03.09.2013 | Алексей Макаркин

Сирийская оппозиция и проблема альтернативы Башару Асаду

Заявление Барака Обамы о предстоящей военной операции против режима Башара Асада свидетельствует о том, что США рассматривают вопрос о «Сирии после Асада» - хотя официально речь идет о наказании за применение химического оружия. Однако возможное смещение асадовского режима создает массу новых проблем – в связи с тем, что сирийская оппозиция слаба и разрознена.

Оппозиция без политических «звезд»

Сирийская ситуация принципиально отличается от ливийской, в которой лидерами антикаддафийской оппозиции с самого начала стали статусные политические деятели, ранее занимавшие высокие государственные посты. Главным политическим руководителем повстанцев был Мустафа Абдель Джалиль, возглавлявший ранее министерство юстиции. Руководитель повстанческого временного правительства Махмуд Джибриль ранее руководил министерством экономики. Первый начальник штаба антикаддайской оппозиции Абдул Фатах Юнис был министром внутренних дел и одним из близких соратников Муаммара Каддафи со времени его прихода к власти.

В последующем положение бывших каддафистов, перешедших на сторону повстанцев, в Ливии изменилось – к ним стали предъявлять претензии относительно прошлой деятельности. Трагично сложилась судьба генерала Юниса, убитого представителями радикальной повстанческой группировки, обвинявшими его в военных неудачах. Однако свержение Каддафи привело к тому, что многие бывшие чиновники, в разное время перешедшие на сторону его противников, заняли значимые посты в новой системе власти (например, Джибриль возглавил одну из влиятельных партий).

Однако это вызвало сильное неприятие со стороны многих повстанческих активистов, которые рассчитывали на полную смену политических элит. В нынешнем году в Ливии под их давлением был принят закон о люстрациях, согласно которому высокопоставленным чиновникам времен Каддафи запрещается в течение нескольких лет занимать государственные посты. В результате в отставку подал спикер парламента Мухаммед аль-Магриф, несмотря на то, что он перешел в ряды оппозиции еще в 1980 году.

В Сирии же, во-первых, режим значительно более консолидирован. Хотя режим Асада трудно назвать полностью монолитным (несколько видных функционеров покинули его в 2012 году, а только недавно без объяснения причин в правительстве были заменены несколько министров), но его основа остается достаточно прочной, так как состоит из алавитов, которые доминируют в военно-силовой сфере. Речь идет о сплоченном меньшинстве, которое не раскалывается и не сдает лидера (как в Египте и Тунисе) – другого руководителя алавиты найти не могут.

Во-вторых, несмотря на бегство от Асада целого ряда статусных деятелей, никто из них не смог занять руководящих постов в политических структурах вооруженной оппозиции. Причем речь идет о деятелях суннитской общины, составляющей большинство как населения страны в целом, так и оппозиции, а не об алавитской «верхушке». Попытки продвижения на должность главы временного правительства бывшего асадовского премьера с репутацией реформатора, суннита Рияда Хиджаба, завершилась неудачей из-за протестов со стороны активистов вооруженной оппозиции, которые не хотят иметь ничего общего с бывшими функционерами правящей партии «Баас». Суннитский генерал Манаф Тлас, друг детства Башара Асада и сын бывшего министра обороны, также остался не у дел в эмиграции, куда он перебрался при поддержке французских спецслужб. Эти деятели вполне устроили бы западные страны – в 2012 году в СМИ была обнародована информация о планах поставить Манафа Тласа во главе переходного сирийского режима, причем в состав правительства должны были войти лидеры оппозиции. Но не повстанцев, отвергающих представителей нынешнего режима.

Не входит в состав оппозиционного руководства и 80-летний суннит Абдель Халим Хаддам, бывший одним из ближайших соратников Асада-старшего и пользовавшегося большой известностью как в стране, так и в арабском мире. В 1970-1984 годах он был министром иностранных дел, а потом в течение более чем двух десятилетий – вице-президентом. После смерти Хафеза Асада в 2000 году он исполнял обязанности президента, обеспечив переход власти к его сыну. Однако с Башаром Хаддам не сработался, и в 2005 году ушел в отставку и эмигрировал во Францию, где проживает до сих пор. Еще до начала гражданской войны в Сирии он пытался сформировать правительство в изгнании, а в настоящее время поддерживает оппозицию, но критично относится к политикам, ею руководящим.

Более того, наиболее умеренные оппозиционеры – в том числе участники правозащитного движения и ряд представителей национальных меньшинств (Хасан Абдель Азим, Хейсам Манаа), – учредили пацифистский Национальный координационный комитет за демократические перемены. Они не входят в состав оппозиционной коалиции, получившей ограниченное международное признание, и с удовольствием могли бы согласиться на любой компромисс с участием части деятелей нынешней власти. Однако их роль в сирийском конфликте крайне незначительна. Хотя деятели комитета не хотят идентифицироваться с асадовским режимом в публичном пространстве, но они решительно отрицают возможность иностранного вмешательства в сирийский конфликт. Сама эта организация выглядит марионеточной структурой, созданной режимом Асада для имитации политической реформы – также сирийское руководство использует наличие этой структуры для того, чтобы подчеркнуть наличие в оппозиции сил, выступающих против западного вмешательства.

Представители комитета посещали Россию, где встречались с министром иностранных дел Сергеем Лавровым – после чего в Москве подчеркивали, что сирийская оппозиция неоднородна, и в ходе возможного общенационального диалога необходимо учитывать мнение различных ее составляющих (Запад игнорировал эту точку зрения). Кроме того, встречи со столь удобными представителями оппозиции позволяли российским властям подчеркивать, что они не поддерживают режим Асада и ведут диалог с его оппонентами, хотя бы и наиболее умеренными.

Лидеры оппозиции

Сирийская оппозиция, ведущая вооруженную борьбу против режима Асада (как ее политическое, так и военное крылья), изначально возглавляется фигурами, малоизвестными как за пределами страны, так и в самой Сирии. Первым военным руководителем повстанцев – командующим Свободной сирийской армией – стал первый старший армейский офицер, перешедший на сторону повстанцев, Рияд Асад, не имеющий отношения к правящему клану Асадов полковник ВВС. В настоящее время он является лишь символической фигурой, так как еще в конце 2012 года был фактически отстранен от командования в результате конфликтов с гражданскими оппозиционными политиками. Насколько можно судить, Рияд Асад придерживается достаточно радикальных взглядов – так, он публично выступал за сотрудничество с исламистским «Фронтом ан-Нусра», полностью неприемлемым для Запада (это может быть связано и с соображениями военной целесообразности – с учетом ресурсов, имеющихся в распоряжении исламистов). Кроме того, весной нынешнего года полковник Асад получил тяжелые ранения в результате подрыва его автомобиля, после чего исчез из информационного пространства.Реальное руководство Свободной сирийской армией осуществляет бригадный генерал Салим Идрис, возглавляющий с конца 2012 года ее штаб. Он не только занимал более высокие должности в вооруженных силах Сирии, чем полковник Асад, но и отличается более умеренными взглядами, приемлемыми для Запада, а также сотрудничает с политиками, входящими в руководство оппозиции. Но и он, несмотря на генеральское звание, не входил в состав высшего военного командования Сирии, являясь одним из командиров инженерных войск.

Политическое крыло оппозиции, признанной Западом и Лигой арабских государств (ЛАГ), составляет Национальная коалиция сирийских революционных и оппозиционных сил, образованная в ноябре 2012 года на основе созданного в 2011 году эмигрантского Сирийского национального совета (СНС) с включением активистов внутренней оппозиции. Переговоры о создании коалиции велись долго и напряженно – различным участникам этого процесса долго не удавалось найти компромисс в вопросе дележа постов. Только давление со стороны Запада и арабов, угрожавших прекратить поддержку оппозиции, привела к достижению компромисса.

Первым председателем коалиции стал суннит Ахмед Муаз аль-Хатиб, умеренный общественный и религиозный деятель, ранее бывший шейхом мечети Омейядов в Дамаске. Он является отдаленным потомком Али, одного из четырех праведных халифов эпохи раннего ислама, почитаемого как суннитами, так и (особенно) шиитами, а также Хасана бен Али, внука Пророка Мухаммеда – таким образом, будучи своего рода «аристократическим» авторитетом для арабов. Однако аль-Хатиб оказался более умеренным деятелем, чем большинство участников коалиции – вскоре после своего избрания он высказался за диалог с представителями режима Асада, что вызвало недовольство многих его коллег. Кроме того, не сбылись надежды оппозиционеров о том, что после создания коалиции Запад окажет им вооруженную поддержку в кратчайшие сроки. На фоне разногласий в среде коалиционеров и их неспособности не только победить Асада, но и создать плацдарм в борьбе против него (по образцу Бенгази и Мисураты и Ливии), аль-Хатиб в марте 2013 года подал в отставку, мотивируя свою шаг бездействием международного сообщества в вопросе решения сирийского конфликта. В любом случае, попытка найти оптимальное имиджевое решение – поставить во главе оппозиции неполитическую фигуру, уважаемую в религиозных кругах – потерпела неудачу, столкнувшись с политическими реалиями.

Новый лидер коалиции был избран только в июле – им стал Ахмед Асси Джарба, устраивающий как Запад, так и представителей ЛАГ (в первую очередь, Саудовскую Аравию). Он является выходцем из города Хасеке, расположенного на северо-востоке Сирии, и представляет интересы племени шаммар, проживающего в этом регионе (как и в Ираке, и в Саудовской Аравии – отсюда и связи с саудитами). В отличие от аль-Хатиба, Джарба является юристом и политиком, некоторое время находился в заключении при режиме Асада. Однако он не выглядит консенсусным лидером коалиции, лишь на три голоса опередив во время выборов председателя своего соперника Мустафу Саббаха, не имеющего политического опыта бизнесмена, тесно связанного с Катаром и патронировавшегося представителями этой страны. Таким образом, предвыборная конкуренция двух лидеров сирийской оппозиционной коалиции выглядела как борьба кандидатов, поддержанных не только местными группировками, но и спонсорами из арабских стран.

Среди других лидеров оппозиции выделяется Рияд Сейф, бывший предприниматель в области легкой промышленности, который в течение нескольких лет руководил в Сирии компанией, имеющей франшизу от мирового гиганта Adidas. Он не был членом партии «Баас», но в 90-е годы дважды избирался депутатом парламента, полностью состояшего из лояльных режиму деятелей. Однако после смерти Хафеза Асада в 2000 году Сейф слишком серьезно воспринял намерение Башара Асада либерализировать режим и создал «Форум национального диалога» с участием сирийских интеллектуалов, выступавших за демократические реформы. Более того, он попытался создать оппозиционную политическую партию, что вызвало быструю и резкую реакцию режима – в 2001-2006 годах Сейф находился в тюрьме по политическим основаниям. Позднее он продолжил политическую деятельность, за что вновь арестовывался. Он стал основным организатором создания коалиции, а после ее сформирования являлся заместителем председателя.

Сухейр Атаси, также входящая в руководство оппозиционной коалиции, еще до гражданской войны занималась общественной правозащитной деятельность. Но она известна также как дочь Джамаля аль-Атаси, сторонника панарабской идеологии и одного из первых идеологов партии «Баас», который первоначально поддерживал Хафеза Асада, но еще в первой половине 70-х годов перешел в оппозицию. Сама Сухейр, родившаяся в 1971 году, никогда не принадлежала к руководству страны – напротив, после смерти Хафеза Асада она возглавляла демократический форум, названный в честь ее отца (в 2001 году, с наступлением «похолодания», эта организация была закрыта).

Оппозиция, опирающаяся преимущественно на суннитскую общину, стремится позиционировать себя как общенациональная политическая сила, уважающая права национальных меньшинств. Так, временным премьер-министром оппозиционная коалиция избрала Хасана Хито, по национальности курда, покинувшего страну в возрасте 17лет в 1980 году и долгие годы жившего в США, где он занимался бизнесом, связанным с коммуникационными технологиями. Хито имеет американское гражданство. Впрочем, его западные связи стали негативным фактором для части оппозиционеров, которые выступили против его кандидатуры. Это не помешало его утверждению в качестве «антиасадовского» премьера весной 2013 года, но за это время из-за разногласий в рядах оппозиции ему так и не удалось сформировать правительство. В июле он из-за этого заявил об уходе в отставку.

