на фоне консервативной волны.

Во-вторых, президент России Владимир Путин отменил решение Медведева о вступлении России в международную организацию Open Government Partnership (OGP), целью которой является повышение прозрачности и подотчетности власти. Реализация планов действий публично оценивается самим правительством и представителями общественности каждого государства. Для Медведева сам по себе курс на повышение открытости власти, на диалог, был имиджево важным, хотя и практически неактуальным в последний год. Об «открытом правительстве» внутри самого кабинета министров мало кто вспоминает, а министр по связям с открытым правительством Михаил Абызов выглядит министром без реальной сферы ответственности. Особенно с учетом того, что реальные функции исполнительной власти берет на себя администрация президента, а работа строится на базе механизмов взаимодействия АП и правительства.Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил, что речь не идет о сворачивании работы в направлении «открытого правительства», а лишь о корректировках. Однако это звучит неубедительно, а оценивается как еще один удар по амбициям Медведева. Некогда центральные сюжеты курса Медведева как президента теперь вытеснены на абсолютную периферию, либо полностью свернуты или дискредитированы. И это, пожалуй, главный итог премьерства Медведева.

В-третьих, беспрецедентный случай произошел с вице-премьером Аркадием Дворковичем, который был задержан на подъезде в резиденцию «Бочаров ручей», там планировалось совещание с участием президента и премьера. ФСО изначально отказалась открывать ворота для проезда автомобиля вице-премьера, в котором находились также пресс-секретарь Медведева Наталья Тимакова и глава протокола Марина Ентальцева. При этом на месте происшествия неожиданно оказались журналисты скандально известного Интернет-ресурса «Lifenews», давно и активно используемого против Медведева. СМИ сообщали, что вице-премьер удалось проехать только после того, как Тимакова позвонила «Диме».

Произошедшее выглядит хорошо спланированной акцией, организованной при непосредственном участии ФСО. Без неких политических гарантий это вряд ли могло иметь место. После случившегося и сторона Медведева, и сторона Путина пытались «сохранить лицо», убеждая общественность в том, что имело место недоразумение. Однако важно, что теперь все чаще эксперты говорят не об ослаблении правительства или сужении его неформальных сфер влияния, а о психологической стороне ситуации – унижении. Именно регулярные унижения создают психологическое давление и на самого премьера, и на членов его команды. Это также яркий сигнал региональным и бизнес элитам – не ориентироваться на «неудачников», а идти согласовывать те или иные вопросы прямо в Кремль.

В русле этой же информационной кампании и другой сюжет – изъятие из тиража свежего номера газеты «МК», где речь шла о предстоящей отставке Медведева. Официально редакция газеты отрицает связь между этой статью и решение об изъятии номера из продажи. Однако это яркое свидетельство накаливающейся обстановки вокруг премьера.

Морально-психологическая дискредитация правительства – это еще одно важное следствие года премьерства Медведева. И на практике это не может не сказываться. Например, жесткая позиция Минэнерго в конфликтных ситуациях с Игорем Сечиным на фоне постоянных унижений кажется уже крайне неубедительной. Так, Сечин добивается отмены монополии «Газпрома» на экспорт сжиженного природного газа. Однако Аркадий Дворкович несколько дней назад заявил, что это возможно лишь при условии заключения «Роснефтью» и «Новатэком» (главными бенефициарами отмены монополии) контрактов на поставки газа. Причем правительство будет эти контракты изучать на предмет соотношения с интересами «Газпрома», которые остаются приоритетными. Трудно себе представить, чтобы Сечин направлял в Минэнерго контракты «Роснефти» для утверждения. Интересно, что ряд пропутинских политологов, комментируя инцидент с Дворковичем, говорили, что вице-премьер должен «разоружиться перед президентом».

На этом фоне Дмитрий Медведев и отмечал свой год премьерства, дав интервью «Комсомольской правде». Причем наблюдатели сразу обратили внимание, что несмотря на то, что либеральная часть общества возмущается из-за антисемитского высказывания обозревателя газеты Ульяны Скойбеды, Медведев не смутился и дал большое интервью об итогах работы правительства. Понятно, что «площадка» для интервью была выбрана заранее, но скандал не повлиял на выбор премьера (это особенно показательно на фоне резонансного поступка вице-премьера московского правительства Леонида Печатникова, демонстративно отказавшегося отвечать на вопрос корреспондента «КП»).

Подводя итоги Медведев оказывается сам в политической ловушке: он не может позволить себе слишком сильно расходиться с Путиным и нахваливать свой кабинет, в то время как и критика в свой адрес выглядела бы странно. Премьер заявил, что «ситуация такая средненькая. Не происходит ничего сверхдраматичного, но и ничего хорошего не происходит…». Он предложил не драматизировать ситуацию, рассказал о 40 госпрограммах, заступился за свое решение нарастить гособоронзаказ и пообещал внимательно посмотреть ситуацию с налогообложением индивидуальных предпринимателей. Одной из проблем Медведева остается невнятность его позиции по ключевым вопросам социально-экономической жизни страны. Хотя по ряду аспектов он высказался определенно. Например, негативно о возможности создания госкорпорации по развитию Дальнего Востока и позитивно об открытии российского офшора (идея, которая сразу же была раскритикована экономистами). Интригующей стала лишь одна фраза о сокращении госучастия в СМИ. Призвав приватизировать госактивы, включая и медиа, Медведев посетовал, что «у нас принято было на этот вопрос отвечать таким образом: у нас 88 или 90 тысяч СМИ, и из них 3% государственные, что вам еще надо?! А вся правда в том, какое СМИ мощнее».

Напомним, что ранее именно Путин не раз приводил соотношение числа частных и государственных СМИ, причем оно всегда было не в пользу последних. Интервью, вышедшее в двух частях, не вызвало практически никакого резонанса, не считая трех заявлений – о вероятной отставке министров (Медведев заявил, что никем жертвовать не будет), о Суркове (отметил личные мотивы его ухода) и о его личном отношении к прозвищу «Димон» (не возражает против этого, если речь идет о социальных сетях).

А в своем интервью НТВ Медведев заявил, что считает «нормальным» проведение обысков по «болотному делу», назвав их «совершенно тривиальной вещью» (тем самым он явно дистанцировался от либеральной части общества). Также он охарактеризовал свои отношения с Путиным как товарищеские, заявив, что если бы они были иными, то в России бы существовало уже другое правительство. Кроме того, Медведев заявил, что «бесконечные разговоры об отставках, конечно, не помогают, потому что попадают в орбиту общественного внимания. Но если говорить обо мне, они мне не мешают. Потому что если бы я относился к ним иначе, я бы не смог работать». Назвав себя «закаленным бойцом», премьер в то же время дал понять, что некоторые члены правительства настроены в этом вопросе более эмоционально. И ему пришлось даже сказать министрам, что рано или поздно их все равно уволят, так что лучше не дергаться, а хорошо работать, выполняя задачи, сформулированные президентом и правительством.

Тем временем, 23 мая Владимир Путин дал правительству Медведева новое «сверх» поручение: до 7 июня кабинет министров должен представить план деятельности федеральных органов власти на ближайшие пять лет с разбивкой по годам. В поручении президента ставится задача обеспечить учет в планах деятельности федеральных органов исполнительной власти мероприятий, направленных на решение задач, поставленных в указах президента от 7 мая 2012 года. При этом в графике должны быть указаны индикаторы и показатели, характеризующие их выполнение. Кроме того, Дмитрию Медведеву поручено представить уточненные планы деятельности федеральных органов исполнительной власти.

Иными словами, президент дал правительству всего две недели, что является практически нереальным с учетом необходимости всех бюрократических согласований. Тактика постановки «сверхзадач» может также является частью политики дискредитации кабинета министров. Экономисты уже неоднократно обращали внимание на то, что и само выполнение майских указов на фоне риска рецессии изначально казалось невыполнимым.

Сейчас один из самых актуальных вопросов: почему, на фоне столь мощного давления со стороны элит и групп влияния на предмет отставки правительства, Путин не принимает решения? Наиболее убедительной версией выглядит желание президента дождаться окончания непопулярных социальных реформ, что позволит потом уволить Медведева, возложив на него всю социально-политическую ответственность. Однако после отставки Владислава Суркова подобная трактовка кажется недостаточной. Так, вводя прямое президентское управление кабинетом министров и лично раздавая поручения министрам, Путин вынужден также фактически делить ответственность за реформы (хотя он и старается играть в «хорошего царя», защищающего народ от «плохих бояр»). Кроме того, создается впечатление, что в Кремле растет раздраженность «эффективностью» работы правительства, и можно предположить, что замечания о неспособности кабинета министра выполнять свои функции регулярно ложатся на стол главы государства.

Тем не менее, для нынешней ситуации все-таки есть объяснение. Скорее всего, Путин является заложником нарастающего давления на правительство, в котором он сам является и объектом (давления со стороны элиты), и субъектом (давления на правительство). Набирающая силу инерция может довести до критического состояния терпение, как Путина, так и Медведева: оба сейчас проходят испытание на прочность. Исходя из этого, можно сделать вывод, что накаляется именно психологическая напряженность в отношения между Путиным и Медведевым, и решение об отставке премьера может быть принято под влиянием уже менее рациональных мотивов.

Версия для печати