13.01.2014 | Сергей Минасян

Нахичеванский фактор: особенности азербайджано-турецкого сотрудничества

В самом конце декабря 2013 г. указом президента Азербайджана Ильхама Алиева вместо 5-го Нахичеванского армейского корпуса азербайджанских вооруженных сил в Нахичеванской автономной республике была создана Особая отдельная общевойскавая армия. Громкое переименование, однако, существенно не сменило ни организационно-штатной структуры бывшего армейского корпуса, ни его боевые возможности, ни тем более не сказалось на региональной военно-политической расстановке сил.

Более того, оно лишь встревожило некоторых представителей азербайджанской общественности, связавших это с активизацией армяно-российского военно-политического сотрудничества и даже возможным скорым армянским «блицкригом» в Нахичеване – анклава, волею истории и политики ставшего еще в начале 1920-х гг. частью Советского Азербайджана, а ныне – географически и коммуникационно отделенного от «материкового» Азербайджана.

Впрочем, по мнению большинства азербайджанских комментаторов, данное переименования во многом было призвано удовлетворить амбиции бывшего нахичеванского комкора, а ныне – новоназначенного «особого» командарма Керима Мустафаева. И хотя К.Мустафаев одновременно также назначен заместителем министра обороны Азербайджана, в новом статусе он фактически будет непосредственно подчинен лишь президенту И.Алиеву и всесильному главе Нахичеванской автономии Васифу Талыбову.

Нахичеван всегда занимал особое положение в политической и особенно – кадровой структуре Азербайджана, фактически явллясь основной «кузницей кадров» для политической и экономической элиты этой страны. Вооруженные силы автономной республики при этом также всегда воспринимались как особая, наиболее боеспособная и дисциплинированная часть азербайджанской армии. Традиционно уровень смертности и инцидентов в бывшем 5-м Нахичеванском армейском корпусе всегда был ниже, чем во всей остальной азербайджанской армии, особено по сравнению с ее подразделениями, дислоцированными вдоль линии фронта с Нагорным Карабахом. Во многом это объясняется не столько изолированным, анклавным расположением Нахичевана, сколько традиционным (еще с начала 1990-х гг.) и весьма существенным вовлечением Турции в подготовку и оснащение этого войскового объединения азербайджанских вооруженных сил.

Военный представитель Турции в Нахичеване имеет особый статус. Есть сведения и о постоянной дислокации в Нахичеване турецкого специального подразделения, осуществлявшего учебно-тренировочные и разведывательные функции. Летом 2010 г., когда готовились изменения в новый документ о порядке функционирования российской военной базы в Армении (с расширением зоны ее ответственности и на границы Армении с Азербайджаном и Нахичеваном), азербайджанская сторона даже озвучивались предложения о желательности официальной дислокации в Нахичеване на постоянной основе турецкой военной базы.

Поэтому переименование 5-го армейского корпуса в Нахичеване, кроме всего прочего, демонстрирует особый статус нахичеванских войск и создает перспективу усиления их интеграции с турецкой армией. Это в свою очередь, вновь актуализирует проблемы турецко-азербайджанских военно-политических отношений, в том числе в контексте региональной безопасности и особенно – карабахского конфликта.

Военное и военно-политическое сотрудничество Азербайджана с Турцией (единственным реальным азербайджанским военно-политическим союзником) традиционно имело для Баку ключевое значение. За последние годы военно-техническое сотрудничество между Турцией и Азербайджаном еще более усилилось. Объемы только безвозмездной военной помощи Турции Азербайджану за два десятилетия сотрудничества исчисляются сотнями миллионов долларов. Примерно с 2007-2008 гг., когда Азербайджан стал получать первые доходы от продажи своих энергоресурсов, Баку также превратился в одного из крупных импортеров турецких вооружений и военной техники.

