16.12.2013 | Татьяна Становая

В попытке понять намерения президента

12 декабря, в день 20-летия российской Конституции, президент России Владимир Путин обратился с ежегодным посланием к Федеральному собранию. События последних недель сформировали мнение о том, что власть может закрепить и ужесточить свой консервативный вектор. Это подогревалось слухами о возможной отмене выборов мэров крупных городов, ликвидацией «РИА Новости» и реакцией российской власти на события в Украине. Однако послание оказалось неожиданно технологическим, конкретным, с дозированным идеологическим консерватизмом.

Послание было оглашено в юбилей Конституции России, что накладывалось сразу на две в некотором роде противоречащих друг другу тенденции. Первая тенденция – это активизация элиты в обсуждении возможных изменений Основного закона. Причем общий вектор такого обсуждения оказывается заметно более консервативным, чем риторика официальной власти и Путина лично. Например, в Госдуме отдельные депутаты предлагают снять запрет на государственную идеологию или ввести возможность закрепления в Конституции особой роли православия. Политическая база Путина становится все более агрессивно консервативной, что создает некоторое давление и на политику самого президента. Вторая тенденция – это, напротив, защита нынешней Конституции от кардинальной правки, попытка уберечь каркас Основного закона.

В своем послании Путин лишь обозначил некоторые красные линии, за пределами которых правка Конституции, на его взгляд, нецелесообразна. Речь идет, прежде всего, о второй главе, посвященной правам и свободам человека. Однако, как раз эта глава в минимальной степени формирует базис российской политической системы. Получается «подвешенная ситуация»: Путин публично открывает дверь, приглашая к «точечной правке» Основного закона, но с другой стороны, умалчивает о наиболее одиозных инициативах, появлявшихся в последнее время в СМИ. Возможность введения «государственной идеологии» дезавуирует Дмитрий Песков, а о нецелесообразности упоминания православия в Конституции говорит Сергей Нарышкин (с одной стороны, власть дистанцируется от этих инициатив, но, с другой, отсутствие личной реакции Путина свидетельствует о том, что они хотя бы теоретически могут быть актуализированы в будущем).

Кроме того, ничего не сказав про тот вариант реформы, который накануне «всплыл» в СМИ и вел к отмене прямых выборов мэра, Путин также и не поставил никакого барьера в отношении реализации в будущем подобной схемы муниципальных преобразований. В послании лишь говорится о том, что местная власть должна стать ближе к людям (а именно этот аргумент использовался представителями ОНФ для продвижения идеи понижения уровня местного самоуправления до поселков и районов), а Всероссийскому совету местного самоуправления, Конгрессу муниципальных образований, губернаторам и членам Федерального Собрания предложено подумать о более справедливом распределении полномочий между уровнями власти. Иными словами, прозвучало приглашение к обсуждению реформы, однако ее основные параметры Путиным пока не заданы.

Тем не менее, как позитивный знак была воспринята ссылка Путина на Земскую реформу 1864 года – в следующем году ей будет 150 лет: как ценностный ориентир это скорее указывает на желание Кремля сохранить независимость и выборность местного уровня власти, что опять же, формально, не противоречит реформе, предложенной ОНФ. Впрочем, на выборность низового уровня местного самоуправления никто никогда не покушался – речь шла об отмене выборов мэров крупных городов, что может быть согласовано в публичном пространстве с «земской» идеей.

Стилистика управления Владимира Путина все больше подходит под термин, который использовал Рэнсис Лайкерт для описания управленческих стилей. «Великодушная автократия предполагает, что руководство удостаивает подчиненных некоторым доверием, но как хозяин слугу. Часть решений делегируется вниз, но принимаются они в строго предписанных границах. Вознаграждение здесь действительное, а наказание – потенциальное, и оба используются для мотивации работников. Взаимодействие осуществляется в терминах снисходительности со стороны руководителя и осторожности подчиненного. Неформальная организация существует, но только отчасти противостоит формальной». Нынешнее послание, по сути, закрепляет сложившуюся тенденцию: перераспределение консультационных функций в отношении президента от официальных институтов к квазигосударственным, формально «общественным», структурам.

Речь идет о трех тезисах Путина. Первый – это принятие закона «Об общественном контроле», который вызывает серьезную критику со стороны независимых НКО и правозащитников. Законопроект, который еще два года назад был разработан Общественной палатой вместе с СПЧ, долгое время находится в «подвешенном состоянии». Новую жизнь ему дала активность ОНФ, которая пролоббировала внесение в текст законопроекта упоминания Фронта. Суть законопроекта состоит в законодательном закреплении набора «общественных игроков» (они должны будут получать регистрацию на специальном портале), которые наделяются правами проводить свои расследования и проверки органов власти и запрашивать нужные документы. Правозащитники обращают внимание, что такая «общественная инфраструктура» является попыткой подменить реально существующее гражданское общество на имитационное и подконтрольное власти.

Второй тезис – это реформа Общественной палаты, где половина членов по президентской квоте будут теперь назначаться на профессиональной и социальной основе. Это означает, что представителей интеллигенции (пусть и тщательно просеянной) будут вытеснять представители массовых (в том числе рабочих) профессий. Это имеет как аппаратный, так и политический смысл. В первом случае речь идет о ликвидации остатков влияния в ОП бывшего заместителя главы администрации президента, а ныне помощника главы государства Владислава Суркова. С политической же точки зрения, предпринимается попытка встроить Общественную палату в линейку «общественных» опор Владимира Путина лично, причем с усилением корпоративистских тенденций в этом органе.В этой связи наблюдается тенденция на все более заме

тное разграничение функций между официальными и неофициальными (неформальными) институтами и структурами, участвующими в принятии государственно значимых решений. Причем в отношении такого официального института, как правительство, на вооружение взята линия на дискредитацию и максимальное ослабление. Для неформальных структур, таких как ОНФ, напротив, создаются привилегированные условия для самовыражения.

На этом фоне актуальной остается судьба правительства, которое удостоилось весьма негативных оценок. Однако это становится уже среднесрочной данностью: именно в таком виде правительство и нужно президенту, с учетом всех тех социально-экономических рисков, которые несет в себе текущая ситуация в стране. Владимир Путин, снова потребовав выполнения его майских указов, оговорился, что поставленные задачи реальны, но при условии проведения достаточно либеральных, но локальных по своей сути реформ. Среди таких реформ Путин назвал «эффективный контракт и проведение аттестации специалистов», «внедрение подушевого финансирования», «развитие реальной конкуренции, открытие бюджетной сферы для НКО и социально ориентированного бизнеса. И, безусловно, это оптимизация бюджетной сети за счёт сокращения неэффективных расходов и звеньев, снятие барьеров для самостоятельности бюджетных учреждений», - сказал Путин, тут же задав вопрос: «Где все эти меры?». «То ли делается так, что это вызывает негативную реакцию в обществе, то ли вообще ничего не делается. Конечно, при такой работе мы не достигнем поставленных целей», – констатировал президент, демонстрируя раздражение работой кабинета министров.

Политическая критика работы правительства компенсируется подключением к выполнению его задач президента, который пошёл на озвучивание вполне конкретных мер социально-экономической политики. Это касается проведения мониторинга качества услуг социальных учреждений, а также перехода на реально «страховой» принцип функционирования российского здравоохранения.

В сфере отношений со странами постсоветского пространства Путин предложил целый комплекс мер, обеспечивающих возможности для поступления в российские ВУЗы граждан СНГ, назвав это «очень серьёзным инструментом укрепления культурного, интеллектуального влияния России в мире». Открывая двери российских ВУЗов для иностранных студентов с целью последующего привлечения квалифицированной рабочей силы, Путин одновременно ужесточает миграционную политику в отношении тех, кто находится на территории России «без определённой цели». В то же время понятно, что иностранные студенты могут стать объектом нападок со стороны националистов (это уже происходит с учащимися в России африканцами) и оказаться участниками конфликтов. Внешнеполитические задачи входят в клинч с внутриполитическими проблемами и резким снижением межэтнической толерантности. Путин в своём послании ограничился фиксацией сбалансированной позиции, дистанцировавшись как от «кавказцев», так и «националистов», пожурив и правоохранительные органы. «Это своего рода аморальный интернационал, в который входят и распоясавшиеся, обнаглевшие выходцы из некоторых южных регионов России, и продажные сотрудники правоохранительных органов, которые «крышуют» этническую мафию, и так называемые «русские националисты», разного рода сепаратисты, готовые любую бытовую трагедию сделать поводом для вандализма и кровавой бузы», - заявил Путин. Однако предложенные меры направлены по большей степени против нелегалов, в то время как конфликты возникают из-за роста числа именно легально проживающих на территории страны граждан стран ближнего зарубежья (кроме того, часть конфликтов происходит с участием граждан России «неславянских» национальностей).

Нынешнее послание, в отличие от прошлогоднего, где термин «духовные скрепы» стал едва ли не нарицательным (причем, скорее, в негативном смысле), в этот раз Путин сократил идеологическую часть (хотя формулировка о «добре и зле», которые путает Запад, является очень сильным посылом). Основные ценности в рамках «здорового консерватизма» - традиционная семья (желательно с тремя детьми), воспитание личности в школах, патриотизм. Сохранилось и выраженное противопоставление «традиционных ценностей» западной модели. Путин позиционирует Россию в своем послании как «гаранта глобальной и региональной стабильности», оговорившись, правда, что у Москвы нет цели мировой гегемонии.

Нарастает и военная риторика: «другие центры влияния внимательно следят за усилением России», - сказал президент, давая понять, что в его понимании Россия находится во все более враждебном внешнем окружении. Особое внимание было уделено проблеме ПРО, а также поддержке российского ОПК. Путин своим посланием, по сути, заявляет, что к войне Россия готова. Тем не менее, антизападная риторика в послании носила дозированный характер. Путин провозгласил «разворот России к Тихому океану», обосновав это нарастающими трудностями в диалоге с западными партнерами.

Сейчас среди российских интеллектуалов развернулась дискуссия о том, является ли новый курс Путина поворотом в прошлое, шагом в сторону изоляционизма или это политика внешнеполитической экспансии, претензии на завоевание пророссийских позиций даже в западном мире? Вероятно, Путин претендует на соединение этих элементов. Производится искусственное размежевание на «западное» и «незападное». С первым Россия начинает действовать в изоляционистских традициях, вступая в идеологическое противостояние. Однако, что касается «незападного» мира, то тут Россия уже пытается взять на себя роль не простого наблюдателя, а активногоигрока, продвигающего свои интересы и ценности. Пример Украины – наиболее показательный, но далеко не единственный. Москва активно стремится выйти за предел «зоны своего традиционного влияния»: вероятно, сказывается эйфория от сирийского успеха.

Впервые в послании Путина почувствовались амбиции лидера, который пытается наделить Россию ролью носителя альтернативных по отношению к Западу ценностей и готового прийти на защиту этих ценностей в случае конфликта в других странах. «Сегодня во многих странах пересматриваются нормы морали и нравственности, стираются национальные традиции и различия наций и культур. От общества теперь требуют не только здравого признания права каждого на свободу совести, политических взглядов и частной жизни, но и обязательного признания равноценности, как это не покажется странным, добра и зла, противоположных по смыслу понятий. Подобное разрушение традиционных ценностей «сверху» не только ведёт за собой негативные последствия для обществ, но и в корне антидемократично, поскольку проводится в жизнь исходя из абстрактных, отвлечённых идей, вопреки воле народного большинства, которое не принимает происходящие перемены и предлагаемой ревизии», - заявил Путин. Западную модель продвижения своих ценностей он назвал путем к варварству, а российскую консервативную позицию, словами Николая Бердяева, препятствием к хаотической тьме и возврату к первобытному состоянию.Пока осторожно можно предположить, что политика невмешательства, которой Путин придерживался в периоды первых двух своих сроков, будет вытесняться политикой отстаивания «традиционных ценностей» уже в глобальном масштабе. И речь идет далеко не об изоляционизме, а лишь о попытке составить конкуренцию в диалоге с ключевыми мировыми игроками.

Нынешнее послание Путина создает противоречивый эффект. С одной стороны, заметно более умеренная риторика, технологичность (особенно в экономической части). Однако, с другой стороны, это послание создает на будущее значительный потенциал для поднятия новой консервативной волны. Можно назвать две вероятные причины такой «коррекции». Первая – это подготовка к сочинской Олимпиаде и нежелание российской власти усугублять те репутационные проблемы, которые уже накопились по отношению к Росси и политике Путина третьего срока. В этом случае по окончании Олимпийских Игр, можно ожидать возвращения к агрессивному консерватизму и на законодательном уровне, и на институциональном, и на уровне риторики. Вторая вероятная причина – это влияние на позицию власти негативных тенденций в социально-экономической сфере. Дефицит ресурсов может играть ограничивающую роль как для правительства, так и для Кремля.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати