10.06.2013 | Марина Войтенко

Газовый вектор экономического роста

На минувшей неделе в публичный оборот была введена поразительная цифра – в июне «Газпром» может нарастить экспорт на европейском направлении на 30% (в сравнении с аналогичным периодом прошлого года¹ ). аналитики сразу задались вопросом – с чего бы такой успешный прорыв. Ответ несколько умерил восторги. Оказалось, что на плановые ремонты и прочие регламентные работы встал значительный объем добычных мощностей Норвегии на морском шельфе. И, поскольку газовый рынок нигде и никогда не терпит пустоты, то «национальное достояние» расстаралось не на шутку.

Поведение абсолютно верное, показывающее умение отечественных газовиков использовать любые колебания конъюнктуры. Вместе с тем, уверенности, что все это всерьез и надолго нет. В стратегию развития это, пусть и приятное, но временное обстоятельство не положишь.

Тем более что перспективы наращивания российского газового присутствия в Европе в целом не благостное² . За то, чтобы удержать еврорынки придется еще очень сильно побороться с конкурентами (той же Норвегией или странами Персидского залива). Причин тому – немало. Это и ожидаемые слабые темпы роста европейских экономик (после их выхода из рецессии), и повышение их энергоэффективности в сочетании с политикой диверсификации источников энергоносителей, и рост мирового производства и поставок, в том числе, в Европу сжиженного природного газа (СПГ), увеличение добычи нетрадиционного газа (из плотных пород, сланцевого, а также угольного метана).

Тенденция к снижению стоимостных и физических объемов экспорта «голубого топлива» (по данным МЭР, в первом квартале 2013 года, соответственно на 12,2% и 10,2%) продолжается второй год подряд. Аномально холодный апрель «простимулировал» рост поставок в страны дальнего зарубежья (по данным Минэнерго, 102.2% к уровню середины весны прошлого года). Однако в страны СНГ они снизились на 14,6%. Главный драйвер такой динамики – продолжение сокращения потребления российского газа Украиной – по сравнению с апрелем-2012 на 27,4%.

Дабы снизить зависимость от «Газпрома», диверсифицируют свои закупки и страны ЕС. Так, крупнейший в Германии энергетический концерн E.on 3 июня объявил о заключении крупного договора с канадским экспортером Pieridae Energy. Согласно ему, планируется ежегодно судами поставлять в Западную Европу пять миллионов тонн сжиженного газа. В целях облегчения транспортировки на восточном побережье Канады до 2020 года должен быть построен соответствующий терминал.

Экспертный консенсус – перспективы роста спроса на газ в Европе в ближайшие несколько лет нет. В «Газпроме», напротив, уверены, что, «по консервативным прогнозам», ЕС-27 до 2020 года понадобится дополнительно 80 млрд. куб. метров в год, а к 2030 году – 200 млрд. Иными словами, европейцы свое будущее потребление считают неправильно. Зампред правления газовой монополии Александр Медведев заявил на минувшей неделе, что Минэнерго РФ даже обратилось в Еврокомиссию с предложением провести совместный анализ спроса на газ в средне- и долгосрочной перспективе. Каков ответ, пока не известно.Между тем, «Газпром» намерен для удержания рынка снизить средневзвешенную цену для Европы на 5% до $370-380 за 1000 куб. метров (в 2012 году было $402). Это позволит увеличить экспорт до 151,8 млрд. куб. метров (в 2012-ом – 138,8 млрд. куб. метров) и поднять выручку до $55,1-57,7 млрд. Для ключевых клиентов цены могут быть снижены на 7-10% с одновременным сокращением скидок задним числом с $3,3 млрд. до $800-900 млн. Эксперты полагают, что уступать по цене придется больше – до $350-370 за 1000 куб. метров, а следовательно и cash flow от продаж будет меньше «норматива».

Самое время искать новые источники внешнего и внутреннего спроса. «Сланцевая революция» в США вывела страну из числа импортеров. Закрытие этого сегмента мирового газового рынка непосредственно сказалось на судьбе проекта по освоению Штокмановского месторождения в Баренцевом море (запасы оцениваются в 3,9 трлн. куб. метров, ориентировочная смета составляет $30 млрд.). Напомним, что Штаты как раз и рассматривались как основной рынок сбыта этого шельфового газа (естественно, после его сжижения).

Теперь «Газпром» отложил проект «для будущих поколений» и намерен сосредоточиться на разработке Южно-Киринского месторождения («Сахалин-3» ³ ). Традиционно считалось, что извлекаемые запасы газа на нем могут составить 260 млрд. куб. метров, конденсата – до 30 млн. тонн. Представители «Газпрома», однако, в начале июня сообщили, что на Киринском участке открыто еще одно месторождение и теперь общие запасы сопоставимы со Штокманом. Похоже, желаемый и необходимый прорыв на рынок АТР, наконец-то, получил комфортное «материальное» основание.

Кроме того, возникает единая «связка»: Южно-Киринское месторождение – трубопровод (Сахалин-Хабаровск-Владивосток) протяженностью 1800 км – завод по производству СПГ во Владивостоке (10-15 млн. тонн, завершение строительства «Газпромом» ожидается в 2018 году⁴ ). Все это – уже добротный фундамент для будущего Дальневосточного нефтегазохимического (НГХ) кластера.

Тем не менее, питать чересчур большие надежды по поводу азиатского экспортного направления было бы преждевременно. По сути, российским компаниям удалось пока лишь «впрыгнуть» на площадку последнего вагона уходящего поезда. Опыт последних лет, когда инерция трубопроводных мегапроектов не позволила на ранних подступах к переменам на мировом рынке газа развернуться в должной мере к созданию мощностей по производству СПГ, тоже не располагает к излишнему оптимизму.

Серьезный потенциал сохраняется у расширения внутреннего спроса. В мае, например, Дмитрий Медведев распорядился, чтобы к 2030 году не менее 50% общественного транспорта было переведено на газомоторное топливо. В Минэнерго полагают, что к этому сроку число таких автомобилей вырастет в 25 раз до 2,5 млн. единиц, количество газозаправок – в 17 раз до 3500. Доходы же бюджета увеличатся на $5,3 млрд. На минувшей неделе правительство сделало еще один шаг, расширив перечень минимальных услуг, оказываемых на АЗС. Теперь все они по идее должны будут иметь возможность заправлять транспортные средства газомоторным топливом.

Эксперты эту инициативу оценивают прохладно: дополнительное оборудование только всех существующих в РФ АЗС (21 тыс.) обойдется в $12,6-31,5 млрд. в зависимости от того на каком газе (сжиженном углеводородном – СуГ – или компримированном природном – КПГ) поедут автомобили. Кроме того, заправки на КПГ должны быть подключены к газотранспортным системам. Этого как раз и добивается «Роснефть», пытаясь подорвать монополию «Газпрома» на трубу. При этом какой-либо целостной программы стимулирования развития газопереработки, автомобилестроения, производства оборудования для АЗС не просматривается. Как будет поощряться конечный потребитель, переходящий на газ (к примеру, заметным снижением или даже обнулением транспортного налога) также малопонятно.

Такого рода инициативы требуют, естественно, своего продолжения в тарифной политике и поощрении конкуренции. Здесь-то и возникает парадоксальная ситуация: что хорошо для экономики в целом (и намерения Минэкономразвития ограничить в 2014-2015 годах индексацию цен на газ 5%-ами вместо 15%-ти, и расширение поля деятельности независимых производителей на основе свободного доступа к «требе»), то вовсе не здорово для «Газпрома». Под вопросом оказывается инвестиционная программа, еще нагляднее проявляется его ценовая неконкурентоспособность (независимые компании продают газ на 10-15% дешевле).

Общеэкономические и корпоративные интересы могла бы «примирить» внутренняя структурная реформа самого газового монополиста (продажа непрофильных активов, повышение эффективности управления, разделение добычного бизнеса и газотранспортной системы и т.п.). Но желания ее проводить не наблюдается.

Справедливости ради отметим, что «наше все» в последнее время стремится быть более гибким на внутреннем рынке (ожидается, что его доля до 2020 года будет держаться на уровне 75%⁵ ). В 2014 году у «Газпрома» заканчивается около 40% контрактов на поставку газа в РФ. К этому готовятся всерьез, меняя условия договоров. Так, все долгосрочные контракты, истекшие в 2012 году, перезаключены с отказом от практики «бери или плати» – take-or-pay (штрафы за невыборку газа), которая вызывала массовое и устойчивое недовольство клиентов. Теперь им предоставлена возможность суточного отбора газа в коридоре 80-110% от выделенных лимитов, а также корректировки месячных объемов поставки газа за пять дней до месяца поставки. Внесены изменения и в порядок расчетов.

Проблемы газовой отрасли, как считают многие эксперты (например, в Институте энергетики и финансов, в ИНСОРе и др.) уже не решаемы ее собственными усилиями. И возрастание вклада в экономический рост возможно лишь на пути масштабного межотраслевого структурного маневра. Заметим, что к этому, и чем дальше, тем больше, подталкивает даже «чистая геология». Старые месторождения так называемого «сухого» газа близки к исчерпанию. На смену им идет «жирный» газ с содержанием такого ценнейшего для газохимии компонента как этан выше 5%. Гнать такой газ по трубе – означает бесплатно экспортировать чистую добавленную стоимость. Еще хуже – продолжать сжигать попутный нефтяной газ в факелах (ежегодно не менее 16 млрд. куб. метров), в нем доля этановой составляющей достигает 30-40%.Казалось бы, ответ предельно ясен. Совокупность внешних и внутренних вызовов, уже находящихся на «очной ставке» с российским ТЭК, однозначно и безальтернативно требует его диверсификации: технологическая революция в добыче должна получить продолжение в коренной модернизации нефтегазопереработки и создании по сути дела заново нефтегазохимии (НГ-химии) как, в свою очередь, фундаментальной основы современного химического комплекса и производных от него высокотехнологичных и инновационных производств (например, отечественной фарминдустрии).

Такого рода структурный маневр, по масштабу и последствиям сопоставимый с созданием атомной промышленности в бывшем СССР, навсегда бы оставил размышления о «ресурсном проклятии», «нефтегазовой игле» и т.п. уделом специалистов по экономической истории. Следует также иметь в виду, что без таких системных мер РФ не выстоять в «гонке новых материалов», не вписаться в нее как в органическую составляющую новой технологической волны, ожидаемую на рубеже 20-х годов текущего столетия.

Справедливости ради отметим, что начало положено. Правительством утверждены стратегические программы развития нефтяной и газовой отраслей на периоды до 2020-го и 2030 годов. Первого марта Минэнерго РФ (к сожалению, этот документ лишь министерского уровня) утвердило план развития нефте- газохимии в России до 2030 года. Опорной конструкцией последнего (в полном соответствии с мировым опытом) является развитие трех территориальных нефтегазохимических кластеров – в Татарстане, Башкирии и Нижегородской области (они уже зарегистрированы) – и создание шести межрегиональных кластеров в области НГ-химии: в том числе Западно-Сибирского, Волжского, Восточно-Сибирского, Дальневосточного⁶ .

Подчеркнем, что в последние годы на базе уже существующих производственных площадок (некоторые эксперты считают, что это тоже процесс кластерообразования), изначально спланированных под нужды крупнотоннажного предприятия, имеющего избыток логистических мощностей и ресурсов сервисных компаний, началось выстраивание производственно-технологической кооперации с независимыми мелкотоннажными производствами последующих переделов⁷ .

Стратегическая цель многоформатной кластерной политики – сформировать в РФ один из мировых центров нефтегазохимии. Некоторые подвижки налицо – в 2012 году введены и готовятся к запуску новые производства суммарной мощностью более 600 тыс. тонн. Львиная доля в них принадлежит заводу «Тобольск-полимер», построенному «Сибуром» в рамках программы Западно-Сибирского кластера. В итоге суммарные мощности компании по производству полипропилена превысят 700, что позволит развернуть импортные потоки в обратную сторону.

Нефтегазохимический маневр, однако, сдерживается почти полным отсутствием необходимых регулятивных инструментов. Практике господдержки кластеров в РФ еще только предстоит сложиться в систему. Помимо закона о государственно-частном партнерстве (его еще предстоит принять), по-видимому, понадобится специальный законодательный акт о кластерной политике (на этом, например, настаивают в ИНСОРе) и долгосрочная госпрограмма, выстроенная вокруг такого национального приоритета как «создание новых материалов».

Целый ряд решений напрашивается в налоговой политике (применение к НГХ-кластерам режима консолидированного налогоплательщика), фондировании ЦБ РФ банков под кредитные портфели из займов и ссуд, предоставленных кластерообразующим предприятиям, стимулировании производителей газа к заключению долгосрочных контрактов с газохимиками и т.п.

Ели эти или другие меры будут приняты хотя бы ближайшие 2-3 года, то сохранятся немалые шансы для создания «газовой отрасли 2.0», генерирующей через «обвязку» в виде надстраивающихся промышленных переделов устойчивые импульсы к усилению общеэкономического роста.

---

1. По данным ЦДУ ТЭК, экспорт российского газа в дальнее зарубежье за 1 июня 2013 года составил 426,2 млн. куб. метров, 2 июня – 421,9 млн. куб. метров, а 2 июня – 446,5 млн. куб. метров. Такие уровни сопоставимы с первой половиной аномально холодного апреля текущего года, когда еще продолжался отопительный сезон и прямым трубопроводным поставкам помогал отбор газа из подземных хранилищ. Проекция текущих заявок импортеров на весь месяц позволяет прогнозировать рост экспорта в июне-2013 по сравнению с тем же месяцем прошлого года на 30% – до 12,9 млрд. куб. метров, а по итогам полугодия – на 9,8% – до 79,5 млрд. куб. метров. Если набранный темп роста сохранится и во втором полугодии, то итоговый показатель-2013 может сложиться на уровне 153 млрд. куб. метров при плане экспорта 151,8 млрд. куб. метров и результате 2012 года в 138,8 млрд. куб. метров.
2. В выпущенной в 2011 голу Еврокомиссией «дорожной карте по газу» (Eurogas Road map 2050) базовый прогноз роста потребления до 2030 года составляет всего 4% – с 522 до 544 млрд. куб. метров в год. В бытовом секторе и сфере услуг оно сократится с 40% до 35% (с 210 до 152 млрд. куб. метров в год). В промышленности доля газа останется на уровне 30%, при этом физический объем потребления вырастет со 106 до 114 млрд. куб. метров в год. В электроэнергетике эта доля возрастет с 20% до 25% (со 162 до 203 млрд. куб. метров в год). На транспорте потребление газа невелико – около 1 млрд. куб метров в год. В 2013 году его доля на пассажирском транспорте возрастет до 3%, на грузовом – до 13%.В 2030-2050 годах, по сценарию Еврокомиссии, общее потребление газа уменьшится с 544 до 462 млрд. куб. метров в год. При этом главной сферой его применения станет дальнейшее развитие газовой энергетики.
3. Киринский участок удобнее разрабатывать, чем Штокман. Он расположен в 28 км от берега, глубина – 90 м. Штокман же находится на арктическом шельфе в 550 км от берега на глубине 320-340 м.
4. В России действует с 2009 года пока единственный завод по производству СПГ на Сахалине мощностью 9,6 млн. тонн (4,7 млн. тонн – экспорт). Три очереди проекта «Ямал СПГ» (реализуют ОАО «Новатек» и «Total») каждая по 5,5 млн. тонн запланированы на 2017-й, 2018-й, 2019-й годы. К 2018 году строительство производства СПГ до 5 млн. тонн должно завершить в Приморье ОАО «Роснефть». В итоге совокупный выпуск СПГ в РФ к 2020 году может составить около 50 млн. тонн (10-15% общемирового производства).
5. В текущем году доля «Газпрома» в добыче сократилась с 76,3% в январе до 72,7 в апреле.
6. Под территориальным кластером понимается совокупность размещенных на ограниченной территории предприятий и организаций, объединенных единой научно-производственной цепочкой в одной или нескольких отраслях, механизмом координации деятельности, кооперации и господдержки участников, синергетическим эффектом от деятельности каждого предприятия или организации кластерной цепочки.Отраслевые нефтегазохимические кластеры интегрированы по технологической цепочке от переработки нефти и газа до выпуска нефтегазохимической продукции с высокой добавленной стоимостью с использованием эффекта масштаба, широко применяемого в мировой практике для снижения издержек. Характерная особенность отраслевых кластеров – концентрация региональных ресурсов углеводородов путем строительства трубо-продуктопроводной и железнодорожной инфраструктуры для их транспортировки на имеющиеся и создаваемые производственные площадки, а также логистических терминалов по отгрузке готовой продукции в портах (Северо-Запад, Дальний Восток) или внутри территории (Западная Сибирь и др.).
7. Наглядный пример – город Дзержинск (Нижегородская область), где «Сибур» передал инфраструктуру «Капролактама» в уставной капитал управляющей проектной компании кластера, созданной в форме АО.

Версия для печати