С другой стороны, будучи основным военно-техническим партнером, Анкара для Баку также является и одним из основных ограничителей его военной активности. Турция, обладая членством в НАТО, а также претендуя на роль региональной державы, сама во многом не заинтересована в возобновлении боевых действий в Нагорном Карабахе, что создает риск конфликта с Россией, являющейся военно-стратегическим союзником Армении. С этой точки зрения, особая роль, которую играет Турция, в частности, в Нахичеване, лишь расширяет возможности военно-политического влияния Анкары на Баку.

К примеру, согласно публикациям турецкой прессы, Анкара, получив в 2009 г. соответствующую информацию от своих спецслужб, оказала серьезное давление на Азербайджан с тем, чтобы предотвратить вроде бы всерьез планируемое официальным Баку инициирование новой войны в зоне карабахского конфликта. Речь якобы шла о том, что Ильхам Алиев, встревоженный возможностью нормализации армяно-турецких отношений после подписания в октябре 2010 г. Цюрихских протоколов, способных привести к прекращению коммуникационной блокады Армении со стороны Турции и усилению ее позиций в Карабахском конфликте, осенью 2009 г. всерьез рассматривал возможность начала боевых действий в Нагорном Карабахе для торпедирования армяно-турецкой «футбольной дипломатии».

Надо также не забывать, что, несмотря сохраняющуюся стратегическую важность Турции для США, история их взаимоотношений содержит примеры сдерживания Вашингтоном внешнеполитических амбиций Анкары, противоречащих интересам первого. Наряду с ситуацией вокруг Иракского Курдистана (особенно в контексте отказа турецкого парламента пускать американские войска в Ирак через свою территорию в марте 2003 г.), можно привести еще более наглядные исторические примеры. Например, такого рода ситуация сложилась в июне 1964 г., когда Турция решила вторгнуться в Кипр для поддержки местных турок-киприотов, и лишь написанное в самых жестких тонах письмо-предупреждение президента США Линдона Джонса, адресованное премьер-министру Турции Исмету Иненю заставила его отказаться от этого намерения. При этом история с все же осуществившимся (уже в 1974 г.) турецком вторжении в Кипр показывает, что оно стало возможным лишь в результате молчаливого согласия Вашингтона.

Наконец, уместно напомнить, что возможное прямое вовлечение Турции в армяно-азербайджанское противостояние в мае 1992 г. (когда после занятия карабахскими войсками Шуши и Лачинского коридора активизировались боевые действия и на армяно-нахичеванском направлении) было резко осажено не только в результате недвусмысленного предупреждения со стороны тогдашнего командующего ОВС СНГ маршала Шапошникова. Турция была вынуждена остановиться также в результате пусть не столь демонстративных, но не менее решительных и действенных сигналов Анкаре из Вашингтона, хотя и армянские войска более не продолжили свое наступление на Нахичеван.

Таким образом, турецко-азербайджанские военно-политические отношения имеют двойственный характер. С одной стороны, Турция действительно является ключевым партнером Азербайджана в военно-технической сфере, а степень турецкого военного вовлечения в Нахичеван является фактором, способным вообще поставить под сомнение реальный контроль и суверенитет официального Баку над этой автономной республикой и дислоцированными там азербайджанскими войсками. Однако, с другой стороны, Турция, является одним из основных сдерживающих факторов для Баку в карабахском конфликте.

Естественно, это никак не влияет на более благоприятное восприятие Анкары армянской стороной (что невозможно без полноценной нормализации армяно-турецких отношений), но оказывает сдерживающее влияние на региональную безопасность. В условиях продолжающейся блокады Армении со стороны Турции, последняя не воспринимается ни Арменией, ни тремя странами-сопредседателями Минской группы ОБСЕ (Россией, Францией и США) как беспристрастный игрок, что затрудняет для турецкой стороны реальное вовлечение в карабахский переговорный процесс, протекающий исключительно в формате МГ ОБСЕ.

Сергей Минасян - доктор политических наук, заместитель директора Института Кавказа, Ереван, Республика Армения

Версия для печати