23.12.2013 | Валерий Выжутович

Военный полицейский

В Госдуме готовится к рассмотрению внесенный президентом законопроект о военной полиции. В нем говорится, что военная полиция должна обеспечивать дисциплину в гарнизонах, безопасность дорожного движения, устанавливать местонахождение военнослужащих, находящихся в розыске, а также осуществлять охрану военных объектов и грузов. Задачей нового ведомства станет борьба с дедовщиной и воровством военного имущества, включая оружие и боеприпасы. На военных полицейских будет возложено поддержание порядка в частях. Они займутся патрулированием в гарнизонах и городах. В их ведение перейдут военные комендатуры и гауптвахты.

Вести следствие и оперативно-розыскную работу, на чем настаивал бывший министр обороны Анатолий Сердюков, военная полиция не будет. Эти функции сохраняются за Главной военной прокуратурой, Следственным комитетом и МВД, где имеются специальные подразделения для расследования преступлений, совершаемых в армии. Начальникам военной полиции дадут лишь функции дознания. Деятельность военной полиции будет находиться под надзором генерального прокурора и военных прокуроров, подчиняющихся ему. Финансирование нового подразделения будет осуществляться министерством обороны.

Однако долго же к этому шли. Создать в российской армии институт военной полиции предлагалось еще в 1989 году, сначала - в качестве эксперимента - в двух военных округах и на Северном флоте. Но вскоре об этом благополучно забыли. А вспомнили только в январе 2006-го, после трагического случая в Челябинском танковом училище, где группа старослужащих искалечила младшего сержанта Андрея Сычева. Вот тогда-то на пресс-конференции в Кремле Владимир Путин сказал, что «контроль над соблюдением законности в Вооруженных силах России может быть возложен на военную полицию».

Решение создать в российской армии специальный орган по охране правопорядка принято, вероятно, не без оглядки на мировой опыт. Военная полиция существует более чем в 40 государствах - в США, Великобритании, Франции, Германии, Китае. Она действует и в Вооруженных силах Украины, Казахстана, Армении, Азербайджана, стран Балтии. И, говорят, всюду, где она есть, порядок и дисциплину в армии вполне удается поддерживать. Удастся ли в России? Утвердительный ответ на этот вопрос сейчас никто не даст. Потому что «точечным» реформациям российская армия, прямо скажем, не очень-то поддается. Военная полиция хороша там, где отлажена вся армейская система, где уволиться из армии отнюдь не выгоднее, чем остаться в ней служить; где есть корпус профессиональных сержантов, знающих психологию воинского коллектива, способных не только заставить, но и научить, помочь, ободрить; где капитаны и майоры имеют представления об офицерской чести, не путая ее с пресловутой честью мундира, заставляющей замалчивать правонарушения; где, наконец, военных полицейских готовят в специальных академиях по особым программам. Словом, введение военной полиции - лишь одна из мер (несомненно - нужная) в реформировании российской армии, а вовсе не панацея.

По мнению некоторых экспертов, военная полиция не должна подчиняться министерству обороны. Она может находиться в ведении МВД, Военной или Генеральной прокуратуры, министерства юстиции… Военный полицейский, находящийся в подчинении у командира части, неминуемо будет скрывать, а не вскрывать беспорядки и преступления. В США, например, военная полиция подведомственна министерству юстиции, а не главе Пентагона. Она независима от оборонного ведомства. И поэтому может, не оглядываясь на чины и звания, привлекать к ответственности любых командиров, проводить расследования, передавать дела в военную прокуратуру и военные суды. Нет органов управления военной полицией и в германском бундесвере.

Создать в стране военную полицию неоднократно предлагал уполномоченный по правам человека Владимир Лукин. Такая служба, по его мнению, «взяла бы на себя несение патрульно-постовой службы, конвоирование задержанных, охрану и досмотр военных грузов». При этом принципиально важно, считает Лукин, чтобы органы военной полиции не находились в подчинении у военного командования и финансировались по отдельной статье бюджета.

Пожалуй, стоит шире взглянуть на эту проблему. К тому, какой будет военная полиция, дело не сводится. В обществе созрела потребность внимательно посмотреть, что собой представляет сформировавшаяся еще в советские времена система военной юстиции. По крайней мере, одна ее особенность очевидна: военная юстиция втянулась в политику. Точнее, ее втянули. Это в прежние времена следователи и прокуроры в офицерских погонах все больше занимались делами о дезертирстве, убийствах в воинских частях, хищениях со складов боеприпасов... Вмешательство в подобные расследования верховная власть не практиковала, ибо не знала в том нужды. А главному военному прокурору, кто бы эту должность ни занимал, не очень требовались навыки высокой чиновничьей дипломатии, дотошное знание коридоров и закоулков большой политики. Чтобы держаться на плаву и не портить себе карьеру, ему вполне хватало осведомленности о настроениях в кабинетах военного начальства. Теперь же армейские ЧП неизменно получают политический резонанс, поэтому и расследуются подчас с учетом политической конъюнктуры. Самый яркий тому пример - вошедшее в новейшую историю России «дело Буданова».

Если в России появится военная полиция, это станет началом назревшего реформирования правоохранительной системы в вооруженных силах. И шагом навстречу гражданскому обществу, вбирающему в себя, кстати, и весь армейский мир.

Версия для печати