В 2012 году во главе Сирийского национального совета стоял еще один курд, Абдель Бассет Сейда, участник курдского оппозиционного движения, с 1994 году жившего в Швеции, где он занимался изучением древних цивилизаций. Его в качестве главы СНС сменил христианин Джордж Сабра, бывший деятель Сирийской коммунистической партии и политзаключенный. Среди оппозиционеров присутствуют и некоторые алавиты – например, Монзер Макхус, представляющий сирийскую коалицию во Франции. Однако в целом алавитская община остается опорой режима Асада, а большинство курдов отказались поддержать антиасадовское движение, так как оно поддерживается Турцией, находящейся в системном конфликте с курдами. Курды создали в районах своего расселения отряды народной самообороны, к существованию которых власти, занятые борьбой с оппозицией, относятся довольно лояльно, выведя войска из курдских районов. Курды настаивают на создании автономии, что неприемлемо как для повстанцев, так и для дамасского правительства. Другое дело, что их лидеры рассчитывают на компромисс с Асадом, которым сейчас оказывают немалую услугу, отвлекая формирования оппозиции от Алеппо, второго по значению центра страны.

Запад против исламистов

Первоначально для антиасадовской оппозиции ключевым объединяющим фактором было неприятие режима, против которого она ведет борьбу. Однако к концу 2012 – началу 2013 годов ситуация изменилась. Гражданская война затягивалась, а Запад стремился поддерживать умеренные политические силы (как светские, так и исламистские), делая ставку на военно-политическую изоляцию радикальных исламистов из «Фронта ан-Нусра», связанного с «Аль-Каидой» и созданного в начале 2012 года. В рядах этого фронта воюют сирийцы, а также граждане Саудовской Аравии, Ирака, Пакистана, Ливана, Туркмении, Франции, Великобритании, России и других государств, объединенные салафитской идеологией, призывающей к построению исламского государства на территории не только Сирии, но и всего исламского мира. Лидеры организации планируют после окончания войны в Сирии атаковать Израиль. «Фронт ан-Нусра» был признан террористической организацией правительством США в декабре 2012 года и ООН в мае нынешнего года. Сирийские военные оценивают численность боевиков Фронта в 6-6,5 тысяч человек. На первый взгляд, это не очень много, но речь идет о хорошо подготовленных и фанатично настроенных людях, среди которых присутствуют смертники.

Понятно, что Запад опасается, что в случае вакуума власти именно исламисты попытаются его заполнить – тем более, что светская оппозиция слаба, а реальных возможностей для компромиссных решений не видно. Однако, похоже, что у Барака Обамы и других западных лидеров нет ясного представления о том, как не только свергнуть режим Асада, но и создать сколько-нибудь дееспособные органы власти, способные в будущем противостоять исламским радикалам. Ливийский опыт, как отмечалось выше, в данном случае плохо применим. Можно вспомнить о более давнем иракском прецеденте, при котором основу новых органов власти составили эмигранты, вернувшиеся в страну вслед за западными войсками – но он был реализован в условиях оккупации Ирака, которая сейчас рассматривается в США и странах-союзниках как крайне неудачный пример.

Похоже, если раньше Запад рассчитывал на добровольный уход Асада на определенных условиях (как ушел в отставку многолетний йеменский лидер Али Абдалла Салех) и передачу власти вице-президенту, сунниту Фаруку аш-Шараа, то сейчас ставка может делаться на внутренний переворот, который произойдет под влиянием вооруженных акций, к которым готовятся американцы и их партнеры. Обвиняя в применении химического оружия брата президента Махера Асада (и, соответственно, самого президента, которого госсекретарь США Джон Керри назвал «злодеем и убийцей»), Запад не только создает обоснование для военного вмешательства, но и стремится к изоляции правящей верхушки в рамках существующего режима. В этом случае можно попытаться совместить (возможно, под эгидой ЛАГ, чтобы операция не выглялела слишком явным западным вмешательством) умеренную часть нынешнего режима и оппозиционную коалицию в рамках структур переходного режима.

В то же время алавитская «верхушка», играющая решающую роль в режиме Асада, понимает, что приход к власти оппозиции может стать роковым для их общины. Любой «переходный» вариант по определению носит временный характер – в случае проведения в стране свободных выборов новый режим будет суннитским. Кроме того, в стране пролито слишком много крови, чтобы можно было всерьез рассчитывать на примирение на компромиссной основе. Ливийский опыт и, особенно, сирийские реалии демонстрируют представителям правящего режима (причем не только алавитам), что даже в случае отречения от Асада им не гарантированы ни сохранение прежних позиций, ни даже личная безопасность. Поэтому на сегодняшний момент оптимальный для Запада сценарий выглядит крайне проблематичным.

Алексей Макаркин – первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати